Свет погасших отражений

Новая пощечина. Уже с другой руки.

— Ты за меня решил? За меня решил, буду я волноваться или нет?! Ты понимаешь, что я корила себя за твою смерть?! А ты, оказывается, жив!

Несколько секунд ученый молчал, как будто то, что она сказала, было для него действительно неожиданно.

— Я не думал, что… для тебя это так важно, — признался он.

Еще одна пощечина, сильнее двух предыдущих. За такие слова… За такие слова Лане хотелось ударить его по-настоящему.

Но вместо этого она бросилась ему в объятия.

— Дурак ты, — всхлипнула она, пряча лицо в грубой ткани пустынного одеяния на плечах мужчины, — Дурак…

Килиан неловко обнял девушку в ответ:

— Наверное, да, — согласился он, — Наверное, я дурак. Прости, что заставил поволноваться. Я не хотел этого.

Казалось, вернулось то время, когда она плакала у него на плече, а он утешал её. Как же давно это было! До предательств, рабства, до гражданской войны. Они изменились с тех пор — оба изменились. Но сейчас они были прежними. И как и тогда, Кили тихо повторял, что ей не следует стесняться своих слез. Что слезы — это нормально. И как и тогда, в его объятиях она находила успокоение.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. И неловко отстранившись, Лана вернулась в реальный мир.

В настоящее.

— Как ты выжил? — спросила она, — Ты не мог выжить. Что произошло там, в темнице Идаволла?

— Кристалл, — коротко пояснил Килиан, — Я положил два оставшихся телепортационных кристалла в нагрудные карманы куртки. Один использовал, чтобы переправить тебя в Альбану. Второй так и лежал в кармане, когда адепты начали расстрел. Пуля угодила в него, высвободив его содержимое. Так как червоточина не была откалибрована, разброс получился большим: я оказался на высоте пары метров над пустынным барханом на Черном Континенте. Там меня и нашли ансарры. Яруб вылечил меня и выходил. И я остался жить в их племени.

— Как ты приходил в мои сны? — задала следующий вопрос Лана, — Ты не говорил, что умеешь подобное.

— Я не умею, — ответил ученый, — Просто в какой-то момент у меня начало это получаться. Это похоже на ту магию, которой научила меня ты: я никогда не использовал для этого энергию преобразований. Только мечта однажды снова увидеть тебя.

Чародейка поморщилась:

— Не надо, пожалуйста.

Разомкнув объятие, она сделала пару шагов назад. Однако чародей не отставал:

— А собственно, почему? Ведь это правда. Ты особенная, Лана. Для меня — особенная. Там, в пустыне, я мечтал снова встретиться с тобой. И вот, наконец… мечта сбылась.

Снова приблизившись, Килиан обнял её за плечи и попытался поцеловать в губы.

Однако Лана просто отвернулась.

— Тогда, в Неатире, — продолжил ученый, — Ты формально считалась моей рабыней. Ты зависела от меня, и я понимаю, почему тебе было неприятно от моих притязаний. Но теперь?..

— Дело не в том, кем я формально считалась, — прервала его девушка.

— Тогда в чем же?..

Она снова посмотрела в его лицо. Кили, Кили… Кили, вечно пытавшийся все понять. Въедливо расспрашивавший обо всем, чего не понимал. Пытавшийся взвесить и измерить магию, вдохновение — и даже любовь.

Такой близкий и такой невыразимо чуждый.

— Я смотрю на тебя, — медленно, боясь того, что сейчас случится, заговорила Лана, — Я смотрю на тебя, но я не вижу тебя. Я смотрю на тебя и вижу Её. Твою Владычицу. Я вижу, как ее черты проступают на твоем лице. Я вижу, как ее взгляд блестит сквозь твои ресницы. Я вижу, как она говорит твоим голосом. И то, что ты отверг её… Не думай, я этого не обесцениваю. Но этого мало. Она уже внутри. Вот здесь.

Чародейка положила руку на грудь друга, чувствуя, как его сердце забилось чаще. Она смотрела в его лицо и видела раздиравшую его внутреннюю борьбу. Он не понимал — не желал понимать, что она хотела сказать ему. И в то же время — понимал прекрасно и был с ней согласен.

— Я — не Ильмадика, — хрипло сказал Килиан.

— Возможно, нет, — пожала плечами девушка, — Но ты носитель того же вируса, что освободил вместе с ней. И я просто не могу поцеловать тебя и не бояться заразиться им. Это уже почти случилось там, в Неатире. Второй раз я этого не допущу.

— Если это вирус, — заметил ученый, — То помоги мне излечиться.

— Я уже это делаю, — ответила она, — Но будет больно. Очень больно.

— Боль меня не пугает, — кивнул он, — Я к ней привык.

И что-то было в этих словах такое, что чародейка дрогнула. Это не была пустая бравада.

Она почувствовала, что с момента, когда он предал Владычицу ради ее спасения… он испытывал боль постоянно.

Ильмадика всегда была предусмотрительна и могла позаботиться о том, чтобы её рабы не допускали и мысли о предательстве.

— Ты веришь мне, Лана? — спросил Килиан, — Ты веришь, что я смогу излечиться? Веришь, что я смогу быть тебя достойным?

Много чего она могла сказать. Она могла бы заверить его, что верит, — просто чтобы он не терял надежды. Могла бы сказать, что если его цель — быть ее достойным, если он делает это для кого-то, — то он уже проиграл.

Но вместо этого она просто пожала плечами:

— Посмотрим.

— Отойдите от леди, — угрожающе предупредил стражник, вошедший в темницу.

Лана, однако, жестом остановила его:

— Не стоит. Этот человек не представляет опасности.

После чего снова обратилась к другу:

— Я постараюсь убедить отца. Если у меня все получится, тебя и твоих людей освободят.

Килиан усмехнулся, — как прежде:

— В таком случае, мне следует уже думать о том, как я, выйдя на свободу, смогу помочь вам в вашей борьбе. Ты ведь примешь мою помощь? Не Тэрл, не Леинара и не твой отец. Именно ты.

— Чуть не забыла!

Крикнув это на всю камеру, Лана поспешила достать из сумочки свой бесценный груз. Устройство Дозакатных, добытое в конвое Шнирке.

— Ты знаешь, что это?

И по выражению единственного глаза поняла. Знает. Конечно же, дракон имел в виду именно это. Он предвидел, что скоро она встретится с Килианом.

— Откуда это у тебя?..

— Ответь на вопрос, — поняв, что это прозвучало по-допросному, Лана чуть смягчилась, — Это мы отбили у адептов Ильмадики. А теперь ответь мне. Пожалуйста.

— Не могу устоять перед такой вежливой просьбой, — усмехнулся бывший адепт, — Впрочем, перед тобой я вообще не могу устоять.

Стойко выдержав испепеляющий взгляд, он продолжил:

— Это устройство для хранения информации. Маркировка частично стерлась, но судя по ее остаткам, от одного до десяти петабайт. На момент Заката — немного; там могли храниться документы, переписка… всякое такое.

Документы… Переписка… Знания! Возможно — знание, как победить Ильмадику!

— Ты можешь прочитать, что там записано?! — от волнения Лана даже забыла сделать выговор за неуместные комплименты.

Килиан снова усмехнулся, на этот раз мрачно:

— Куда я его вставлю, в задницу, что ли? Это не магия, это технология. И чтобы считать информацию, необходимы соответствующие технические средства. Без технологий Дозакатных это — не более чем украшение.

— Те машины, что стоят в Убежище Идаволла, — вспомнила Лана, — Они могут это прочитать?

— Я не успел их толком изучить, — признался Килиан, — Не до того было. Но по первому впечатлению: могут. Вот только скажи мне, Лана. Как ты думаешь, а Ильмадика знает, что они это могут?..

Ильмадика, естественно, знала. По три раза на дню она проверяла охрану дворца. Периодически заглядывала и в убежище, убеждаясь, что туда не сможет пробраться ни одна мышь. Буквально: ведь она сама когда-то учила Килиана общаться с животными и использовать их в качестве своих шпионов.

Новость о возвращении старого врага ей принес Матеас.

— Значит, вот оно как обернулось… — задумчиво протянула богиня, развалившись в кресле и слушая доклад коленопреклоненного лучника.

В этом кресле она выглядела королевой на троне, — хоть происходил этот разговор и не в тронном зале, а в её покоях.