Страница 50 из 72
Вдобавок ко всему, забывшись, я весьма резко махнула рукой, суетно поправляя выбившийся из прически своенравный локон, и тут же испуганно замерла. К несчастью, рука была той самой, с «секретиком». Предсказуемо, не ожидающий столь резкого движения притаившийся в рукаве хомар, пронзительно пискнул.
— А это ещё что такое? — тут же насторожился Рэт.
— М-м-м, — неопределенно промычала, пытаясь придумать, как лучше выкрутиться.
Впрочем, быстро поняла — «шила в мешке не утаить». Новорожденные пушистики имели досадное свойство расползаться по всему особняку, сколько бы мы ни пытались удержать их в пределах одной комнаты.
— Это Мефистофель, — призналась, втянув голову в плечи.
Рэт снова молчал, буравя меня недобрым взглядом. Видимо, ждал пояснений. Вздохнув, я осторожно извлекла хомарчика из его укрытия.
— Разве он не прелесть? — пробормотала, поднеся питомца ближе к магу на сложенных ковшиком ладонях.
Лорд посмотрел на кроху так, словно я подсунула ему таракана. Мне стало обидно за Мефистофеля и я прижала его к груди, защищая.
Внезапно на суровом лице Рэтборна проступили следы глубокой усталости. Лорд словно сдулся, сняв почти сросшуюся с ним маску арктической невозмутимости. Он не спеша развязал и снял тугой галстук, зажал его в руке и, покачав головой, признался:
— Я все больше слоняюсь к мысли, что ты — стихийное бедствие. Только я придумываю, как взять тебя под контроль и упорядочить происходящее, как ты снова порождаешь новую волну хаоса.
— Зато так гораздо… веселее… — не зная, как лучше оправдаться и стоит ли оправдываться вообще, неуверенно протянула я.
— Скучать и в самом деле не приходится, — саркастически заметил Рэт.
— Ну так что? — переспросила на свой страх и риск. — Можно Софии остаться со мной?
— При двух условиях, — как-то слишком легко согласился Уркайский.
Я сделала вид, что внимательно слушаю.
— Во-первых, это должно быть согласовано с Ланзо.
Требование звучало разумно, и я кивнула.
— А во-вторых?
— А во-вторых, каждую среду, включая сегодняшнюю, ты будешь ночевать в моих покоях.
Мне так хотелось оставить девочку при себе, что я кивнула попросту недослушав скандальное утверждение Рэта. Но едва понимание сказанного достигло моего сознания, как я замерла каменным истуканом, до глубины души потрясенная произошедшим.
— Вы что же, — снова перешла на «вы», — хотите шантажом принудить меня к близости?
Ответ Лорда ошеломлял ещё больше. В последнюю очередь я ожидала от него подобных откровений:
— Я устал сопротивляться. Меня тянет к тебе так, что иногда я чувствую, как выкручивает мои жилы.
Воздух мгновенно застрял в легких, а слюна сделалась вязкой как растаявший пластилин. Глупо было отрицать, что подобное в его адрес давно ощущала и я…
— Что же делать, согласиться? — лихорадочно спрашивала саму себя, уже представляя, как сильные руки Лорда жадно скользят по моему неидеальному телу. Приходилось самой себе признаться — я была слаба. А ещё чертовски влюблена и слишком долго жила монашкой. Самое смешное, что данное обстоятельство не помешало обзавестись детьми и целым выводком очаровательных хомарчиков. В каком-то смысле они тоже были моими малышами.
Медля с ответом, я машинально оглядела Рэтборна с ног до головы, стараясь представить, что вижу его впервые. Щёки тут же обдало жаром. До чего же хорош! Конечно, как ни крути, и я сама просто офигенна, но всё же… Неужели сам глава Тайного Приказа изволит ответить мне взаимностью?
Весь парадокс заключался в том, что его попытка гнусного шантажа с треском провалилась. И не потому, что оголтелая феминистка внутри меня, которой я на самом деле никогда не умела заткнуть рот, рвалась грудью на амбразуру, готовая с гневом отвергнуть нескромное предложение. Вовсе нет. Дело в том, что из всего сказанного я услышала только одно. Рэт без меня не может. Я ему нужна. Настолько, что он готов быть негодяем лишь бы я оказалась рядом.
— Выдвигаю встречное предложение. Каждую среду мы проводим у тебя, а каждую субботу гуляем с детьми в саду, — слова сами собой сорвались с губ и я тут же поняла, что, если Лорд согласится, окажусь на все сто довольна заключенной сделкой.
— Договорились, — убийственно серьёзно ответил Рэт, а затем притянул меня к себе и медленно поцеловал.
Я тут же вспыхнула как сухая прошлогодняя трава и пролилась растопленным воском в его объятья.
Да, комната с масками была откровенно ужасна. Но клянусь, теперь это одно из самых любимых мною мест в доме.
***
Весь остаток дня, после разговора с Рэтборном, я пребывала в придурковато-счастливом состоянии. Я то впадала в рассеянную медлительность, на счастье теперь у меня была в помощницах незаменимая Клара, то подскакивала в безумной ажитации, понимая, что первая ночь с любимым мужчиной от женщины требует определенной подготовки… Нужно было срочно приводить себя в порядок!
А ещё следовало решить вопрос с пелёнками и распашонками для Софии, уделить время Таю, который теперь шёл в комплекте с его закадычным другом Александром. Понадоедать Эльмару, чтобы он не думал, что все на него наплевали и бросили. Ну и, разумеется, не забыть о дядюшке Цвейге, который стал заговариваться и всё больше тревожил нездоровым цветом лица. И куда же деваться без милейших, но очень непоседливых хомаров?
Словом, к ночи я валилась с ног, и во многом виной тому была не загруженность делами, а простое нервное истощение. Я банально переволновалась и больше всего на свете мечтала сейчас о сеансе простого крепкого сна.
Так и пришлось заявить Рэту, явившись в его спальню в компании с Мефистофелем. Он нагло отказывался спать без меня и стоило только отправить детёныша к родной мамочке, начинал обиженно пищать и поскуливать. Учитывая, что и София, и Тай, и присматривающая за ними Клара вполне себе благополучно задремали, голосящего на все лады хомара просто пришлось взять с собой на ночное свидание.
— Зачем он здесь? — разглядев в чьей компании явилась его без пяти минут любовница, весьма конкретно спросил Лорд.
— Он так верещал, что едва не перебудил весь дом, — отчего-то шепотом ответила ему, — что мне было делать? К тому же, мне кажется, ты ему нравишься.
Хомар и в самом деле смотрел на Рэта с видимым обожанием. Может, Мефистофель девочка? Пока узнать это доподлинно не представлялось возможным.
— Ты снова заговариваешь мне зубы, — покачал головой Уркайский и неожиданно бережно взял на руки пушистика.
Он уцепил за уголок диванную подушку, взбил её попышнее и устроил на ней маленького манипулятора.
— Ложись и спи. И чтобы ни звука, — назидательно, но не зло велел он хомару, — понятно?
Клянусь, Мефистофель ему кивнул и разве что не козырнул, как это делают военные, отдавая честь.
— Теперь твоя очередь, — тоном, не терпящим возражений, заявил он, и я с широкой улыбкой поспешила лечь в застеленную темно-фиолетовыми простынями постель…
В камине приятно потрескивал огонь. На подушке, свернувшись в пушистый шарик, сопел хомарчик, а впереди меня ждала ночь, полная наслаждений.
Вот только судьба внесла в этот чудесный план свои ужасные коррективы. Вновь налетела буря, принося с собой встревоженный топот всполошенных слуг, ночной визит и дурные вести.
Давясь слезами, я сжимала в руках два старых, потрепанных временем свитка. В голову упрямо лезла сцена из одного знаменитого мультфильма, где герой упорно пытался разгадать секрет воина-дракона. Я как глуповатая панда таращилась на нежданные дары, испытывая то шок, то ужас, то беспросветную растерянность. Сердце сжималось от тоски и чувства непоправимой потери.
На расстоянии вытянутой руки неподвижно лежал сухонький, точно полуистлевший пергамент, дядюшка Цвейг. Но прежде, чем некогда великий и могущественный ундер Уркайских погрузился в магическую кому, которую в Андалоре было принято называть «последний сон» или «иссякание», он вручил мне это…