Темный карнавал

– Слава богу, у тебя тоже скользит, – с облегчением вздохнул он, – а то я начал волноваться.

– Насчет чего?

Он похлопал себя по ребрам.

– Ребра. Представляешь, у меня ребра идут не до самого низа – а прямо вот здесь кончаются. А некоторые вообще какие-то странные – как будто торчат в воздухе!

Кларисса сложила руки под изгибом своей маленькой груди.

– Ну, ты даешь. Это же у всех людей ребра заканчиваются вот здесь. А те, коротенькие – это плавающие ребра.

– Понятно, будем надеяться, что они не заплывут куда не надо, – натужно пошутил он.

Он вдруг захотел, чтобы Кларисса ушла. Как она смеет насмехаться над важными открытиями, связанными с его телом?

– Собственно, я уже в порядке, – сказал он, – спасибо, что зашла, дорогая.

– Всегда пожалуйста, – она поцеловала его и потерлась своим маленьким розовым носиком о его.

– Боже правый! – Он коснулся пальцами своего носа, затем ее. – Ты знала, что носовая кость проходит только вот здесь, а весь остальной нос – один сплошной хрящ?

Кларисса поморщила свой хрящ.

– Ну и что такого? – сказала она, уже уходя (вернее, утанцовывая).

Харрис почувствовал, как все впадины и резервуары на его лице заливает волна пота, и весь этот соленый прилив стекает по щекам вниз. Следующими на повестке дня были спинной мозг и позвоночный столб. Он принялся нажимать на свои позвонки – примерно так же, как нажимал на кнопки для вызова посыльных, которые были в его рабочем кабинете. Однако путем нажатия на «кнопки» позвоночника мистеру Харрису удалось вызвать лишь собственные страхи и фобии. Они будто разом выскочили из миллиона дверей в его мозгу с одной только целью – сбить его с толку и напугать. Его позвоночник вдруг показался ему ужасно костлявым. Как только что съеденная рыба на фарфоровой тарелке, от которой остался один скелет. А кроме того, Харрис нащупал там какие-то маленькие круглые бугорки.

– О господи… – От волнения у него начали стучать зубы.

«Боже всесильный, – подумал он, – как я мог прожить столько лет и ни разу не подумать об этом? Жить и не осознавать, что внутри у тебя находится СКЕЛЕТ! – Он посмотрел на свои пальцы – они подрагивали, как изображение на экране старого кинофильма. – Как это возможно, что мы всю жизнь воспринимаем себя как должное? И никогда не задаемся вопросами о своем теле и его внутреннем существе?»

Скелет… Для нас это нечто, собранное из белоснежных, твердых сегментов, страшно противное, высохшее, хрупкое, с дырками вместо глаз, с черепом вместо лица и с болтающимися пальцами. Нечто, которое, покачиваясь и дребезжа, висит, прихваченное цепочкой за шею, в затянутых паутиной шкафах. Или валяется в пустыне – успев развалиться на части – гладкие, словно игральные кости!

Он встал и выпрямился – ему не сиделось на месте. Что у меня внутри? Вот здесь, – он схватился за живот. Или здесь, – он схватился за голову. Здесь, в голове – череп. Круглый контейнер, панцирь, за которым прячется электрический студень моего мозга. В нем две большие дырки – как будто по нему выстрелили из двуствольного дробовика! Он снабжен костяными гротами и пещерами, перегородками и специальными отделами – для плоти, обоняния, зрения, слуха, мышления! Он обнимает мой мозг со всех сторон, но в нем есть окошки, через которые можно выйти и увидеть внешний мир! Череп…

Ему захотелось ворваться в этот их вечер бриджа и похозяйничать в нем, как лиса в курятнике, разорить его, чтобы карты, как куриные перья, вспорхнули с игрального стола и улетели в небо ко всем чертям! Лишь ценой невероятных усилий он уговорил себя отказаться от этой затеи. Ну же, держи себя в руках, ты мужик – или кто? Ну да, на тебя снизошло откровение – так прими его с достоинством, осмысляй, смакуй. А как же СКЕЛЕТ? – вопило его подсознание. Нет, я этого не вынесу… Ничего страшного. Вернее, наоборот. Очень страшно, ужасно и вульгарно. Скелеты – это ужасы из старых замков. Они свисают с тяжелых дубовых балок. Гремят, стучат и брякают, покачиваясь от сквозняков…

– Милый, может, ты выйдешь познакомиться с дамами? – проговорил нежный и звонкий голосок его жены.

Мистер Харрис встал и приосанился – все благодаря СКЕЛЕТУ. Этот внутренний обитатель (можно сказать, захватчик), этот ужас из замка поддерживал его руки, ноги и голову. Странное ощущение, как будто сзади тебя кто-то идет, хотя, по идее, там никого не должно быть. С каждым шагом он все больше осознавал, насколько зависим от этого другого Существа.

– Да, дорогая, я скоро буду, – слабеющим голосом отозвался он.

А себе самому сказал: «Все, хватит. Соберись. Завтра ты выходишь на работу. А в пятницу едешь в Финикс. А это путь неблизкий. Сотни миль. Ты должен быть в хорошей форме для этой поездки, иначе мистер Крелдон не станет вкладывать свои деньги в твой керамический бизнес. Выше голову».

Через пять минут он стоял в окружении дам (представленных как миссис Уизерс, миссис Абблематт и мисс Кирти), у каждой из которых внутри был скелет – что, впрочем, ничуть их не смущало. Ведь природа тщательно скрыла от взгляда все их ключичные кости, бедренные кости и кости голеней – с помощью грудей, бедер и икр соответственно. Той же цели служили сатанинские прически и брови. А также губы (раздутые, словно их только что ужалила пчела), которые… «О БОЖЕ! – вскричал мистер Харрис внутри себя, – когда они разговаривают или едят, то их скелет частично виден и показывает зубы! Как я не замечал этого раньше…»

– Простите… – пробормотал он и выбежал из комнаты – как раз вовремя, чтобы успеть выпростать наружу свой обед в петунии за садовой оградой.

Перед сном, сидя на кровати, пока его жена раздевалась, мистер Харрис тщательно остригал ногти на ногах и руках. Мало того, что это тоже выпирающие из тела части скелета, так они имеют обыкновение агрессивно (и даже с каким-то негодованием) отрастать! Наверное, в процессе остригания он что-нибудь бормотал себе под нос по поводу этой теории, потому что его жена в неглиже скользнула к нему по кровати, недвусмысленно обняла его и, зевая, сказала:

– Ну, милый… Ну, ногти – это же не кость, а всего лишь затвердевшие кожные новообразования.

Харрис с облегчением отбросил ножницы.

– Ты не представляешь, насколько я рад это слышать. Просто гора с плеч. – Он одобрительно посмотрел на спелые изгибы ее тела. – Надеюсь, все люди устроены одинаково?

– Сдается мне, что кто-то у нас законченный ипохондрик, – сказала она, крепче прижимаясь к нему. – Ну что такое случилось? Расскажи мамочке.

– Э-э-э… Что-то такое внутри, – сказал он, – наверное, съел что-нибудь.

На следующее утро (и потом в течение всего дня), сидя в своем офисе в центре города, мистер Харрис то и дело ловил себя на том, что его не устраивают размеры, форма и строение той или иной кости в собственном теле. В десять утра он обратился к мистеру Смиту с просьбой разрешить ему дотронуться до его локтя. Мистер Смит разрешил, хотя и нахмурился с подозрением. Когда же после обеда мистер Харрис попросил разрешения дотронуться до лопатки мисс Лорел, то она прикрыла глаза и с кошачьим мурлыканьем немедленно прильнула к нему, решив по ошибке, что он не прочь попробовать и другие ее анатомические деликатесы.

– Мисс Лорел, – осадил ее Харрис, – немедленно прекратите!

Оставшись один, он принялся размышлять о природе своих неврозов. Его психологическое состояние было вполне объяснимо – только что закончилась война, нагрузки на работе, неуверенность в будущем. Давно пора уйти из офиса, завести собственное дело. Его художественный талант вполне очевиден, он всерьез увлекается керамикой и скульптурой. Надо как можно скорее съездить в Аризону и занять денег у мистера Крелдона. Тогда он сможет построить печь и открыть свой магазин… Одно лишь тревожило его. Этот его сложный случай. Конечно, хорошо, что он нашел месье Муниганта, который смог его понять и хочет ему помочь. Но он должен справиться с этим сам. Нет, он не пойдет больше ни к месье Муниганту, ни к доктору Берли – разве что его приведут туда силой. А это странное чувство должно пройти само. Он еще долго сидел, глядя в никуда…