Раб страсти

Ректор, видя, какую бурную активность я развёл, вся академия сплошной полигон для моей практики, дал доступ в закрытую часть библиотеки.

Для ведения моих дел, дед нанял управляющего, я только просматривал отчёты. Слава о нашем салоне ширилась, одеваться и обуваться в нашем салоне считалось особым шиком. Украшения были вне конкуренции. Многие стремились стать учениками столь талантливых и удачливых мастеров, поступали предложения о сотрудничестве. Те, у кого заказывал для салона мебель, полки, манекены хотели работать со мной, тут выкрутился, предложил пользоваться моими идеями и платить мне часть от прибыли, обмануть меня было невозможно, если кто на это и рассчитывал, видя мой медальон, мирились с правилами. Гном, который делал для нас сверло, нож для резки дерева и швейные машинки на мои условия согласился первым. Кстати, швейные машины были опробованы и одобрены, теперь, постоянно эксплуатировались. Дедуля там ещё чего-то магией подшаманил.

Ребята уговорили меня, всё же, открыть детский магазин, по этому, в выходные и короткие каникулы занимался этим, заставляя управляющего отрабатывать своё золото по полной. Но он не жаловался, оказался, похоже, таким, же ненормальным, как и я.

Две недели летних каникул, наплевав на всё, провёл, валяясь на песочке и купаясь в море-океане. Только кристаллами запасся, под шум волн очень хорошо вспоминалось.

Но, к сожалению, не только прошлая жизнь. Иногда, по вечерам, сидя на берегу, хотелось просто выть, кричать в полный голос от тех чувств, что разрывали сердце и душу. Я не забыл, ничего не забыл.

Возвращаясь в академию, с бешеным остервенением грыз гранит науки, не для того чтобы забыть, чтобы заставить заткнуться и затаиться, до очередного раза, тоску и боль.

После возвращения с летних каникул, многие осознали мою силу (думаю, подсказали, мир не без «добрых» разумных), начался новый виток моих отношений со студентами. Теперь, под моими дверями был «ботанический сад», к ним сносили фрукты и сладости, начался конфетно-букетный период. Это раздражало меня. Иногда, кипятился и плевался. Уставил все горизонтальные поверхности в академии букетами, вплоть до подоконников. Цветы было жалко, по этому, припахал народ их сажать и проращивать, в академии получились самые шикарные клумбы. Фрукты и сладости скармливал страждущим.

Новый год встретили новым составом, коллектив разрастался. В этом году ожидался мой первый оборот. Дед познакомил меня с Рашаном, оборотнем-тигром, который должен присутствовать при обороте и в случае необходимости, помочь. Выглядел кошак чуть младше моего деда, предположил, что ему немногим меньше, чем дракону, спрашивать, как воспитанный мальчик, не стал.

Новый учебный год начался новыми предметами и новыми преподавателями. Для меня изменилось мало. Ректор был прав, сильной была во мне магия разума, всего остального досталось понемногу, возможно после полного оборота сила увеличатся, но я на это не особо рассчитывал. Мог разжечь огонь в камине, при наличии рядом воды, поднять кучу брызг, сдуть пыль и песок ветерком. Один раз пожелал издохнуть надоевшему насекомому, когда тот свалился замертво, сразу не понял, что произошло, потом полчаса рыдал, объясняя ректору, что не хотел жучка убивать. Тот вздыхал, успокаивал.

— Силы у тебя только на этого жучка и хватит. Было бы больше, с твоей энергией и фантазией, легче было бы тебя прибить.

Вот так вот и жил. Зато теперь цветы проращивал и сажал сам, создавая ими красивые узоры. Другое не получалось, но на цветы меня хватало. Предварительно, пришлось проштудировать кучу литературы.

Как и обещал дедуле, научился создавать кристаллы памяти с необходимыми мне параметрами. Многое из прочитанного сливал на них.

Наше с ребятами детище процветало, принося неплохой доход, это позволило вернуть долг деду. Бывшие ученики-мученики стали вполне самостоятельны, всё реже пользовались моими кристаллами, стали рождать собственные идеи.

Во второй половине года стал очень раздражительным, перепады настроения были очень сильными, сразу сообщил деду и мне стали давать какой-то состав из трав, прокомментировав единственным:

— Скоро.

Мой сосед по комнате похорошел ещё больше, немного вытянулся, я не раз замечал заинтересованные взгляды на него. Но, зная мои закидоны, подходить боялись. Пришлось поинтересоваться у котёнка, хочет ли он ухаживания, отношений, вдруг я отпугиваю. Малыш заверил, что сейчас не время, а если это настоящие чувства, то я им не помеха. Вот и ладушки.

В один прекрасный день осени проснулся от боли во всё теле, кажется, крутило и выворачивало каждую косточку в моем теле.

— Лан, — простонал я, — рысёныш проснись. Беги к ректору, пусть вызывает деда, кажется, началось.

Котёнок, от моих слов, резко проснулся и, как был в шортиках и майке погнал к Салвенасу. Сцепив зубы, сполз с кровати, хотелось больше пространства. Сколько прошло времени с момента ухода Лана не знаю, мне показалось пару минут. В двери вбежал ректор, за ним влетел рысёнок. Дракон, не теряя времени даром, подхватил меня на руки и куда-то понёс. Я терял связь с действительностью, что мне категорически запретили делать.

— Говорите со мной, — вырвалось хрипом из моего рта, — я буду держаться за голос.

И со мной говорили, Ланеран рассказывал о нашей первой встрече, как испугался, как рад, что я вмешался, счастлив, что обрёл такого друга. Рядом с ректором вышагивала, Багира, беспокойно мяукая. Когда прибыли на место, меня опустили на каменный пол, кошка тут же улеглась рядом, мурча и пряча морду на моей груди. Пальцами вцепился, в её шерсть, тихонько подвывая.

Деда с Рашаном почувствовал раньше, чем они преступили порог зала, в котором я метался по полу.

— Малыш, ты как? — кинулся ко мне дед.

— Тебе культурно или мне сегодня простят всё? — еле прохрипел я.

— Шутит, значит нормально, — дал заключение тигр, — Адрианарс, раздевай его. Ланеран, обернись, так легче перенесёшь происходящее или иди в комнату.

— Я останусь, — рысёныш стянул майку и шорты, и обернулся.

Что происходило дальше, помню смутно, меня держали голоса. В какой-то момент мне почудился голос отца, напрягся, хватаясь за него, пытался понять слова.

— Давай, сын, я верю в тебя, ты справишься. Мальчик мой, как же я скучал, — бормотал голос, и столько в нём было чувств.

— Отойди немного, Даритас, пора.

Сильнейшая боль ломает тело.

Открываю глаза, полумрак большого зала, рядом знакомые запахи.

— Пума, — выдох, который звоном разносится в моей голове.

Заинтересовано приподнимаю гудящую голову, пытаясь понять, где пума. Вижу сидящего рядом отца. Радостно улыбаюсь ему, пытаюсь принять горизонтальное положение, что бы обнять. Ничего не получается, в недоумении возмущаюсь, получается обиженный мяв. Перевожу взгляд на руки. Оборот, дубинушка, возвращает меня на землю память.

— Мя? — выдаю я.

По залу разносится смех.

— Я тоже рад тебя видеть, — улыбается папенька.

Ползу на брюхе к нему, утыкаюсь мордой в колени. Меня гладят, чешут ушки, прррриятно.

— Не ленись, вставай, давай, — командует Рашан, стягивая с себя одежду, мгновение и передо мной огромный тигр. Я — котёнок, я котёнок, мать вашу.

— Не совсем котёнок, почти взрослая особь, — поясняет дед в моей, кружащейся головушке.

— Это всегда будет так больно?

— Для тебя, так больно только в первый раз, следующие будут легче, — подключается тигр. — Вставай, быстрее освоишься в новом теле, быстрее вернёшься к привычному облику.

Пришлось поднимать свой хвостатый зад, поддерживали Гира и рысёнок. Дальше учился управлять четырьмя, нет, пятью конечностями, хвост так и норовил куда-нибудь встрять. Пробегал кошаком целый день, выполняя все команды Рашана, команда поддержки не отставала.

Вечером разрешили обернуться. Небольшая, слегка выкручивающая, боль в костях и вот я сижу голым задом на полу в своей комнате. Рядом обернулся Ланеран и быстренько стал натягивать штаны. Мне тоже протянули штаны, батенька озаботился.