Страница 6 из 12
Запись из дневника:
«Лана слишком привыкла, что я никуда не денусь и соглашусь на любые условия. Как же она удивилась, когда я заговорила про оплату работы в выходные! Неужели она думала, что я всегда буду работать на условиях начинающего специалиста? Чего стоят только ее махинации. Я устала! Устала прикрывать это, а сама даже рубля с того не получила. Ведь, в случае чего крайней окажусь я. Не она! Зачем я подставляюсь? Да, сейчас мне хочется отвлечься… Прости… Я скучаю. И работа помогает мне справиться».
Я читала и не понимала собственный ход мыслей. Похоже, работа стала моим врагом и товарищем одновременно, потому что так я отвлекалась, но вот было ли дело, которым занималась, мне по душе – едва ли.
Запись из дневника:
«Как быть? Я так привыкла к этой работе, что боюсь что-то менять. Начинать все заново и находиться неизвестно сколько в состоянии «не жив, не мертв». Только не сейчас. Только не сейчас! Лучше я буду при деле, иначе затоплю квартиру слезами. Обидно только, что Лана никогда не выполняет свои обещания. Всякий раз обещает, что на вырученное купит новое оборудование, ремонт санузлов сделает, которые я устала сливать по пять раз за заход… Я уж не говорю про премирование. Все захапала и даже выделила себе «персональный толчок с замочной скважиной»! Знает ли она какую грязь о ней судачат за спиной? То и дело коллеги бормочут про нового любовника, которого она приручила деньгами и даже муж ее, какой он там по счету, смирился, потому что боится потерять расположение ее отца. Смех и грех, да и только».
Мне было не по себе читать эти строки. Что за человек была эта Лана и как я могла работать в подобных условиях? Не было ничего хорошего в том, чтобы обсуждать подобные вещи с коллегами, копаться в чужой грязи, но таковой была, по-видимому, моя жизнь. В этом мне еще предстояло разобраться. Не в силах найти сразу ответы, я исследовала сумочку, которую принесла Оля. Я достала мобильный телефон и сразу принялась смотреть пропущенные звонки. Вместо ожидаемых «мама», «папа», «муж» или «любимый», я увидела тридцать четыре пропущенных от «Лана». Белла встала с постели и направилась в туалетную комнату. Чем меньше времени оставалось до выписки, тем чаще она там уединялась. Я заметила, что соседка озадачено посмотрела на меня.
– Ты в порядке, пациент? Что-то вид бледный.
– Я ожидала увидеть звонки от родителей, но нет ни одного.
– Может быть, они уехали в отпуск? Не печалься, пациент. Вика… Никак не привыкну, что теперь у тебя есть имя, – она улыбнулась.
– Как думаешь, – нерешительно спросила я, – она вернется?
– Ты про Олю, что ль?
Я виновато кивнула.
– Эх, пациент, сначала обижаешь человека, а потом спрашиваешь.
Мы одновременно посмотрели в окно. И откуда взялась такая серость? Дело близилось к весне, но солнце не желало навестить город, ставший и без того угрюмым.
– Слушай, Вика, я ж скоро уматываю отсюда. У тебя хоть жить есть где? – спросила Белла.
– Не знаю. В паспорте вот адрес прописки, но я даже не знаю живет ли там кто-то, ждет ли. Адрес есть, а ключа ни одного в сумках я не нашла. Либо я его оставила по месту прописки, либо потеряла при падении.
– Вика! Может, там родители твои будут, – восторженно сказала она, – Смотри, если ты жила с ними, то могла и не брать ключи, когда уматывала из дома. Сотня пудов, они ждут тебя!
– Судя по этим звонкам, – я показала Белле телефон, – меня ждет только Лана с указаниями, а остальные плевать хотели.
Мне хотелось рыдать, но я не позволяла себе этого при Белле. Стало невыносимо больно от мысли, что я могла оказаться бездомной и никому не нужной. Я нервно потерла ладонями свои щеки, поморщилась и страдальчески посмотрела на Беллу.
– Я не знаю, что делать, Белл. Не знаю.
– Лады, – она присела на край моей кровати, – если с хатой не выйдет, сразу набери меня, номер-то запиши в мобильник, а то на листочке потеряешь. У меня брат родной, ну я тебе рассказывала… Он открыл частный центр соцреабилитации. Таких, как ты там полно! Он поможет, не печалься. Но предупреждаю, жить без оплаты он разрешает не более двух недель, усекаешь? Это спецом он так устроил, чтоб люди быстрее на работу устраивались. Говорит, без мотивации и дисциплины никуда. Братец у меня тот еще философ, но ты не бойся, он только на вид суровый.
– Белл, а если у него место есть, так давай сразу ему позвоним?
– Смотри какое дело, – она стала говорить тише, – давай договоримся. Ты выписываешься, едешь на хату по прописке, если родаки выгоняют или еще что похуже, только в этом случае набираешь меня, поняла?
Я неодобрительно взглянула на нее.
– Вика, ты должна понимать, на что идешь.
– Что ты имеешь в виду, Белл? Мне просто нужно жилье и все.
– Глядя на тебя я понимаю одно: ты привыкла к уюту и теплу. А реацентр – не то место.
– Значит, ты тоже меня бросаешь?
– Вика, – она посмотрела на меня очень внимательно, – мое дело – предупредить, но выбор всегда за тобой.
– Я согласна на любые условия, – взмолилась я.
– Лады…
Белла скрылась за дверью туалетной комнаты. А я продолжила поиски воспоминаний в мобильном телефоне. «Лана» в записной книжке вызывала беспокойство. Когда я перешла в раздел сообщений, то начала подозревать у начальницы легкую степень психического расстройства, увидев и там ее имя. Если человек не ответил на тридцать четыре звонка, то вряд ли сочтет нужным писать ответ на сообщение.
Сообщение от Ланы:
«Вика, куда пропала? Отпуск не повод игнора! Заказчик оплатил. До события ровно месяц!! На кону наша свобода, срочно перезвони».
Свобода? О чем писала эта женщина? Меня жутко раздражала сложившаяся ситуация и я еле сдерживалась, чтобы не швырнуть «трубку» об стену, только мысль о единственно возможном способе связи с родственниками меня останавливала. Я чувствовала, что совершенно была выжата эмоционально, слишком много было для одного дня. От накатывающих, словно морские волны, мыслей я очень устала и не заметила, как уснула. Передо мной явился уже знакомый Ангел, сон был настолько ярким, что я с трудом отличала его от реальности.
– Дитя, – пропел он ласково.
– Значит, я не выдумала тебя?
Ангел смотрел на меня мягко, я чувствовала его расположение.
– В прошлый раз ты оставил меня без ответа, – сказала я с укором.
– Мы не оставляем тех, о ком заботимся и любим. Мы не даем ответы, но делаем подсказки. А вопросы… – он с нежностью посмотрел мне прямо в глаза, – некоторые вопросы требуют больше смелости, душевной и физической, чтобы ты сама нашла на них ответы.
Я оглянулась по сторонам, вокруг все было белое. Нет, белее белого! Никогда я не видела столько света и при всей своей белизне окружающая обстановка не раздражала глаза, а напротив, успокаивала. Это не было так, когда в солнечный день выходишь на снег и щуришься от блеска. То сияние было мягким и смотреть было приятно. Я получала удовольствие от того, что не лежала на больничной койке, во сне а уверенно стояла на ногах, наблюдая перед собой дивное создание. Я посмотрела на свои руки, одежду и просто ахнула от удивления. На мне было невероятной красоты платье, никакое ателье не смогло бы создать подобного даже из самого дорогого шелка. Платье переливалось разными цветами, словно радуга, а ткань на ощупь была такой мягкой, какой не сыскать в целом мире, от нее тоже исходило свечение.
– Дитя, на краткий миг мы расстанемся, но помни, всегда помни о моем присутствии.
– Как же я могу помнить о тебе, если мы расстанемся.
– Мы расстанемся ровно так, как рассталась ты с собой истинной. Истина всегда с тобой, но ты не замечаешь ее, предпочитая чужую жизнь. Обретя же себя, ты обретешь нечто большее. То, ради чего ты здесь. Служение есть путь к обретению себя.
– Служение? Что ты имеешь в в…
Не успела я договорить, как сон снова растаял. Белла была права, «сериал» всегда заканчивался на самом интересном месте. Я не понимала, что имел в виду мой Хранитель. Какое служение? Какая истина? Я гоняла в голове мысли до тех пор, пока не осознала важную вещь, в последствии давшую мне ответ на один из многих вопросов. Удивительно, но я почувствовала себя очень легко после того сна, настолько, что без усилий подняла руки перед собой и взглянула на них, не корчась от боли и перенапряжения мышц спины. А потом я приподнялась на кровати и даже умудрилась подложить подушку под спину. Меня переполняли чувства, мурашки забегали по коже. На улице было уже темно, видно я проспала весь вечер и Белла уже легла спать. Конечно, я не стала ее будить, хотя мне хотелось кричать от радости. Я села на кровати, медленно опустила ноги на пол, а потом встала с постели! Это был тот момент, когда вера в собственные силы вернулась ко мне и заняла Свое место в сердце.