Медальон

— Так это он и есть, — авторитетно заявила Мирлин.

— Так он же, вроде, заброшен давно, а так сохранился хорошо, — недоумевала я. — Передвигаться одно удовольствие, даже трясет не сильно. Странно, что крестьяне из дороги булыжники не повыковыривали для хозяйственных нужд.

— Так ведь этот тракт строили еще гномы, Властители знают сколько лет тому назад, — пояснила Мирлин. — Мимел нам об этом еще на постоялом дворе сказал. Ты что, не слышала?

— Не-а.

— Все, что строят гномы, живет веками. И поверь, из этой дороги вытащить булыжник практически невозможно. Для крестьян, во всяком случае, точно.

— Это тебе тоже Мимел сказал? — фыркнула я, не поверив, что на этом свете для хозяйственных крестьян есть что-нибудь невозможное.

— Угу, — кивнула Мирлин.

— А он не сказал, когда мы, наконец, уже хоть куда-нибудь доберемся? — поинтересовалась я, не желая спорить дальше. — Желательно с горячей ванной и плотным ужином?

— Мимел прикинул, что мы доберемся до Триима примерно дня через два, — порадовала меня Мирлин.

— Хорошо-то как! — облегченно вздохнула я. — Интересно, а там Шерман сможет к нам присоединиться?

— Почему нет? Это не эльфийская территория. А ты что, Брин, волнуешься за норлока? — ехидно поинтересовалась Мирлин.

— Волнуюсь, — созналась я. — Думаешь, приятно оказаться в такую погоду без крыши над головой? Как бы он не простудился чего доброго. Да и раны на норлоке еще не до конца зажили.

— Брин, ты меня иногда поражаешь своей наивностью! — фыркнула Мирлин. — Неужели ты думаешь, что норлок все еще мокнет под дождем? Да он давно уже в Трииме! Сидит в трактире и потягивает вишневое вино.

— О чем ты говоришь? Как он пешком смог бы так быстро добраться до города?

— Да норлок может двигаться быстрее ветра! — просветила меня Мирлин. — Как ты думаешь, Брин, почему он так редко на коня садиться?

— Почему? — тупо переспросила я.

— Да потому что конь его только задерживает! Так что можешь не волноваться по поводу норлока. Он, в отличие от нас, давно уже не мокнет, не мерзнет и не голодает.

Шерман действительно прибыл в Триим буквально на следующий день после того, как расстался с королевской труппой. Правда, вымокнуть и продрогнуть он все-таки успел, но, устроившись напротив камина и пропустив пару бокалов вина, быстро согрелся. Властители, как же хорошо было упасть в кресло, вытянуть ноги и ни о чем не думать! У Шермана было еще, по крайней мере, несколько дней на то, чтобы отдохнуть и развлечься. Вряд ли в такую погоду повозки доберутся до Триима быстрее. А вот когда доберутся…

Шерман допил вино и отставил изящный хрустальный бокал в сторону. Как только тролли и гремлины увидят норлока в Трииме, они снова возьмут его в оборот. И тут уж не помогут ни наглые заявления о совпадениях, ни даже прикрытие ролью гонца. Если бы Шермана реально направили только затем, чтобы доставить послание Богарту Благословенному, норлок давно уже был бы там. А не просиживал бы штаны в трактире и не хлестал бы вино, бесцельно убивая время. И тролли с гремлинами прекрасно это поймут. Как поймут и то, что Шерман действительно их охранял. А поняв, зададут все тот же вопрос — зачем. И что-то подсказывало норлоку, что на сей раз попытка добиться ответа на этот вопрос будет более действенной. Шерман поднялся из кресла, лениво потянулся и подбросил в камин пару поленьев. На сей раз он и не собирался увиливать от ответов на вопросы. После Триима королевская труппа пересечет эльфийскую границу и двинется к столице, намереваясь передать по адресу послание Эльтель. Шерман последовать за ними туда не сможет, а это значило, что настало время открыть карты. И вытащить медальон. Вот только кому можно было доверить подобную тайну и поручить опасное задание? Мимелу? Манке? Тору? Туру? Или, лучше, всем четверым (в надежде, что до финала доберется хотя бы один из них)? Этот вопрос лучше было решить заранее и хорошенько обдумав.

Норлок налил себе еще вина и нахмурился. Будь его воля, он вообще не стал бы отвозить медальон на территорию эльфов. Что-то с этой вещью было не так, и это не давало Шерману покоя. Разумеется, он обследовал лютню Страдамара, и даже (потихоньку от Брин) вытащил и осмотрел медальон, но ничего странного не обнаружил. Ни свечения, ни даже легкого покалывания в ладонях. Шерман вернул медальон на место, но так и не успокоился. Он сам видел, как светилась лютня Брин! А это значило, что магическая энергия вещи была активной. Но как она могла быть активной, если медальон, по словам Эльтель, мог исполнить только одно желание, и это желание уже было загадано?! Шерман скорее ожидал бы увидеть нечто погасшее, безжизненное, использованное, но никак не светящееся, причем в чужих руках! Ведь в Брин не было даже капли крови Высших рас, уж это-то Шерман мог сказать определенно! Почему же медальон в ее руках вел себя столь необычным образом? Гоблин! И посоветоваться не с кем! Впору задержать королевскую труппу в этом трактире, а самому возвращаться к Яргелу. Впрочем… толку-то? Яргел же никогда не поверит, что драгоценная Эльтель могла его обмануть. И про медальон ничего выяснять не станет. Принципиально. Хотя… кто вообще, кроме эльфов, может разобраться в этой магической игрушке?

Шерману это не нравилось. Определенно не нравилось. Он не хотел играть вслепую, выполняя непонятные прихоти Эльтель. Однако норлок дал клятву у Черных Камней, что медальон будет отправлен в Озеро Фей, а это значило, что у него не было выхода. Может, стоило посоветоваться с Брин? Вот еще! Во-первых, выяснив, что ее просто использовали втемную, втянув в довольно сомнительную авантюру, она наверняка возмутиться и пошлет всех куда подальше. А во-вторых, какой смысл рассказывать о талисмане девчонке, прибывшей из мира, где вообще нет ни эльфов, ни магии? Будь у Шермана такая возможность, он вообще не пустил бы Брин к эльфам. С какой радости она должна подвергать себя опасности, шагая прямо в пасть к хищнику? Кто знает, чего ждать от этих листоухих мерзавцев? Они же чувствуют себя хозяевами мира, и ведут себя соответствующим образом, относясь к людям, как к вещам. И что будет, если Брин приглянется кому-нибудь из эльфов? А она приглянется, не талантом, так внешностью. Что тогда? Ее ведь даже спрашивать не будут, хочет ли она стать развлечением для какого-нибудь юного лоботряса.