Аллегро с огнем

Женя сидел на кафельном полу в луже собственной мочи и пытался отдышаться. Ему больше не было холодно, наоборот, от жгучей боли жар распространился по всему телу. Его никто никогда не бил. Родители даже не замахивались на него, а уличные драки он всегда обходил стороной. Помимо боли, он чувствовал унижение и обиду: за что с ним так жестоко обошелся крестный? Неужели нельзя было просто поговорить? Горькие слезы текли по щекам, а в душе впервые появилось чувство обреченности. Прикованная рука, поднятая над головой, начинала затекать, но отрывать горящие ягодицы от холодного пола не хотелось. Парень крепко зажмурился и постарался усилием воли остановить поток слез. Нужно было не нюни распускать, а думать, как выбраться из унизительного плена. Если Макс сообщил всем его друзьям, что он уехал вслед за родителями, то вряд ли его будут искать, а для звонка в полицию требовался телефон. Единственным выходом было притвориться послушным, как и хотел этот псих, чтобы усыпить его бдительность. С таким подобием плана Женя почувствовал себя лучше. Кое-как поднявшись с пола, он тряхнул затекшей рукой и оглянулся на ведро. Нужно им воспользоваться только ради того, чтобы не опозориться. «А потом вылить на голову козлу!» – подумал Женя и хмыкнул. Заняться все равно было нечем, и парень начал придумывать различные планы мести – от простых до изощренных. Постепенно в голове замелькали воспоминания из недалекого детства. Он не мог припомнить абсолютно ничего негативного о Максе. В его памяти плотно засел образ любящего и заботливого человека. Даже грубого слова от него никогда не слышал. Какой же обманчивой может быть внешность! И что изменилось? Почему крестный стал таким? Женя не смог подобрать определение, каким именно, потому что лицо с правильными чертами не выглядело злым: на нем была мягкая улыбка, голос звучал заботливо, только глаза стали непроницаемыми. Вспомнилась старая обида на Макса за то, что он так резко перестал приезжать. Может, изменившиеся пристрастия и послужили тому причиной? А ведь он психолог! Как крестный может лечить людей, если сам больной на всю голову?!

Пока Женя чуть ли не впервые в своей жизни анализировал сложившуюся ситуацию и свое незавидное положение, Макс уже готовил ужин и старался вообще ни о чем не думать. Ночью он поддался порыву, едва ли соображая, что делает. Теперь же полностью осознал, что натворил, но отступить не мог. Если он сейчас отпустит Женю, тот или задушит его подушкой ночью, или полицию вызовет, или натравит своих друзей – вариантов масса. Придется продолжать, пока тот действительно не научится беспрекословно его слушаться. Их новое знакомство друг с другом было кратким, но этого ему хватило, чтобы понять: характер у крестника взрывной, а упрямство не хуже ослиного. Зная достаточно хорошо своего друга, он предполагал, что тот сам виноват в таком отношении к нему сына. И дело было даже не в том, что мальчика избаловали, скорее наоборот – отец не прислушался к сыну. Конечно, все родители хотят счастья своим детям (отдельные экземпляры не берутся в расчет) и чаще всего считают, что лучше знают, чего им нужно. Стараются воплотить в них свои желания, уберечь от собственных ошибок, создают практически стерильные условия, начиная видеть в ребенке лишь объект и забывая о том, что он личность. Отцом Макс становиться не собирался, но выслушать мнение крестника было необходимо.

Покончив с нехитрой стряпней, мужчина взял другой поднос и вновь наполнил едой на двоих. Пройдя через двор, он вошел в темное помещение, зажег несколько бра и взглянул в чашу бассейна. Женя стоял, прижавшись к металлической трубе лестницы, и напряженно смотрел на вошедшего. У его ног была лужица, а пластмассовое ведро парень отодвинул в сторону. Заглянув в подсобное помещение, Макс взял половую тряпку и только тогда спустился к парню.

– Держи.

Женя схватил тряпку, вытер пол ногой и накрыл ею ведро. Вновь повернувшись к Максу, он увидел, что тот протягивает ему тарелку с едой. Отказываться от нее в этот раз парень не стал и начал уплетать принесенное за обе щеки. Макс сел на стул напротив и тоже принялся за еду. Крестник выглядел напуганным и настороженным. Это было бы даже забавно, если бы не было настолько печально.

– Значит так, – заговорил Макс, проглотив кусочек сосиски. – Сидеть здесь будешь, пока не научишься себя хорошо вести. Пороть я тебя буду ежедневно по двадцать ударов. За любое непослушание добавляются еще пять.

Женя перестал жевать и уставился на крестного. Выражение его лица было красноречивее любых слов, эмоции сменялись калейдоскопом – от недоумения и негодования до ужаса. Он даже говорить ничего не стал. Карие глаза мгновенно стали влажными, а губы задрожали. Проглотив ком в горле, он вновь уставился в тарелку и продолжил есть.

– Я знаю, что мои слова и действия кажутся тебе ненормальными, но ты по-другому слушать меня не захотел.

– Чего ты хочешь? – спросил Женя со вселенской усталостью в голосе. – Чтобы я стал послушным? Хорошо. Обещаю.

– Я тебе верю.

Но посмотрели они друг на друга с недоверием. Оба понимали, что сегодня положение вещей не изменится. Поужинав в полной тишине, Макс забрал тарелки и отнес в дом. На улице уже заметно потемнело, он привык вставать рано и потому глаза начинали слипаться. Прихватив шерстяной плед с дивана, он вернулся к крестнику. Тот сидел на полу, уставившись в стену. Женя не мог не видеть вошедшего мужчину, но даже не повернулся в его сторону, когда плед упал на плечи. Еще через минуту погас свет, и в панорамных окнах стал виден сосновый лес и зарождающаяся луна.

Глава 3

– Просто в один прекрасный день он сказал, что полюбил другую и уходит от меня. А потом ни разу не позвонил. Через неделю я поняла, что беременная. Аборт сделали без проблем, потому что срок был маленький, и только через полгода осознала, что натворила, – рассказывала девушка, комкая платочек в трясущихся руках. – Тогда и появились первые симптомы. Я кучу врачей посетила, и тут мне говорят, что нужно к психологу…

Макс смотрел на пациентку и совершенно ее не видел. Такие истории он слышал нечасто, но и не в первый раз. Девушка рассказывала про свой возраст, что никогда больше не встретит мужчину своей мечты, потому что вокруг одни козлы, не сможет забеременеть и вообще вся жизнь пошла под откос. Типичная эндогенная депрессия, а все ее симптомы – сыпь, кожный зуд и жжение, головные боли, даже опухшие колени – банальная психосоматика. Работа с пациенткой предстояла долгая, а он в следующем месяце собрался в отпуск. Засада. Впереди по расписанию был еще один пациент, но того уже готовили к выписке. А дома ждал самый любимый человек на земле.

Утром Макс приготовил парню плотный завтрак. Конечно, Женя был недоволен, что его разбудили в семь утра, но количество бутербродов и термос с чаем быстро прервали недовольное бормотание. Пришлось объяснить крестнику, что пациенты – товарищи непредсказуемые, и обещать возвращение к обеду Макс не мог. Перед глазами стоял образ сонного, худого парня, прикованного к металлической лестнице. Спал тот в неудобной позе, задранная вверх рука онемела, на запястье уже образовался синяк. Мужчина все же не был извергом и закрепил наручники к самой нижней перекладине лестницы. Благодарностей, конечно, не услышал, в карих глазах по-прежнему читалась напряженность, но хоть не нагрубил. Он бы предпочел провести день в обществе парня, но пришлось оставить его одного.

В широкие окна бил яркий свет, но уже с другой стороны здания, Женя только так мог определить примерное время. Ночь прошла отвратительно: он с трудом заснул на твердом полу, если бы не плед, то вообще бы замерз, рука быстро затекла, пришлось подняться на ноги и ждать, когда кровь прильет обратно. Так повторялось раз десять. Когда под утро он вновь отрубился, появился Макс с едой. Заявил, что едет на работу и вернется только к вечеру. Женя был злой и уставший. От безделья вновь хотелось спать. Закованное запястье начало болеть. Желудок безжалостно урчал, требуя еду, ведь бутерброды были съедены три часа назад. Использование ведра для туалета казалось позорным, и только благодаря половой тряпке из него не так сильно воняло. К тому моменту, когда открылась дверь персональной тюрьмы, впуская мучителя и свежий воздух, парень был зол, как сто чертей, и данное самому себе обещание быть послушным забылось, как страшный сон. Крестный был, не в пример ему, бодр и весел. В руках он держал наполненный едой поднос. Судя по голубой рубашке с коротким рукавом, строгим брюкам и туфлям, Макс только приехал с работы. Еще неделю назад Женя бы порадовался, что мужчина, даже не переодевшись, прибежал к нему, но сейчас в нем кипели только злость и жажда мести.