Остров

Парадизо

Детектив Волкова спала плохо, а проснулась ещё хуже — соседи на участке напротив выясняли отношения. Она переехала сюда недавно, и уже успела об этом пожалеть, и жизнь, и жители в Нижнем городе были, по её мнению, тем ещё дерьмом. В который раз дав себе слово пристрелить их этим вечером, Настя кое-как сползла с кровати и с наслаждением потянулась прямо возле открытого окна, никого не стесняясь, а потом начала делать упражнения на растяжку. Гибкое смуглое тело с подтянутым животом, небольшой аккуратной грудью, узкими бёдрами и стройными ногами тут же привлекло внимание соседа, он перестал орать на свою жену и детей, и робко помахал рукой. Жест приветствия Настя гордо проигнорировала, так же, как и вопли соседской жены, хорошенько разогрелась, и как была — обнажённой, ушла в душ.

Там под струями прохладной воды она подвела итог предыдущему дню, который закончился для неё несколько часов назад.

Вчерашний обыск у Марковицей почти ничего не дал. В гараже обнаружились двадцать три коробки с пластиковыми шариками размером с мяч для тенниса, для чего они были нужны покойному репортёру, его супруга, вернувшаяся на время из больницы, не знала. По её словам, когда она уезжала, гараж был пуст. Транспорта действительно у семьи не было, сам Марковиц ходил в редакцию пешком, а если было нужно куда-то отправиться, брал или служебную машину, или такси. Его жена тоже пользовалась такси, за ней был закреплён водитель из местной компании перевозок и кабриолет сиреневого цвета.

Шарики казались бесполезными, Настя ломала голову, для чего может понадобиться такой размер, для мебели они были слишком крупными, для того, чтобы их покрасить и выставить в сад — мелковаты. На коробке был адрес фабрики, где эти шарики делали, она отправила туда запрос, а заодно сами шарики — на анализ, но надежды на то, что он что-то даст, практически не было. Офицер из технического отдела обещал разобраться с системой безопасности дома к понедельнику, в крайнем случае — к четвергу, фабрика могла без ордера тянуть с ответом и неделю, и месяц, патологоанатом был твёрдо уверен, что репортёра никто не убивал, и умер он сам по себе, от геморрагического инсульта, вызванного хроническим алкоголизмом. Соседи по коммуне твёрдо решили молчать, если они что и видели, делиться этим с полицией не собирались. Адвокат Марковицей был занят наследством, и ничего и слушать не желал о каких-то уголовных делах.

В этой ситуации максимум, что можно было пришить Веласкесу, это проникновение в чужое жилище. И то, если техотдел скажет, что дверь была закрыта, когда этот крысёныш входил.

Волкова чувствовала печёнкой и другими органами, что с этим парнем что-то не то. Она даже попросила сержанта Койо связаться с Карлом Гурковским, по прозвищу Молчун, боевиком Карпова, чтобы выяснить, чем именно Веласкес у них занимается. Гурковский когда-то, лет двадцать назад, работал в их участке, и Койо его хорошо знал. Но недостаточно для того, чтобы услуга была бесплатной, так сержант ей и сказал. Настя сама это понимала, оставалось только надеяться, что эти бандиты, крышующие игорные дома, сами постараются избавиться от мага, как только узнают, что им интересуется полиция. И тогда ему некуда будет деваться, как только прибежать к ней, в тёплые дружеские объятия закона.

Настя натянула джинсы, сунула ноги в кроссовки и подошла к двери, распахнула её практически одновременно с первым звоном колокольчика. Крыльцо оккупировала соседка, она уже пришла в себя, наверняка разобралась с мужем, а теперь решила дать по шее наглой шлюхе, шляющейся по дому голышом перед всеми. В приличном районе. Сам муж робко жался возле калитки, в тайне надеясь, что его супруга просто пошумит и уйдет. В одной руке у соседки была бита, вторую она поднесла к дверному звонку, чтобы надавить на него как следует. И замерла.

Ей в лицо смотрело дуло пистолета. Волкова стояла за открытой дверью, расставив чуть согнутые ноги на ширину плеч, и вытянув обе руки вперёд. В правой руке был зажат личный Кольт Анаконда 45 калибра, огромный и очень грозный, левая поддерживала правую под кисть. Ни майки, ни лифчика на Насте не было.

— Стой и не двигайся. Если ты, сучка, твои мелкие крысёныши или этот озабоченный гандон ещё раз раскроете свои поганые рты и будете мешать мне своими мерзкими воплями, я отрежу тебе уши, потом отстрелю яйца твоему мужу, мелким уродам отрублю пальцы кухонным ножом, — тихо и медленно произнесла Настя. — И заставлю тебя это сожрать. Ты будешь давиться и жевать, или я закрою вас на чердаке и сожгу ваш вонючий курятник вместе с вами. Поняла? Если да, кивни головой.

Побледневшая женщина кивнула, бита уже давно выпала у неё из рук.

— Подними. Повторить надо? Нет? Проваливай.

Соседка, сделала шаг назад, и упала, споткнувшись. Но лежать не стала, а отползла к калитке, и там, подхватив своего мужа, который очень старался не смотреть на Настю, потащила его к дому. По пути она яростно шептала ему, что на эту наглую девку надо подать в суд.

Волкова дождалась, пока парочка скроется из виду, и закрыла дверь. Жалоб она не боялась, в своём доме по законам Острова напавших на хозяев можно убивать, а эта дура поднялась на крыльцо, да ещё с битой, которую вполне можно подвести под дробящее оружие. Понадеявшись, что хотя бы на недельку эти уроды заткнутся, Настя убрала раритетный пистолет, от которого в настоящем деле толку не было никакого, достала из сейфа служебный глок, натянула майку, и вывела из гаража байк. Пора было заняться Веласкесом.

Павел проснулся затемно. Он решил, что выходной лучше провести с пользой, чем заниматься делами и раздражать себя сомнениями. С пользой значило — или поспать, или наконец отправиться в Фишбург, снять номер в какой-нибудь семейной гостинице на берегу океана, с вкусной домашней едой, белоснежными простынями и заботливыми хозяевами, и уже там бездельничать до среды. Сервис бронирования предлагал с десяток таких шикарных мест, все они стоили не очень дорого, максимум по сотне за сутки с обильным питанием и шикарным видом из окна, и парень был решительно настроен эти деньги потратить.

Он проверил чипы на оружии, пистолет и карабин нужно было для проверки завезти в полицейский участок через несколько месяцев, обновил прошивку на байке, позвонил в управляющую компанию, чтобы предупредить, что его не будет дома несколько дней — те пообещали, что как минимум раз в сутки кто-то из охраны обязательно проверит, не вломились ли в дом нехорошие люди. Насчёт этого Павел не особо беспокоился, красть в его квартире было нечего, но попросил, если такое произойдёт, до его приезда всё отремонтировать и почистить. Управляющий к требованию отнёсся с пониманием — он сам был со Свободных территорий, где такие вещи случались постоянно. Но предупредил жильца, что с уличными камерами в последние дни творится что-то неладное, и неплохо бы Павлу самому позаботиться о безопасности.

Веласкес так и сделал. Две скрытых камеры, одну на первом этаже, другую на заднем дворе подключил к телефону. Особой надежды на них не было, серьёзные ребята, если им надо забраться в дом, легко подменят сигнал, но шпану камеры могут отпугнуть. Продублировал сигнал в местную службу безопасности и страховую компанию, получил от них согласие и счёт, который сразу оплатил. И решил, что сделал всё, что мог для сохранности нескольких пар обуви, грязной посуды и старой мебели.

Первым делом он добрался до банка и разменял пятитысячную пластину, полученную от Карпова, на сотню помельче. Банкомат связался с центральным офисом, тот — с департаментом эмиссии, сначала пять тысяч вернулись обратно, в систему учёта обладателей наличности, заново создавая цепочку владельцев, и убирая в архив всех, кто был до Веласкеса, уничтожились, и на несколько сотых секунды Павел остался без денег. Потом система создала новые деньги, сверила личность Павла с тем, что было в ней, системе, заложено, проверила, есть ли у мага долги, вычла налог с полученного выигрыша, прописала для каждой пластинки уникальный код из пятисот двенадцати символов, послала эти коды в центральный офис банка, а тот распорядился выдать парню наличные.