Дороги дождя

– А я и не стучал, – буркнул Эверетт в ответ.

Ему наконец-то удалось рассмотреть собеседника. Тот был высок, широкоплеч, на вид разве что немногим старше самого Эверетта. Тёмные – почти чёрные – глаза смотрели с любопытством, но при этом цепко, даже оценивающе, так, что сразу хотелось отвести взгляд. Незнакомец слегка склонил голову набок, напомнив Эверетту то ли ворона, то ли грача, то ли ещё какую-то чернопёрую птицу (в орнитологии он не был силён). Тёмная, слегка поношенная, но всё ещё крепкая одежда сидела весьма ладно, чёрные волосы до плеч были забраны в не слишком аккуратный (в Лондоне уже давно никто не носил подобных причёсок) хвост, на чисто выбритом лице выделялся «птичий» нос с небольшой горбинкой и острые скулы.

– Меня зовут Фоули, – представился это странный человек-птица. – Помните, я вам писал.

– Да-да, что-то такое припоминаю, – Эверетт снял шляпу и сунул её собеседнику. Его запоздало осенило, что управляющий – это не совсем слуга, но надо же было кому-то отдать шляпу? – Кстати, я думал, вы старше.

– Какое совпадение, – отозвался Фоули своим бархатным голосом, в котором Эверетту почудилась скрытая усмешка, – признаюсь, то же самое я думал о вас.

Глава третья, в которой мистер Эверетт посылает мистера Фоули к чёрту и попадает в самую сложную ситуацию в своей жизни

Эверетт маленькими глотками пил вечерний чай, который принесла одна из горничных (Фоули назвал девушку Дэйзи. Похожее, это была та самая – одна из трёх невест Вилли. Кстати, и впрямь миловидная). Он молчал, всматриваясь в лицо собеседника, и спрашивал себя: интересно, мог ли этот человек взаправду кого-нибудь убить? И мысленно отвечал: о да, ещё как мог! Эверетту казалось, что Фоули бросает на него хищные взгляды и улыбается каким-то своим тайным мыслям. Но, возможно, у него разыгралось воображение, а управляющий ничего такого не думал, просто пил чай.

– Надеюсь, дорога была доброй. Как вам понравился Ардферт? – Фоули тоже говорил с ирландским акцентом, но, к счастью, не таким ужасным, как у Вилли. По крайней мере, Эверетту не приходилось напрягаться, чтобы понимать его вежливые фразы. Речь Фоули была размеренной и правильной, без каких-либо местечковых словечек. Это добавило очко в его пользу, но, к сожалению, другая чаша весов – та, на которой лежало бандитское прошлое, – пока перевешивала. Чёрт побери, да этот Фоули и лицом был похож на контрабандиста из пустошей! (Эверетт никогда не встречал контрабандистов, но в его воображении они всегда выглядели примерно так, только ещё с клочковатой бородой.)

– Дорога была ужасной, – буркнул он, поправляя запылённые манжеты. – Жду не дождусь, когда смогу привести себя в порядок.

– Полин греет для вас воду. А вы уже видели нашу тисовую аллею? – Фоули сказал это с такой гордостью, будто сажал эту аллею лично, хотя тем деревьям явно была не одна сотня лет.

– Да, думаю, её можно будет оставить, – задумчиво отозвался Эверетт, вертя в пальцах ложечку. – Она отлично подойдёт для пеших прогулок. А, может, и для конных – я, признаться, не понял, велика ли её протяжённость…

– Простите? – Фоули выглядел по-прежнему расслабленным, но напряжение выдавал взгляд, вмиг ставший настороженным. Теперь он был похож не на птицу, а на большого чёрного пса, готового защищать имущество хозяина от посторонних посягательств.

– Что?

– Вы сказали, что аллею можно будет оставить, – управляющий с нажимом произнёс последнее слово. – Могу ли я узнать, что ещё вы собираетесь «оставить» нам?

– О! – Эверетт всплеснул руками, неосторожно звякнув чашкой о блюдечко. – Лучше спросите меня, от чего я хочу избавиться! У меня грандиозные планы!

– От чего же? – голос Фоули стал каким-то… нехорошим.

Эверетт и потом не смог бы описать эту интонацию точнее. Но в тот миг он расценил это как закономерное волнение управляющего при встрече с новым домовладельцем.

– В первую очередь – дорогу. Это какое-то издевательство! Уверен, в дождливые дни здесь постоянно застревают кареты.

– Телеги, бывает, вязнут, – Фоули вежливо улыбнулся одними уголками губ. – А кареты – нет. Не припоминаю, чтобы такое хоть раз случалось.

– Не может быть!

– Они просто тут не ездят, – не меняясь в лице пояснил управляющий. – Кстати, вы не возражаете, если я закурю?

Не дожидаясь ответа, он достал трубку и бархатный кисет, тоже, конечно, чёрный. В этот момент Эверетт понял, что всерьёз ошибся: этот мрачный тип ничуть не волновался. Напротив, он чувствовал себя как дома. Чёрт побери, он и был дома! А вот новому владельцу досталась незавидная роль незваного гостя на чужой пирушке.

– Возражаю! – мстительно заявил он, сплетая руки на груди (хотя на самом деле любил запах табака – по крайней мере, конкретно этой марки).

– Как пожелаете, – Фоули с невозмутимым видом спрятал трубку в карман и снова уставился на Эверетта тёмным взглядом, не сулящим ничего хорошего.

Некоторое время они смотрели друг на друга в упор (Эверетт слегка побледнел, думая, не примеривается ли мистер Фоули к его ушам, но тот взял нож лишь для того, чтобы намазать тосты). Когда же молчание слишком затянулось, управляющий, кашлянув в кулак, напомнил:

– Вы упомянули о новшествах, которыми жаждете осчастливить нашу глушь.

Всё это было сказано весьма скептическим тоном, который – ещё шаг – и из насмешливого превратился бы в оскорбительный. Он что, издевается? Ладно, посмотрим, как позже запоёт. Идея-то в самом деле стоящая. Можно даже сказать, гениальная!

Эверетт глотнул ещё чая и понял, что настал его звёздный час. С жаром размахивая руками и дважды чуть не опрокинув фарфоровый молочник, он выложил Фоули всё как на духу: про гостиницу и курорт, про замечательные водные процедуры в Белом источнике и продажу целебной воды в бутылочках, морские прогулки под парусом и рыбный ресторанчик прямо на набережной (которую, конечно, для начала придётся построить). Когда он в своих фантазиях добрался до вырубки части леса под поле для гольфа, Фоули снова кашлянул.

– Вам нездоровится? – хмуро поинтересовался Эверетт, недовольный тем, что его перебивают.

В доме, несмотря на жаркую погоду снаружи, было довольно прохладно, камин, судя по серой золе, не разжигали уже несколько дней, а ночи наверняка ещё оставались холодными. Так и простудиться недолго!

– Нет, я совершенно здоров, – Фоули благодарно склонил голову, мол, спасибо, что спросили и тут же вкрадчиво поинтересовался. – А вы?

– Да, вполне, – Эверетт хотел было продолжить, но, натолкнувшись взглядом на очередную усмешку, нахмурился. – Постойте-ка. Объяснитесь! Что вы имеете в виду?

– Ваш уважаемый дед, профессор О'Шиннах жизни не жалел, чтобы…

– Фокс. Его фамилия была Фокс.

– Я и говорю, профессор, – в этот раз Фоули решил обойтись учёным званием, – мечтал, что с этой школы однажды начнётся возрождение Ирландии.

– Так об этом и речь! – Эверетт в запале вскочил, опираясь ладонями о стол. Фоули тоже встал. – Вы только представьте, какие перспективы перед нами открываются! Это будет настоящий прорыв! Сенсация! О нас напишут в газетах!

– Но школа святого Брендана…

– Не беспокойтесь, со школой всё будет в порядке. Скажите, сколько у вас сейчас учеников?

– У вас, сэр. Дюжина, сэр.

– Значит, трёх комнат для проживания им вполне хватит, – вообще-то, Эверетт считал, что и двух будет достаточно, но ещё одну прибавил от щедроты душевной. – Плюс пара учебных классов, библиотека… у вас же есть библиотека?

– Разумеется, – голос Фоули прозвучал так холодно, что если бы в чашках оставался чай, он непременно покрылся бы коркой льда.

– Ну вот и отлично. Значит, учёба продолжится на ограниченном пространстве, а остальной особняк отреставрируем и пустим в дело, – Эверетт потёр руки и на всякий случай добавил. – Я имею в виду дело возрождения Ирландии, конечно же.

Фоули мрачно глянул исподлобья:

– Могу я говорить с вами откровенно?