Страница 10 из 32
Почти бесшумные шаги раздались за спиной, а затем над поляной разнесся самый ненавистный мне голос.
– Смотрите все, – звучно начал Истэк. – Эта рабыня посмела перечить нашему вождю. В наказание она получит три удара плетью. Так взгляните же, что будет с любым, кто вздумает так же ослушаться приказа повелителя.
Он говорил на моём языке, чтобы я пропустила через себя каждое слово, пропиталась страхом.
Дикари замолчали в предвкушении. Или это я больше ничего не слышала. В поле зрения качнулся край плети. Мутным, двоящимся взглядом я скользнула по тяжелой рукояти, по огромным шипам, на которых багровели старые следы крови предыдущих жертв, и содрогнулась от ужаса. А потом раздался звук рассекаемого плетью воздуха, и через мгновение на меня обрушилась лавина боли. Я ощутила, как острые шипы рвут кожу до кости, и с силой натянула верёвку, выгибаясь всем телом и впиваясь клыками в губу. Тёплая кровь начала растекаться по обнаженной спине и рёбрам. Оставаясь верной данной самой себе клятве, я не проронила ни звука, но не представляла, как смогу вытерпеть это ещё дважды.
Второй удар оказался ещё невыносимее. Я резко выпустила весь воздух из лёгких и некоторое время не могла сделать новый вдох. Глаза начали медленно закатываться. Обессилено уронив голову, я ждала. Слёзы лились не прекращающимся потоком. Но я стискивала зубы и подавляла всхлипы.
В заключительный удар мужчина будто бы вложил всю свою силу. Боль была настолько непередаваемой, что, казалось, кнут рассек мое тело насквозь, а его конец вырвался из моей груди. Спина горела не хуже пламени. Но я не закричала и тогда, однако подавить сдавленный всхлип оказалась не в силах, и меня пробрала такая дрожь, что застучали зубы.
Всё закончилось. Всё закончилось. Теперь всё будет хорошо – вяло успокаивала я себя, сознание уплывало. Но от этих мысленных подбадриваний не приходило никакого облегчения. Уже ничего и никогда не будет хорошо.
– Надеюсь, ты усвоила урок, – прошипел мне на ухо демон.
А у меня не было сил даже поднять веки.
Довольные увиденным, дикари разошлись по своим тёплым хижинам, чтобы подготовиться ко сну, которого я в ближайшие ночи точно была лишена. Костры потушили. Лишь изредка с какой-нибудь стороны доносились звуки продолжающегося веселья.
Мне было все равно. Впервые мне по-настоящему хотелось умереть. Окровавленный кнут бросили прям тут. Совсем рядом, но я не смотрела. Я всё ещё не открывала глаз и рвано дышала.
Им не покорить меня.
Но вот я стояла на коленях, практически голая, и те слова казались злобной шуткой. Голова безвольно опустилась на грудь. Кожу обдувало холодным ветром, по спине пробегали судороги, а на помост стекали капли крови. Я беззвучно сотрясалась в рыданиях. Слёзы смешивались с кровью из прокушенных губ и скатывались вниз, по подбородку.
Спустя некоторое время я разлепила ресницы и открыла глаза. Перед ними был туман из слёз. Я совсем немного повернула голову. Любое малейшее движение отдавалось болью в спине. Ночь входила в свои права, вокруг была непроглядная тьма и тишина. Даже не скажешь, что совсем недавно здесь стояла целая толпа, жаждущая насилия и крови.
Новый порыв ветра заставил меня сжаться. Кожа покрылась мурашками, и помимо боли и страха, я начала дрожать от холода. Не хотелось думать о том, что будет утром. Не хотелось думать, что от меня останется завтра, через неделю, месяц. И как будто мне было мало нынешних страданий, из леса донёсся далекий волчий вой. Я слишком долго пробыла рядом с ними, чтобы не узнать голос Легенды.
Совсем другой вой вырвался из меня. Я зажмурила глаза и мысленно умоляла волчицу прекратить. Не знаю, была ли это связь или совпадение, но Легенда правда затихла. И тогда одиночество накатило на меня, как никогда прежде.
Нет, нет, продолжай. Пожалуйста, не оставляй меня.
Но из леса больше не раздалось ни звука.
Из беспамятства меня вырвал хруст гравия под ногами. Кто-то подкрадывался ко мне, стараясь ступать как можно тише. Я не открывала глаза и не двигалась. Но сердце робко ускорило темп, словно пробуждаясь. Слабый свет пробился сквозь закрытые веки, и я услышала, как человек присел рядом на корточки. Едва различимое дуновение ветерка оповестило меня о движении его руки, и я вяло дёрнулась.
– Тише, – низко, но от этого не менее мягко проговорил приятный мужской голос.
Я слегка открыла глаза и, щурясь, посмотрела на освещённое огоньком свечи бесстрастное лицо Николаса.
Привидится же.
Отвернулась. Но он и не думал исчезать.
– Посмотри на меня, – настойчиво.
Я не двигалась, и через мгновение почувствовала тёплые пальцы, почти невесомо и с болезненной осторожностью касающиеся моего подбородка. Мои глаза открылись сами по себе и встретились со светло-зелёными глазами мужчины. Он хмурил брови и медленно осматривал моё избитое лицо. Во взгляде был гнев. Почему он злится на меня? – мелькнула отрешенная мысль.
– Ты наверняка хочешь пить. У меня есть вода. Сможешь глотать?
Я тупо посмотрела на него, пытаясь разобраться, о чем идёт речь, и с равнодушным видом отвернулась.
– Я не стану вредить тебе. Своим упрямством сделаешь только хуже, – сдержанно произнёс он.
Я молчала.
Мужчина тоже некоторое время молчал, а потом начал тихо говорить то, что почти физически било по мне:
– Этого бы хотела твоя мать? Чтобы ты сдалась в первый же день?
Я распахнула глаза и невидяще уставилась на деревянный столб, об который упиралась лбом. Что-то нехотя оживало внутри.
– Значит, всё зря? Если будешь продолжать жалеть себя и показывать гордость, уж точно не сможешь выполнить обещание.
Сразу поняла, о каком обещании речь. Я убью тебя! Я убью тебя и всех вас, слышишь? Но почему он сказал об этом так? Разве не был он заодно с этими чудовищами?
Резко повернулась к мужчине и попыталась испепелить его взглядом. Он смотрел на меня с мрачным удовлетворением. Специально злит меня – вдруг озарило.
– Ну, раз ты не хочешь, – убрал фляжку, взял свечу и рывком встал на ноги.
Не успев остановиться, выпалила:
– Стой.
Сама едва поняла, что произнесла. Голос был настолько хриплым, что казалось, будто горло забито песком. Мужчина снова опустился на корточки, появляясь в поле моего зрения. В его руках была фляжка. Я испуганно посмотрела на неё и слегка отклонилась.
– Это просто вода, честно, – будто пытаясь меня убедить, он влил немного себе в рот, сглотнул и поднёс горлышко к моим губам.
Я не могла поднять голову, но он помог и здесь. Аккуратно коснулся подбородка, немного приподнял, и я почувствовала, как на язык попали первые капли влаги. Он чуть сильнее наклонил фляжку. Я дернулась и с тихим стоном начала жадно глотать прохладную воду, проливая немного на подбородок. Но слишком скоро мужчина отнял ее от моего рта.
– Достаточно.
Разочарованная, я попыталась перевести дыхание и закашлялась. А мой хмурый наблюдатель не спешил уходить.
– Как тебя зовут?
Я раздраженно покосилась на него. Зачем ему было знать? Лицо мужчины оставалось непроницаемым, а взгляд спокойным. Он терпеливо ждал ответа. Но я колебалась не только из-за этого. Мне требовалось некоторое время, чтобы вспомнить, кто я такая.
– Фрейя, – наконец тихо проронила я, и это имя показалось мне незнакомым. Будто уже давно принадлежало кому-то другому.
Он кивнул:
– Ник.
Мужчина повесил фляжку на пояс к своему огромному чёрному топору, с которым никогда не расставался, и потянулся к свече. Вместе с ней он поднялся и поднес огонек к моим запястьям, начав рассматривать кожу. Я резко дёрнулась, и мужчина перевёл на меня непонимающий взгляд.
– Боишься огня? – догадался.
Скрыла непонятно откуда взявшийся стыд за ещё одним злобным взглядом и без сил опустила голову, позволяя ему осмотреть раны. Вздрогнула, когда он коснулся кожи с запекшейся на ней кровью. Передвигаясь почти неслышно, мужчина обошел меня и встал у спины. Я напряглась, он заметил это и успокаивающе дотронулся до здорового плеча.