Романов. Том 4

— А если бы…

Я приложил палец к ее губам, глядя в глаза помощницы.

— Если бы я видел, что ничем не смогу помочь, я бы не вызвался туда идти, — негромко сообщил я. — И, поверь, я не дурак, мечтающий героически сложить голову. Я разумный человек, который просчитывает вероятности, прежде чем соваться в неизвестность. Ты мне веришь, Кристина?

Она моргнула и тут же склонила голову.

— Верю, княжич, — произнесла моя помощница.

— Тогда это все, что важно, — улыбнулся я. — А теперь просвети меня, как продвигается сотрудничество с КИСТом?

Кристина вздохнула, переключаясь на работу, и заговорила.

Понятное дело, что с отключенной связью я не мог получать отчетов, а Кристина из подвала вряд ли была способна возиться с программным обеспечением, но было нужно и ее переключить с переживаний на конструктивный лад, и узнать, каков реальный прогресс по «Оракулу».

И, признаться честно, теперь степень готовности меня не устраивала совершенно. Если к обязанности охранять цесаревича я готовиться не торопился — это должно случиться только месяцев через пять, то вот жизнь Кирилла Руслановича мне нужна долгой прямо сейчас.

— Все ясно, — кивнул я, когда Кристина закончила свой отчет.

Мы как раз съехали со скоростной дороги. По пути я заметил, что каждый съезд охраняется военной техникой, несколько раз мы стали свидетелями досмотра гражданских машин. Столица все еще оставалась напряженной, и это заставляло задуматься, как долго еще Милославские будут гоняться за мятежной родней.

— Я благодарен тебе за твою работу, Кристина, — сказал я, глядя на помощницу. — И хотел бы наградить соответственно. Подумай о том, что желаешь получить в награду.

Она склонила голову, демонстрируя, что отнесется к моему предложению со всей положенной серьезностью. Виталя, ведущий машину, опустил разделяющее нас стекло и сообщил:

— Княжич, подъезжаем.

— Спасибо, — ответил я, вновь мыслями погружаясь в будущее.

Итак, за выходные можно доработать инструментарий, но этого мало. Мне потребуются мощности под искусственный интеллект, который станет им пользоваться. Собрать такие по щелчку пальца не выйдет — пока свезут оборудование, пройдет неделя, никак не меньше. Да и куда свозить?

Передние машины охранения проскочили ворота особняка, и мы забрались внутрь первыми. Остальные выждали положенное время, прежде чем втянуться за нами. Весь особняк был переведен на осадное положение — по углам территории выстроены вышки, в воздухе дежурили дроны с камерами. На крыше я заметил фигуры снайперов.

На крыльце меня уже ждал князь. Алексей Александрович выглядел как обычно — идеальный костюм, чисто выбритое лицо, внимательный взгляд.

— С возвращением, сын, — произнес он ровным голосом, протягивая мне руку.

Я склонил голову.

— Спасибо, отец, я рад вернуться домой.

В его глазах только с очень близкого расстояния можно было разглядеть тревогу. Но перед своими людьми глава рода не имеет права на слабость. И потому он пожал мою руку, и мы вместе двинулись в особняк, сохраняя молчание.

— Я понимаю, что ты хотел бы отдохнуть после такой командировки… — сказал отец, когда мы уже дошли до лестницы.

— Я готов поговорить, отец, — поняв, к чему он клонит, ответил я.

Время в воздухе, конечно, было напряжённым, так как абсолютно все ждали нового нападения, но все прошло гладко. Так что откладывать важный разговор смысла не было. Я ведь целый день перед вылетом ничего толком сделать, чтобы устать, и не успел.

— Хорошо, идем.

И мы прошли в его кабинет, где князь тут же занял свое место, а я опустился в кресло напротив.

— Ты помнишь, что у тебя назначена встреча клуба ветеранов Киевского освобождения? — спросил Алексей Александрович.

— Конечно, отец.

Он открыл ящик стола и вытащил оттуда официальное приглашение. Затейливый вензель Соколовых, толстая бумага с гербом Русского царства.

— Это не все, — предупредил князь, вынимая вслед за ним еще одно приглашение.

На этот раз — от Ефремовых. Официальная помолвка, дату которой назначили перед самым моим отъездом.

— Ее не отложили? — удивился я, заметив дату оформления на приглашении.

— Амурский князь хочет показать таким образом, насколько опасен для него великий князь Хабаровский, — усмехнулся отец. — К тому же в преддверии помощи со стороны Поднебесной, уже сейчас готовой пересечь границу и организовать нашим силам поддержку, эта помолвка очень важна.

Я кивнул, принимая слова отца.

— Отдохни немного, и к трем часам езжай к Соколовым, — продолжил отец. — Познакомишься с Анной Михайловной, покажешь всем, что ты по-прежнему силен и здоров. Великий князь в курсе обстановки и твоего участия, так что присутствующие наверняка захотят от тебя подробностей. Не стесняйся, но и особо не приукрашивай. Все должны видеть, что ты жив, здоров и уверен в себе. Понятно?

Я вздохнул, и отец, протянув руку через стол, потрепал меня по плечу.

— Я понимаю, сын, — продолжил он, — как ты не любишь все это, но, увы, сейчас играть в затворника не выйдет. Чем сильнее ты стаешь уклоняться от общества, тем больше интереса вокруг твоей фигуры будет возникать. А гости на сегодняшнем собрании будут ждать от тебя подробностей, чтобы смаковать их с удовольствием.

— Я и не спорю, — развел я руками, — но у меня есть и свои, куда более важные дела. А я опять вынужден их откладывать ради посторонних для меня людей.

Князь усмехнулся.

— Ну, кто знает, быть может, ты с Соколовыми породнишься, и они уже не будут такими посторонними для нас? — в шутку сказал он. — В любом случае, в шесть вечера ты должен присутствовать на помолвке Ефремова с принцессой. А потом я лично выбью для тебя неделю полноценного отпуска. Устроит тебя такой обмен?

Звучит на самом деле соблазнительно. И упускать такую возможность нельзя.

— ЦГУ не работал эти дни, — сообщил отец, явно намереваясь меня уговаривать. — И твоя команда еще не успела получить допуск в лабораторию, так что тебе не обязательно с ними возиться. А со своей протеже ты можешь встретиться в любой день. Естественно, если она согласится, — улыбнулся он в конце.

В осведомленности князя о моих делах в Университете не было ничего удивительного. В конце концов, положение главы рода обязывает его знать, где и чем заняты его дети.

— Хорошо, это честный обмен, — улыбнулся я.

Покинув его кабинет, до часа дня я не выпускал Кристину из своих покоев. А потом наступила череда подготовки к светскому мероприятию.

В том, что клуб будет собран в такой напряжённой обстановке, ничего удивительного не было. Как раз для этого подобные собрания и создавались. Мы должны быть готовы встретить новую опасность и демонстрировать друг другу, что готовы воевать на стороне царя. Это скрепляет общество, показывает царским людям, кто на их стороне. А заодно помогает взрослым князьям и боярам держать руку на пульсе — через своих уже героических детей контролируя настроения в столице.

Так что к трем часам мой «Монстр» уже подъезжал к особняку великих князей Выборгских. Ряды машин на огромной парковке с многочисленными гербами, большое количество слуг рода Соколовых.

Остановившись у дорожки, ведущей в особняк, я глянул в зеркало и поправил воротник рубашки. Надевать форму сегодня не имело смысла, и можно было бы трактовать подобный шаг как позерство. Это уже лишнее.

Слуга Соколовых открыл мне дверь, и я выбрался наружу, демонстрируя улыбкой всем окружающим, что перед ними довольный жизнью молодой человек. Меня едва ли не под руки провели к стоящему на крыльце Ивану Михайловичу.

В отличие от меня Соколов не пренебрег возможностью надеть форму и прицепить награды. Я же похвалил себя за то, что отказался от такой идеи. Иначе это обязательно повлекло бы за собой необходимость рассказывать всем и каждому, за что мне выдали «Андрея Первозванного», когда остальным достались куда более мелкие ордена.

— Дмитрий Алексеевич, рад вас видеть! — с улыбкой шагнул вперед великий княжич, протягивая руку. — Честно признаться, не рассчитывал, что вы сможете найти время, чтобы приехать.