Саван

Получилось очень эффективная тренировка на точность. У каждого была своя манера бросков, кто-то кидал камни с большой силой и прямо, а кто-то запускал по широкой дуге. Я любил их закручивать, но после случая, когда мы стояли в паре с Сашей, и я был нападающий, он, метнув свой камень, попал в мой закрученный, один из них отрикошетил и пролетел в сущих сантиметрах от Сашиной головы, — мы решили в тренировках крученные камни не кидать. Наши навыки росли с каждым днем, мы старались за день умотаться настолько, чтобы на следующее утро болело все. Мы думали, что боль в теле — это мерило качества тренировок. Похоже, что так и было. Самым сложным оказалось упражнение, которое Вано прозвал «Орбита», когда нужно было вокруг висящего в воздухе двухсоткилограммового валуна вращать камушки, имитируя траекторию планет и спутников. Сложность состояла в том, что каждую минуту нужно было добавлять по одному камню, траектория вращения которого противоположна предыдущему. После пятого-шестого камня мозг начинал натурально плавиться.

После того как Ник показал, как можно рубить дрова с помощью силы, поляна с поваленными деревьями стала намного свободнее. Пилить даже толстые ветки с помощью пил и силы было тоже довольно удобно. Но с топором это делать намного интереснее. Не то чтобы мы нуждались в таком количестве древесины, просто это было весело и помогало отвлечься от осознания, что мы понятия не имеем, как выбраться с острова. Единообразную еду из рыбы и странных «баклажанов» в первые дни мы разбавляли овощами и галетами из сухпайков. Но с каждым днем есть одно и то же становилось тошно. А еще хотелось нормально помыться. Мы грели воду в котелках и смешивали кипяток в бочке, получая приемлемой температуры воду. Ее хватало, чтобы ополоснуться могли все, хотя-бы как-то. Искупавшись в озере, мы поняли, что мыться в нем — гиблая идея. Ледяная вода совершенно не прогревалась от солнца, находиться в ней дольше пяти минут было чревато переохлаждением. Заболеть в таких условиях никто не хотел. Море тоже слабо подходило для купания, вода в нем не сильно отличалась по температуре от озерной, к тому-же оно было соленым. После купания оставляя на теле высохшие крупицы соли.

На рыбалку мы ходили ежедневно, рыба стала основным источником нашего рациона. Излишки маленькой рыбы мы вялили. Большую же жарили на костре и съедали. Мы сумели выловить еще два вида рыбешек, выглядели они съедобно. Беда только в том, что без соли рыба становилась почти безвкусной. А соли у нас оставалось не много. Еще мы стаскали большую часть баклажанов с речного поля. Когда они закончатся, у нас останется только рыба и остатки еды, которую брали с собой. Мы не знали, насколько глубоко озеро и сколько в нем еще рыбы. Бывали дни, когда клева на старых местах почти не было, и приходилось несколько часов искать клевое место. Я научился варить уху из баклажанов и рыбы, пресный бульон разбавлял приевшуюся жареную рыбу.

Когда стало ясно, что мы достаточно исследовали остров, научились выживать на нем и практически не тратить долго хранящиеся запасы, Ник еще раз навязчиво предложил посетить малый остров и протестировать катамаран.

— Вам разве не интересно, что это за громадные деревья там? — когда мы вечером собрались у костра, он снова завел свою шарманку. — Может, там есть живность? Эта обоссанная рыба у меня в печенках сидит.

— Давайте сплаваем, — поддержал его Саша. — Проверим катамаран. Мне вот что интересно: если мы можем держать предметы силой мысли, сможем ли, забравшись на катамаран, держать его в воздухе? Вы подумайте, с острова надо выбираться.

— Кажется, я знаю, в какую сторону нам плыть, — сказал задумчиво Альберт, вырезая из деревяшки острый колышек.

— В какую? Как ты определил? — возбужденно спросил Вано. Похоже, он тоже давно думал, как бы найти способ убраться отсюда.

— Это сложно сказать. Я как бы чувствую. Вот скажи, ты, когда силой берешь камень и отворачиваешься от него, всегда четко понимаешь, где он и в каком положении находится, так? — Вано задумался и кивнул. Его массивная фигура в свете костра выглядела как статуя, оранжевые блики гуляли по маскировочному халату, накинутому на плечи. В подстаканнике стула дымился горячий чай. — Вот, кажется, и я так же чувствую большую Землю. Нам нужно плыть на восток.

— Альберт, ты уверен? — Ник скептически отнесся к его заявлению про то, что он «чувствует» Землю. — Давай прикинем. Если ты не угадал с направлением, и мы двинем в открытый океан. На Земле были точки, когда до ближайшей суши — тысячи километров. Даже если мы полностью загрузим катамаран вещами и едой, на сколько дней нам этого хватит? Ошибка может стоить нам жизней.

— Я думаю… Плыть нужно будет несколько дней. Не больше. — Альберт поднял на Ника свои карие глаза и как бы взглядом убеждал, успокаивал его. Предлагал довериться. Ник не отводил взгляда. Он словно бы понял Альберта и сдался.

— Тогда давайте начинать готовиться. Потренируемся в держании катамарана в воздухе. Запасемся едой. И сплаваем наконец на этот чертов остров. Да вы меня вообще не слушаете! — Общий гогот был Нику ответом. А также заверения, что обязательно сплаваем. Завтра и начнем.

Когда мы проснулись утром, погода впервые начала портиться. Яркое солнце перемежалось хмурыми облаками. Дождь еще не капал, но это могло измениться в любой момент. Я высказал предположение про сезонность погоды. Что, быть может, здесь несколько месяцев идет дождь. Лучше бы я ошибался.

Прежде чем упражняться в поднятии катамарана, мы решили подготовить его к длительному плаванию. Собрав заново, мы придумали растянуть взятый мною тент на четырех палках, плотно примотанных к алюминиевому каркасу. Получался навес, который должен защищать нас от палящего солнца и дождя. Также мы заменили поломанные доски обтесанными ветками, немного удлинив конструкцию. Недостаток веревки восполняли длинными и тонкими ветками, срезанными со здешних деревьев и кустов, они отлично гнулись.

В поднятии пустого, незагруженного катамарана проблем не возникало ни у кого. Каждый мог держать его примерно в метре над землей довольно долго и не уставая, с ним можно было даже ходить, ведя за собой как на поводке. А вот если сбросить на него все наши вещи, бочку с остатками еды, питьевую воду и самих себя, он становился для одного человека просто неподъемным. Проблема решалась только совместным поднятием. Двое могли держать катамаран минут сорок, затем сил не хватало. В планах не было передвигаться исключительно по воздуху, мы думали поднимать его, только защищаясь от больших волн. Поэтому наших сил должно было хватить, в крайнем случае, подключали третьего. Двое тянули за гондолы вверх, а третий за раму. Вот с чем действительно возникли проблемы, так это с управлением в воздухе. Одному менять вектор движения было намного сподручнее, чем вдвоем, несогласованность в парной работе приводила к тому, что гондолы, если не держать их параллельно друг другу, начинали угрожающе скрипеть и натягивать каркас, изгибая его в форму ромба. Выравнивание в движении требовало бо́льших навыков, чем мы обладали, да и на земле их не отточить. Решено было сделать вылазку на второй остров налегке. Взяв только немного воды, еды на перекус и наше импровизированное оружие, ножи и топор (мало ли что!), мы двинулись в сторону малого пляжа.

По пути каждый из нас пронес определенный участок с помощью силы. Когда несущий выдыхался, его заменял другой. Можно было идти с приличной скоростью. Вано баловался, делая вид, что поднимает катамаран одной рукой. Интересно, а насколько высоко мы сможем поднять его? Лично я побаивался высоты, так же, как Ник и Сашка. Альберт и Вано не против были поэкспериментировать в данном направлении, аргументируя это тем, что мы можем значительно увеличить наш обзор.

Когда мы добрались до малого пляжа, каждый из нас пронес катамаран минимум два раза, а Альберт и Ник — по три. Поставив его на воду, мы погрузились и тронулись в сторону острова, держа направление подальше от острых скал. Проплыв метров триста, мы с Сашей первые подняли катамаран в воздух. Он угрожающе закачался, парни предостерегающе возмутились, чтобы мы держали его ровнее. Незакрепленная бутылка с водой упала, внимательный Вано успел притянуть ее обратно. Тренировка в лагере помогла, мы регулировали силу друг друга окликами: левее, правее, ниже, выше.