Страница 16 из 62
— Сможешь сражаться за нас так же, как и за Ильмадику?
— ЧТО?! — шокированно воскликнул Матеас, — Вы хотите довериться дикарю и перебежчику?
— Глупо звать перебежчиком того, кто подвергся промыванию мозгов, — невозмутимо одернул его Тэрл, — Итак?
Громила-ансарр пожал плечами:
— Я тренировался под чарами адептов. Но результат тренировок — не магия. Так что да. Я смогу драться за вас так же, как за них. Более того, я настаиваю, чтобы мне дали такую возможность. Только так я смогу освободить своих друзей.
— Тогда собирайся, — ответил гвардеец, — Нам пригодится такой боец, как ты.
Хади молча кивнул. Матеас поджал губы, но промолчал.
Тэрл же оглядел присутствующих:
— Выступаем на рассвете. Желательно успеть преодолеть большую часть пути в первый же день, поэтому нам всем понадобятся силы. Сейчас отдыхайте. Это приказ.
Лана очень надеялась, что вечером Килиан даст ей еще какой-нибудь полезный совет для этого путешествия. Но почему-то сегодня её погибший друг так и не пришел в её сны.
Смех Владычицы, стоявшей у окна своих покоев, целебным бальзамом проливался на сердце Амброуса. И несмотря на то, что он не вполне понимал причины её веселья, король не мог не посмеяться в ответ — из солидарности и из того невыразимо светлого чувства, что он испытывал всегда, когда она радовалась.
— Они все-таки включили пленного легионера в экспедицию в Земли Порчи, — сообщила богиня, вглядываясь в алый закат, — Похоже, наш троянский конь принесет даже больше пользы, чем я рассчитывала.
Что такое троянский конь, Амброус знал: основы Дозакатной культуры входили в благородное воспитание идаволльского дворянина. Но вот энтузиазма Ильмадики король не разделял.
— Но Госпожа… — он чуть сбился; само его естество восставало против того, чтобы как-то оспаривать и подвергать сомнению ЕЁ мнение, — Не слишком ли много мы ставим на него? Обман — эффективное средство, но он возможен лишь тогда, когда противник достаточно наивен, чтобы ему поверить…
— Не волнуйся, — улыбнулась Ильмадика, — Они ДОСТАТОЧНО легковерны. О возможностях адептов наши враги судят только по Килиану. Но Килиан не получил того дара, которым я наделила тебя. Я никогда не учила его магии доверия, поэтому мятежники ничего о ней не знают.
Король склонил голову, подавляя приступ ревности, терзавший его сердце подобно стервятнику. Эта тайна, которую Владычица ему раскрыла, выделяла его из рядов других адептов, постигавших древнюю магию. Выделяла как особенного, избранного. Вместе с близостью, нежностью, страстью, что она ему дарила.
Да. Он единственный, кого она оделила своей благосклонностью не только как богиня, но и как женщина. И этого у него не отнимет никто. И в этом он останется уникальным. Первым и единственным.
И все-таки не мог уйти у него из головы иррациональный страх. Тайна магии доверия, изменявшей его голос и запах так, чтобы вызывать безотчетное доверие у собеседников, тоже выделяла его как единственного. Но Амброус не был дураком. И он понимал, что не просто так Ильмадика о ней сказала. Она раскрыла эту тайну своему агенту в стане врага.
И нет-нет, да и вгрызался в его душу омерзительный червячок сомнения. Что, если однажды кто-то точно так же отнимет его место первого и единственного и в другом? Что, если она раскроет еще кому-то свои объятия и свое сердце? Немыслимым кощунством казалось представить что-то подобное, но не представлять становилось все тяжелее. Амброус знал, что если когда-нибудь этот страх оправдается, это будет конец. Предательства Владычицы он просто не вынесет.
Если это произойдет, он просто покончит с собой.
От этих размышлений его оторвали самым приятным образом. Обернувшись к нему, Владычица подошла и решительно поцеловала его в губы. Страстно, горячо. И этот поцелуй как будто воскрешал что-то умершее в израненной душе Первого Адепта. Король отвечал на поцелуй, как будто с каждым мгновением впитывая что-то, что было для него противоположно смерти.
Как будто лишь пока длился этот поцелуй, он чувствовал себя живым.
— Ты будешь для меня Первым и единственным, — сказала Владычица, когда поцелуй закончился, — Всегда. Никогда не забывай об этом. Я никогда тебя не предам.
«Я не твой отец», — слышалось в этих словах.
«Я тебя никогда не предам»
«Только я»
«Все предадут тебя»
«Но я буду с тобой»
«Вечно…»
— Да, Госпожа, — ответил король уже без той лихорадочности, что испытывал большую часть времени в последние дни.
А Владычица уже вернулась к делу.
— Свяжись с Мавроном. Пусть отправит летучий отряд в Пустоши, а сам начнет вторжение в Альбану. Ты прав, не стоит полагаться полностью на одного человека.
Амброус кивнул. Мнивший себя непризнанным гением, Карно серьезно переоценивал свои реальные возможности и таланты. Однако несмотря на это, ему вполне по силам обеспечить условия работы настоящим профессионалам.
— И еще одно, — добавила Ильмадика, — С захватом легионера мне не удалось передать тебе послание. Нужно, чтобы твои агенты на Черном Континенте организовали утечку информации. В пустынях к западу от Этбайского хребта объявился наш старый враг. Я не хочу, чтобы он вернулся.
Наверное, скажи она об этом в любой другой момент, король задался бы вопросом, почему она не сообщила об этом по мыслесвязи еще до захвата легионера. Но сейчас сама мысль о том, чтобы подвергать сомнению решения Владычицы, казалась кощунственной. Не сообщила — значит, так надо было.
Поэтому он лишь спросил:
— Что за враг?
И почувствовал, что убьет его собственными руками: прекрасное лицо Владычицы исказилось гневом, и источник этого гнева Первый Адепт возненавидел всей душой, еще не зная, о ком идет речь.
— Твой брат.
— Ты уверен, что справишься в одиночку?
Джамиль даже не скрывал своего скептицизма. Когда разведка доложила о появлении армии Халифата, его мнение впервые совпало с мнением Килиана: нужно бежать. Бесполезно держать оборону, когда противник превосходит числом в сотни раз.
А вот по поводу того, куда именно бежать, мнения разделились. Джамиль считал, что мотаясь по пустыне и путая следы, они смогут дольше избегать контакта с черными, в рядах которых были как всадники, так и пешие. Килиан же полагал, что это — стратегический проигрыш. Они могут долго избегать контакта, но рано или поздно их настигнут. И уничтожат.
Поэтому по его настоянию племя ансарров двинулось на всех парах на восток, в сторону единственного перевала через Этбайский хребет. Силы Килиана, с которыми он успел попрощаться, пока страдал от ломки, в которой его оставила Ильмадика, постепенно восстанавливались, — и даже более того, казалось, что пользоваться ими стало легче и комфортнее, чем в те времена, когда он служил Владычице. Ему все еще не хватало внутренних ресурсов, чтобы сотворить больше одного заклинания подряд без притока энергии извне, но используя трофейное золото, он подготовил два триггера вероятностей. Первый уже сработал: песчаная буря обрушилась на позиции Халифата, выиграв им время, чтобы добраться до перевала.
На подходе к горам пять человек во главе с Нагмой спешились и отделились от остальной группы — выполнять свою роль в его плане. Никто кроме них не знал, в чем она заключается, и ансарры видели в приготовлениях Килиана какое-то страшное и загадочное колдовство.
Но по крайней мере они не пытались за это сжечь его на костре. А то был уже соответствующий опыт.
И вот, наконец, наступил неминуемый час. Армия Халифата постепенно догоняла их. Пожалуй, ансарры еще имели какие-то шансы успеть пройти через перевал до того, как их нагонят… и тогда сражаться придется еще в худших условиях. Территория за перевалом контролировалась портовым городом Аль-Каргад, принадлежавшим все тому же Халифату. Это значило, что если их нагонят за перевалом, то легко зажмут в клещи.
— Ты завел нас в ловушку! — обвинил тогда Килиана Джамиль.