Библиотекарь 2

— Ну и что же здесь такого, — удивилась ведущая. — К сожалению, так бывает, не все студенты мирятся с тем, что они не могут осилить программу. Как раз для этого нужна комиссия, которая объективно и беспристрастно оценит ученика. И даже дочки-сыночки со связями, богатыми родителями и пустыми головами со свистом выметаются из нашего светоча знаний.

— А я скажу тебе, в чём главная интрига, дорогая Ольга. Дело в том, что студент, который подал заявление — это наш знакомый библиотекарь Тиаретайра.

— О как.

— Именно. Скажу больше — он учится у профессора Персонса и ему грозит отчисление по алхимии.

— Ну, что ж, предмет непростой, не осилил…

— Всё так, Оль, всё так. Но теперь скажу ещё один факт — Тиаретайра до того, как начал учиться в нашем университете, восемь лет проработал в алхимической лавке Алвинов. И я слышал, что говорят, будто именно он придумал делать растворимые порошки, а Оскар Алвин его задумку развил и поставил на коммерческие рельсы.

— Ого, — ошарашенно произнесла ведущая, — вот этого поворота я не ожидала. Как же так получилось, что сильный в алхимии молодой человек завалил свой профильный предмет в первый триместр? А! Погоди! Кажется. я поняла! Наверняка дело в том, что…

Слова ведущей были резко прерваны интенсивной утренней музыкой. Я уже успел привести себя в порядок, быстро выбежал из своей комнаты и помчался завтракать.

Горячие сырники со сметаной очень хорошо шли под повтор раздела с растворами. Катя вчера была права, я знал этот раздел. Но не так, как требовалось по учебнику. Мы в лавке уже давно смешивали растворы аркозии и солнечника в пропорции шесть к семи, а не два к трём, чтобы итоговый раствор не так сильно горчил и дольше хранился. В раствор ромашки и серебрянки мы добавляли щепотку красноколки для тягучести. Везде были свои мелочи, которые усиливали и улучшали получающиеся жидкости. Меня же будут спрашивать по учебнику, а не по практике. Надо зубрить…

— Привет, — подскочили ко мне Катя с Леной в коридоре, — учишь? Молодец. Как ты? Вроде свежо выглядишь.

— Привет, — я улыбнулся, быстро кивнул девушкам и снова переключился на учебник. “Для приготовления раствора бочкотела возьмите бочкотел…”

— Ладно, всё, не мешаем, — и девушки убежали в аудиторию.

Четыре лекции пролетели как одна, я сидел на занятиях и снова и снова вычитывал учебник со своими материалами, игнорируя преподавателей. Лишь на лекции по алхимии я отложил книгу и взялся за ручку. Сам профессор Персонс старательно не замечал ряды студентов и размеренно начитывал текст с листков.

Сдвоенные тренировки на Полигоне тоже заставили меня отложить материалы по алхимии в сторону.

— Чтобы хорошо учиться, — наставляла нас Светлана, наблюдая за нашей разминкой, — обязательно нужны физические тренировки. Кровь должна двигаться по всему телу, чтобы принести мозгу кислород. Этим сразу же убиваются два зайца. Вы получаете ясный ум, который даёт возможность хорошо учиться, и у вас лучше идёт работа с энергией. Поэтому тренируемся, не отлыниваем! Катерина, выше руки, выше! Все смотрим на Артура и повторяем. Ещё раз, ещё и закончили с этим упражнением. Теперь три круга и на бегу повторяем руны воздушной подушки. Побежали, побежали, побежали, Лена, не отставай, Алина, давайте девочки, не расстраивайте меня, двигаемся и рисуем…

Вышли мы из раздевалок сразу с финальным звонком.

— Ладно, я пошёл, — я кивнул Кате, — мне через десять минут нужно быть в аудитории.

— Ты скажи, как всё пройдёт, хорошо? — Катя кривовато улыбнулась. — Я за тебя переживаю.

— Мы за тебя переживаем, — добавила Лена.

— Всё будет хорошо, — улыбнулся я в ответ.

Я махнул рукой выходящим из дверей Полигона сокурсникам и широким шагом направился к самой шумной двери Полигона, ведущей на первый этаж университета.

У открытой двери сто десятого кабинета всех караулила Мария из общего отдела.

— Ага, пришёл, — девушка сделала отметку в листке на своём планшете. — Заходи, вставай рядом со своей табличкой. Ждём ещё двоих и можно начинать.

Я зашёл в тот самый кабинет алхимии, в котором я в первый раз увидел профессора Персонса на Дне открытых дверей. Комнату заполнял лёгкий запах реактивов, у стен зала были расставлены шкафы с ингредиентами и пустыми склянками, а по центру вокруг большого прямоугольного стола у табличек с фамилиями стояли незнакомые мне люди. Вдалеке я увидел профессора Немолова, он о чём-то переговаривался с нашим преподавателем по психологии, Ксенией Ивановной. Один из шкафов подпирал плечом профессор истории, а остальных присутствующих я не знал. Персонса в кабинете ещё не было.

Под заинтересованными взглядами присутствующих я нашёл табличку со своим именем, слегка кивнул некоторым и нервно улыбнулся, люди кивнули в ответ и продолжили беседу с соседями.

В аудиторию зашли ещё двое — высокий крепкий мужчина с суровым лицом и сразу за ним профессор Персонс. Мария закрыла дверь, сделала ещё две отметки в планшете и подошла к столу.

— Добрый день, коллеги, — начала Мария, — комиссия для разбора конфликтных ситуаций собралась в составе пятнадцати человек. Председатель комиссии, профессор Романов Валерий Валерьевич, отсутствует в связи со своей реабилитацией, профессор Немолов взял самоотвод, все остальные члены комиссии присутствуют, кворум имеется, комиссия правомочна выносить решение. На время отсутствия председателя его обязанности исполняет заместитель председателя Николай Семёнович Персонс.

Как же всё официально. По спине побежали нервные мурашки, я поёжился. Лица у присутствующих в зале были невероятно серьёзными, словно решалась судьба целого государства, а не мою оценку рассматривали. И мне сейчас показалось или профессор Немолов мне подмигнул?

— На повестке сегодняшнего заседания, — продолжала Мария, — один вопрос, рассмотрение заявления студента первой группы первого курса Тиаретайры Лиадона о необходимости объективной оценки своих знаний за первый триместр по предмету “Алхимия”. Справочно для всех участников: средний балл, выставленный студенту по итогам первого триместра, равен двум целым двум десятым баллам. Минимальный средний балл для перехода по предмету “Алхимия” составляет три балла. Также комиссии необходимо принять во внимание, что данный студент является вольным слушателем университета под попечительством профессора Немолова Сергея Петровича, в связи с чем профессор Немолов взял самоотвод в данном заседании для исключения конфликта интересов. Передаю слово профессору Персонсу.

— Спасибо, Мария, — профессор оглядел всех присутствующих, особо ни на ком не задерживаясь, и продолжил. — Благодарю всех, что выбрались рассмотреть это недоразумение. Как наш секретарь комиссии, уважаемая Мария, сообщила, сегодня на повестке всего один вопрос — оценка знаний вот этого студента-первокурсника.

Персонс показал рукой на меня, вслед за рукой проследовали хмурые взоры всех присутствующих. Ти, держись, в лавке и не такие клиенты были.

— Прежде, чем мы начнём, я должен сообщить комиссии, что на каждом занятии у данного студента была возможность получить оценку своих знаний. Как видите, средний балл указывает на то, что старался студент недостаточно хорошо. Кроме того…

В дверь постучали. Мария подошла к двери, открыла её и отступила от прохода, в зал не спеша, слегка опираясь на трость, вошёл профессор Романов. Он выглядел значительно лучше и как будто моложе.

Романов в тишине сел на стул у одного из шкафов, поставил трость между ног и доброжелательно оглядел присутствующих. Судя по небольшим движениям людей вокруг стола, незримый центр тяжести сразу же сместился — кто-то переступил с ноги на ногу, кто-то немного повернулся, кто-то встал поближе к соседу, чтобы что-то сказать ему на ухо, но так и остался рядом, в итоге у профессора Романова появился прекрасный вид на всех членов комиссии, Персонса слегка поджали с двух сторон, а я оказался как раз напротив сидящего на стуле мужчины.

— Коллеги, — зычный голос Романова прокатился по аудитории, — пожалуйста, продолжайте, я просто пришёл посмотреть, у меня всё ещё курс реабилитации, принимать участия не буду. Николай Семёнович, прошу вас.