Страница 1 из 21

Электрошок. Новая реальность

Тармашев Сергей

Сергей Тармашев

1 ноября 2072 года, Москва, Ореховый проезд, приблизительно шесть часов вечера

Закутанная в пуховик мама с трудом села на кровати и попыталась подняться, неуклюже переставляя ставшие непослушными отёкшие ноги.

– Я пойду с тобой! – решительно заявила она. – Одну не пущу! Там чёрт знает что творится! Тебя могут ранить, изнасиловать или убить! Принеси мне нож с кухни!

– Ты же была против оружия? – Ира застегнула пальто и принялась собирать волосы в шишку, чтобы полностью спрятались под вязаной шапочкой.

– Я до сих пор против! – Мама поморщилась от боли в ногах. – Но жизнь своего ребёнка дороже принципов! Если по улицам сейчас ходят толпы вооружённых отморозков, то лучше иметь оружие, чем наоборот!

– По улицам сейчас с оружием ходят все, – Ира натянула на голову шапочку и ласково взяла маму за руки, – не только отморозки. Ну, или все люди превратились в вооружённых отморозков! Я не знаю, как издали определить, отморозки там или нет, а подходить близко – это слишком рискованный эксперимент, я на такое не решаюсь. Я только в темноте хожу, по углам и кустам, чтобы не заметили. Не волнуйся, мама, всё будет хорошо, я осторожно схожу в супермаркет и вернусь. Подожди меня здесь, хорошо? Нельзя оставлять квартиру незапертой!

– Я иду с тобой! – отмахнулась мать, но тут же закашлялась и была вынуждена сесть обратно на кровать.

– Придётся спускаться пешком с шестнадцатого этажа, а потом подниматься обратно, – мягко сказала Ира. – Давай побережём твои ноги. Если так по лестницам бегать, ты никогда не выздоровеешь.

– Может, не надо тебе никуда идти? – обречённо вздохнула мама, сжимая в руках её ладони. – Оставайся дома, я очень боюсь за тебя!

– Нам есть нечего, и воды нет, даже грязной. – Ира покачала головой. – Надо идти!

– Ну и пусть! – Мама предприняла последнюю попытку. – Потерпим немного! Вдруг завтра электричество дадут!

– А если не дадут? – Ира ласково гладила мамину руку, стараясь успокоить хоть немного. – И придётся весь день сидеть голодными и без воды, потому что днём выходить на улицу я не рискну. Так зачем сутки терять? Схожу осторожно, покопаюсь в сгоревшем супермаркете, может, найду что-нибудь! Потом зайду на пруды за водой и вернусь. А ты пока огонь разведёшь, квартиру нагреешь, а то холодно, как во дворе!

– Тогда пуховик надень! – потребовала мама. – На улице ноль, куда ты в осеннем пальто собралась?! Простынешь! Будем вдвоём тут кашлять без лекарств!

– Пальто чёрное, в нём не так заметно, – Ира вздохнула, – жаль, шапочка у меня бежевая, вот бы чёрную… А пуховик лучше не надевать, он шуршит громко, меня вчера услышали в темноте, еле успела убежать, чуть не нашли!

– Возьми с собой нож! – Мама горестно вздохнула. – Только не убей никого просто так… этого только не хватало…

– Я к людям близко не подхожу, – заверила её Ира. – Но нож возьму обязательно! Так спокойней.

Она уложила в пустую спортивную сумку столь же пустой пятилитровый баллон из-под воды и забросила сумку за спину:

– Всё, я пошла! Запри за мной дверь на ключ, обязательно! Я постучусь условным сигналом, как договаривались! Только, пожалуйста, когда будешь разводить в кастрюле костёр, поставь её в коридоре, хорошо? Чтобы с улицы не было видно свет от огня. Ночью в полной темноте свет заметно издалека, особенно на высоких этажах. – Она чмокнула маму в щёку: – Провожай меня!

– Будь очень осторожна! – Мама, кряхтя, вновь поднялась на ноги. – Не рискуй! Лучше я без еды останусь, чем без дочери! Ты всё поняла?

– Так точно! – Ира бодро улыбнулась. – Можно идти, товарищ командир?

– Твой отец рассказывал, что в армии говорят «разрешите», – вновь вздохнула мама. – А за «можно» там очень обидно дразнят. Он служил, так что знает. – Она взяла со стола кружку, в которой догорала новогодняя свеча, и напомнила: – Нож не забудь!

– Не забуду. – Ира подхватила маму за руку, и они вышли из тёмной холодной комнаты в ещё более тёмный коридор. – Он в коридоре лежит, возле зеркала.

Маленького огонька свечи не хватало для полноценного освещения, но в какой-то мере это было хорошо, потому что с улицы его на шестнадцатом этаже не видно. Внимания к себе лучше не привлекать, не то кто-нибудь может вломиться и ограбить. Сейчас отбирают вообще всё, ту же свечу с удовольствием отнимут, не говоря уже про спички или зажигалку. Это теперь очень востребованные вещи! Хорошо, что они с мамой живут достаточно высоко и просто так лазать по лестнице на шестнадцатый этаж никто не хочет. Но ради добычи поднимутся, можно не сомневаться!

Вчера она видела, как десятка полтора мужчин и женщин, вооружённых ружьями, битами и ножами, вломились в квартиру на втором этаже. Было это в соседнем доме, вечером после наступления темноты, Ира как раз возвращалась домой из похода по улицам с целью поиска дров и чего-нибудь полезного. Свет костра, разожжённого в той квартире, она увидела за километр. Сейчас на улице видно далеко, потому что деревья лишились не только листьев, но и ветвей, много где срубленными были и сами деревья. Теперь красться приходится вдоль стен домов, потому что кусты и деревья остались не везде, и с каждым днём их становится меньше.

Когда Ира дошла до того дома, то оказалось, что она не одна заметила горящий там костёр. Возле дома уже находилась вооружённая толпа, и сразу было ясно, что ничего хорошего они не замышляют, потому что стояли без факелов, прячась в темноте. Ира подкралась поближе, спряталась за углом здания и слышала, как они тихо обсуждают план ограбления. Десяток фраз прозвучали не по-русски, понять их она не смогла, но несколько людей направились в её сторону. Она, пригибаясь и на полусогнутых, начала поспешно отходить подальше, и тут её выдало шуршание пуховика. Вооружённые люди услышали этот звук, заговорили скороговоркой и начали её искать, чиркая зажигалками.

Пришлось броситься бегом, расставляя пошире руки, чтобы пуховик шуршал поменьше. В одной руке была сумка с дровами, собранными из всего подряд, и бежать было очень неудобно. Шагов через десять она споткнулась о невидимый в темноте обрубок куста и полетела кубарем, больно ударившись коленом. Встать сразу не удалось, зато шуршание прекратилось и вооружённые люди её не нашли. Они побродили в темноте с полминуты, потом зашептались на чужом языке и ушли куда-то за тот угол, где она пряталась ранее. Как потом оказалось, они зашли в подъезд, в котором находилась квартира с костром, поднялись на лестничную клетку и сделали там засаду.

Их подельники подождали минут пятнадцать и полезли в окно. В темноте Ира не сразу поняла, что у них есть лестница или даже две. Первые двое из них разбили окно ударами прикладов и ворвались в квартиру, за ними туда же влезли ещё несколько человек. Изнутри раздались гортанные крики, женский визг, три или четыре выстрела, снова визг и крики, грохот хлопающей железной двери и вопль боли. Потом из окна высунулся один из налётчиков и что-то сказал женщинам, оставшимся под окном. Те ответили и направились за угол дома, во двор, видимо, заходить в квартиру через дверь. Из квартиры донёсся женский плач, женщина умоляла кого-то пожалеть её и «не делать этого». Судя по рыданиям и доносящимся из окна звукам, жалеть её не стали. Дожидаться, чем всё это закончится, Ира не стала и тихо убралась оттуда подобру-поздорову, пока вокруг никого не было.

Так что в пальто хоть и холоднее, зато безопаснее. Ира заткнула за пояс пальто большой кухонный нож и подумала, что нужно бы соорудить для него какие-нибудь ножны или что-то вроде того, чтобы не потерять оружие или не убить саму себя, очередной раз споткнувшись в темноте. Убедившись, что сложенных в углу в кучу разномастных дров ещё хватает, она подошла к двери, взялась за вставленный в замочную скважину аварийный ключ и замерла, прислушиваясь.