Раб страсти

— Мне бы комнату или небольшой зал для тренировок, — шаркнул ножкой, — И можно мне подновить гардероб и пообщаться с ювелиром?

Смотритель смотрел на меня с недоумением, пытаясь тщательно скрыть недовольство.

— Портные все заняты, как и ювелиры, сам знаешь, все готовятся к празднику, могу попросить прислать к тебе учеников, — подумав, ответил Шарунар.

— Спасибо, — думаю, с ними мне работать будет ещё проще, молодежь более склонна к экспериментам, не закостенела в правилах и традициях.

— Что ты собираешься приготовить на праздник?

— Не знаю, а что бы Вы посоветовали? — ну да, я у мамы дурочка или, правильнее будет сказать, дурак.

— Я не знаю о твоих талантах, так что выбирать придётся самостоятельно, — выкрутился Шарунар. — Если ничего не сможешь придумать самостоятельно, можешь присоединиться к группе танцовщиков.

— Если не придумаю, обязательно последую Вашему совету, — покивал головушкой.

— Ладно, завтракай, потом покажу тебе комнату для занятий, — собрался на выход смотритель, — Да, к тебе зайдёт очень уважаемый человек, будь вежлив и учтив, расскажешь всё, что помнишь об отравлении.

Вот его мне тут и не хватало, столько лет сына не видел, а тут прям, жаждет общества. Куда деваться, киваю.

За завтраком обдумываю все, что удалось узнать на данный момент. Встреча с батенькой не радовала, кто его знает, чего от этого дяденьки ожидать, таким обычно мозги не запудришь. Думаю, свой хлеб он ест недаром. О маман, конечно, узнать интересно. Везёт мне на неопределённые родословные, что в прошлой жизни крови намешали, что в этой, похмыкал я.

Так, теперь, что мы имеем: допуск в библиотеку — есть, доступ к травам — есть, комната для тренировок — будет, портной и ювелир — будут. С основным справился, как бы, не хотелось видеть родителя, но все, же благодаря ему имею некоторые поблажки, не думаю, что будь я простым неугодным наложником, получил бы так просто всё необходимое, о таких забывают, или стараются побыстрее избавиться любым способом, нафиг кормить лишний рот. Спасибо папа.

Следующее, придётся посвятить пару дней шатанию по гарему, определить «препятствия» к достижению цели (читай, владыки), а так же послушать, кто чего готовить будет к празднику, надо выделиться, привлечь к себе внимание. Так же составить распорядок дня: вставать пораньше, заниматься, затем баня, завтрак, библиотека, обед, лекарь, заниматься, ужин, баня, сон. Не будь я таким тощим и на вид не здоровым, ужин бы отдал врагу, с какой-нибудь добавкой (слабительным, например), а так без еды на кости мясо не нарастёт. Ещё портного с ювелиром, вернее их учеников, куда-то втиснуть надо, но думаю, наши встречи не будут носить ежедневный характер, расскажу чего, от них хочу, и пусть занимаются.

Отлично, план составлен, теперь можно и в люди, м-да, только вот как раз людей там и нет. Похихикав, отправился на выход.

Глава 7

Твою ж…, погулял, послушал, только настроение себе испортил. Сижу, соплю сердитым ёжиком. Ведь мужик же, да вырос без родительской любви и ласки, да отец похерил свои обязанности и не привил пацану мужские качества, но быть такой тряпкой… А я-то думаю, чего на меня пялятся как на восьмое чудо света, всё просто, оказывается эта сопля вазелиновая — тютя, нытик и тряпка. Тут я такая, вся из себя, язвлю, грублю. Хотел привлечь внимание, поздравляю, привлёк, только не тех, кого надо. Меня сейчас просто разорвёт, как представлю, как он вёл себя в кровати владыки… Побиться головой о стену, вдруг поможет.

Началось всё отлично, я гулял, составлял список соперников, определял, кто, чем будет поражать многоуважаемое общество, и вышел на небольшую компанию наложников. Они держались особняком, задирали носы, любимчики, понял я. Прочитав мыслишки, хотелось поплеваться, странно видеть конкурентов вместе, но настоящее отношение друг к другу я уже знал. Я бы пофыркал и посмеялся, далеко им до женской логики, ревности, ненависти и интриг, если бы не воспоминания одного из этих, вот прям, не знаю, как его назвать, цензурных слов нет, одни не цензурные. Эта сука слышала и видела Адилена, после ночи в постели владыки, поделился со своими "друзьями" и, понятное дело, они пацана изводили, развлекались, мать их. Удивительного для меня ничего не было, это нормальная ситуация, но злости меньше не становилось, как на них, так и на пацана. Спасибо мальчик, удружил, теперь ещё от этих гиен отбиваться.

— Ой, посмотрите, кто выполз из угла? Давно не плакал? — ехидно пропело одно чудовище.

Смотрю на них взглядом профессора на лабораторных крыс. Уж чему меня предыдущая жизнь научила, так это не расслабляться, а эти расслабились, угрозы не чувствуют, конкурируют только внутри своего кружка. Ню-ню.

— Вы бы поприседали, что ли, а то смотрю задницы, с трудом в штаны влезают, — не надо меня трогать, я зол, покусаю.

Шок, а как вы хотели, не всё же мне мышкой бегать, у неё зубки могут вырасти, получится нечто мелкое, саблезубое и опасное.

— Ты, неудачник, не забывайся, а то можно неприятности нажить. Владыке расскажем, вылетишь отсюда, — всё ещё хуже, чем я думал.

— Ну да, с такими жопами самим не справиться, — противно хмыкнул, развернулся и свалил.

Вот теперь, маюсь, с дальнейшей прогулкой пришлось повременить, настроение не то.

Двери открылись, и в комнату вошел Шарунар, следом за ним очень красивый мужчина. На вид лет тридцати, чёрные волосы, вишнёвые глаза, красивые губы, фигура — отпад. Настроение в минус, не знаю, как выглядит мама, но пацану конкретно не повезло, и мне соответственно.

Ну что ж, здравствуй папа, я так рад тебя видеть, того и гляди вцеплюсь тебе в горло.

— Добрый день, Адилен. — злость скакнула на пунктик выше, ибо и голос у этого засранца был под стать внешности.

— Добрый, — пришлось выдавить из себя, — коль не шутите.

Даритас, мой отец вопросительно, приподнял правую бровь, а потом попросил Шарунара оставит нас одних. Так и знал, что этого кровопийцу, хрен проведёшь, ну что ж, держи-лови.

— Ты знаешь?

— Знаю что? Что ты мой отец? — фыркнул я, — Или правильнее будет выразиться — спермодатель? Тогда, как же мне назвать женщину, что выносила меня и родила? Назову — носительница или кукушка, хотя, не важно, раньше я вам был не нужен, теперь не нужны мне вы. Тогда возникает вопрос, какого хрена ты припёрся?

— Ты груб и невоспитан, — нахмурился батяня, — Не удивительно, что владыка не хочет больше видеть тебя в своей кровати.

— Тебя только это беспокоит? Что я не грею кровать владыки? Извини, что разочаровал, ты ведь был мне отличным отцом: обучал, воспитывал, рассказывал о тяготах жизни, что правильно и не правильно, — заводился я.

— Тебе опасно находиться рядом со мной, было, есть и будет, — это что, попытка оправдаться, смотрю на него и понимаю…

— Уже бессмысленно об этом разговаривать, ничего не изменить. Уходи, — злость прошла, осталось сочувствие к мальчишке, которому не повезло, можно сказать с самого рождения.

— Тебя пытались убить, — не сдавался Даритас.

— Какое тебе дело? Из-за тебя же и пытались, — опять бровь поползла вверх, — Предполагаю, что кто-то знает, что я твой сын. Я не настолько популярен, что бы пытаться меня убрать.

Меня задумчиво рассматривают, как букашку через увеличительное стекло.

— Как ты узнал, что я твой отец?

— Что знают двое, то знают все, — ага, прям бегу и спотыкаюсь тебе всё рассказать, но, оказывается, рассказывать ничего и не надо.

— В тебе проснулась ментальная магия и магия внушения, — даже не спросил, констатировал он.

Что ещё за магия внушения? Да, в голове колупаться могу, не более.

— Не пытайся воздействовать на Ясимара, у него блок и попытку вмешательства он почувствует, — предупредил "беспокоящийся" родитель.

А я что, сижу глазками хлопаю.

— О твоих способностях никто не должен знать.

— Слушай, любящий родитель, я не знаю, о чём ты говоришь, ничего во мне не просыпалось, шёл бы ты, занимался своими делами, убийцу моего поискал, например.