Пять красных футболок

– Белла мне все рассказала, – пояснил Игнат в первый вечер нашего знакомства.

Электрический обогреватель снова щелкнул.

– С ее слов я понял, что родители тебя не приняли дома. Верно я услышал ее?

– В общем и целом, да.

– Звучит грустно. Работа, я так понял, у тебя есть и проблем с оплатой в случае дополнительного проживания не будет?

– Я не собиралась надолго задерживаться, – улыбнулась я.

Он строго посмотрел в сторону, будто вслушиваясь в мои слова одним ухом.

– Игнат, есть у меня работа, есть, – уточнила я.

– Хорошо. Завтра я тебя познакомлю со всеми. С этого момента ты – член нашей семьи. Здесь важно уважать друг друга и соблюдать простые правила, их ты прочитаешь на листе, который будет на тумбочке в той комнате, – он указал на ближайшую дверь.

Несмотря на шпаргалку, о которой упомянул Игнат, перед моим заселением он дополнительно перечислил, что можно было и что нельзя делать в стенах центра. По мере того, как он говорил я много раз поменяла мнение о месте, в которое так стремилась попасть еще пару часов назад. Сначала мне казалось, что я в детском лагере: нужно было держать койку заправленной, шуметь в строго отведенные часы, с восьми до восьми, и отбой в двадцать два. Потом я думала, что попала в общежитие, эта версия оказалась теплее предыдущей, в чем я позже убедилась: необходимо было принимать душ не более пятнадцати минут, чтобы остальные члены «семьи» долго не стояли в очереди, особенно по утрам, когда все спешат по рабочим делам. Во время приготовления пищи нельзя было занимать более одной конфорки, да и готовить нужно было тоже быстро и строго по очереди. Можно только представить, какие блюда стали в моем рационе! Через месяц я возненавидела вареные яйца и каши быстрого приготовления. Игнат был убежден, что сплоченности можно было достичь только совместным трудом, поэтому в тот же вечер внес меня в график дежурства. Основатель центра неслышно хлопнул ладонями по своим коленям, встал с дивана и остановился посреди комнаты около обогревателя. Он плавно поднес ладонь к оборудованию, но не касался его. Потом посмотрел на меня так, что я непроизвольно заерзала на кресле. Игнат продолжал держать руку, а потом коснулся обогревателя и тут же убрал ее.

– Моя сестра очень доверяет людям, – сказал он.

– Да, – я кивнула и опустила глаза.

–Я доверяю людям не больше чем вот ему, – он указал на радиатор, – на расстоянии общение с человеком может согревать. А приблизишься – обжигаешься.

– Странно сравнивать людей с неодушевленным предметом, – заметила я.

Игнат удивленно посмотрел на меня.

– По-моему, это отличное сравнение, – сказал он куда-то в пространство, – Ладно, пора спать, – Игнат сделал температуру на обогревателе ниже и ушел, пожелав доброй ночи.

Комната для ночлега оказалась не менее длинной, чем коридор с обувью. В спальне стояло две кровати, обе аккуратно заправленные. Пахло чистотой, как после тщательной влажной уборки, идеально вымытый линолеум еще отдавал хлоркой. Около каждой кровати стояла тумбочка. У меня на миг сложилось впечатление, что я сменила одну больничную палату на другую и сразу заняла койку около окна. Смешно, но Игнату я тоже мало доверяла и выбрала то место на случай, если захочу сбежать. Планировка дома удивляла, так как квадратной можно было назвать лишь гостиную, где мы беседовали, а остальные помещения походили на вытянутые прямоугольники. Окажись здесь Оля, сомневаюсь, что она протиснулась бы между стеной и моей кроватью. Я очень устала за день и просто валилась с ног, поэтому приняв душ, я сразу пошла спать. Ангел снова посетил мой сон, это уже стало обычным делом и я перестала удивляться нашим встречам. Иногда мне напоминало это большой божественный розыгрыш, потому что даже в детстве я не верила в существование Бога и, тем более, Ангелов. Мне казались они не более, чем выдумкой народного фольклора, на крайний случай, писателей и режиссеров. Я всегда рассуждала как мама, для которой главными доказательствами существования чего-либо была возможность прикоснуться к этому, все остальное она называла иллюзией. Однако, я начала сомневаться в собственных суждениях с того дня, когда после очередного видения стремительно пошла на поправку. А как легко я тогда встала с кровати, разве не чудо? Но этого было мало для истинной веры и каждую ночь я ожидала, что случится что-то невероятное, не осознавая, что чудом было уже то, что я выжила. В первую ночь, проведенную в теремке, Ангел говорил тихо, голос его обволакивал.

– Дитя, тебе предстоит многое узнать, прежде чем прошлое вернется к тебе. Будет разное: и радость обретений и горе потерь…

– Не пугай меня, – ответила я.

– Дитя, не бойся будущего ровно так, как не бойся и прошлого. Ты решила не вспоминать то, что причиняло тебе столько страданий, но важно понять одно…

– Я не решала ничего забывать, – перебила я, – Если бы не Оля, которая влезла в мою жизнь!

– Люди привыкли обвинять в своих потерях других, будто что-то внешнее способно нанести вред без их на то согласия. Не понимают люди, что кроется все в них самих и, если что-то ниспослано от внешнего, значит важно понять внутреннее.

– И что же получается, я сама разбила себе голову? Да, бывают самоубийцы, конечно, но я то не собиралась терять связь со своими близкими!

– Но ответь себе на вопрос, Дитя, не потому ли упрятала ты прошлое в самый темный и закрытый уголок своего сердца, чтобы обрести новое… истинное, светлое? И скажи, чтобы возродиться нужно ли умереть физически или в ином смысле?

– Не знаю. Честно говоря, я уже ничего не понимаю.

Ангел улыбнулся, взгляд его выражал доброту, а крылья искрились.

– Пойми, Дитя, – продолжил он, – ничто не происходит случайно, ничто не бывает без божественного замысла. Есть смысл и в том, что кажется хорошим, есть и в том, что кажется плохим. В конце концов, хорошее сменяется плохим, плохое сменяется хорошим. Белое меняется на серое, серое на белое. Бесконечный круговорот, стоит принять его и радоваться каждому оттенку.

– Я не вижу как можно радоваться тому, что я теперь плохо запоминаю имена и лица людей. По-твоему, я должна радоваться, что осталась без крыши над головой, а скоро, по-видимому, и без денег? Как можно радоваться тому, что я не могу даже с родителями нормально поговорить и вспомнить последние четыре года своей жизни… Как? Как можно радоваться потерям?

– Дитя, ты смотришь на вещи с одной стороны, забывая, что всякое можно обойти и узреть нечто, что находится по ту сторону. Ты не обходишь, ибо боишься. Но именно такой шаг способен бы был привести тебя к себе. Себе истинной.

Я не могла согласиться с тем, что говорил мой Небесный Друг, многое не укладывалось в голове. Образ Ангела медленно растворился и я проснулась. Хотя было еще очень рано, я встала и начала приводить себя в порядок, так как день обещал быть наполненным новыми знакомствами, а это всегда очень волнительно. Впервые за долгое время я увидела в окно нечто красивое, розовый рассвет расплывался над городом, переливаясь золотом. Жаль длилось это недолго и через несколько минут я вновь наблюдала привычную серую вату над головой, давящую и непроглядную. Послышался стук в дверь, это был Игнат, он не стал заходить, а просто позвал меня из коридора. Я проводила взглядом стаю ворон в небе, поправила прическу в малюсенькое зеркало, которое одолжила у Беллы, пока не куплю себе новое, сделала три глубоких вдоха, выдоха и вышла из комнаты. Игнат пригласил меня в гостиную, где уже ждали сожители центра. Он обратился к сидящим, а я пока устраивалась на том же кресле, что и вчера. И хоть на улице было светло, в зале приходилось включать лампы из-за отсутствия окон. Висящие на стенах бра наполняли помещение тяжелым желтым светом, от чего лица присутствующих казались эскизами на холстах. Вдоль одной из стен стоял шкаф, заполненный книгами от пола до потолка. Судя по корешкам книги были собраны отдельными коллекциями и преимущественно в твердых переплетах. Обогреватель посреди комнаты издавал знакомый трескающий звук, раздражая слух. Пять пар глаз уставились на меня. Кто-то смотрел серьезно, кто-то с любопытством. И только одна пара показалась наиболее приветливой, чем остальные, возможно, потому, что принадлежала единственной девушке в неизвестной пока мне компании. Это была молодая женщина лет тридцати пяти. Сразу как только наши взгляды встретились, она кивнула мне и широко улыбнулась, в ее глазах мерцал тот же огонек, какой я часто замечала у Беллы, вот только внешне незнакомка никак не походила на бывшую соседку по палате. Надя, так звали незнакомку, носила короткую стрижку, никаких украшений и косметики, даже спортивный костюм, в котором она сидела, широко закинув одну ногу на другую на манер парней, был цвета хаки, без надписей, страз и каких-либо дополнительных деталей. Движения девушки были угловатыми и резкими, хотя от природы она обладала изящными чертами лица, красивой линией декольте и пышной грудью. Рядом с Надеждой сидел пожилой мужчина, на вид около шестидесяти, но в теле его чувствовалась энергичность, казалось, он легко мог вскочить с места и сделать пару акробатических движений в воздухе. Ничего такого, конечно, не случилось, старик Михаил смотрел на меня с подозрением, а нависшие веки придавали еще больше серьезности его взгляду. Помимо Игната, Надежды и Михаила в зале присутствовали и два молодых человека. Один сидел на стуле около выхода и каждые две минуты смотрел в свой телефон, будто боялся пропустить важный звонок. Парень то скрещивал руки на груди, то нервно постукивал пятками по полу, его звали Вова. Второй мужчина, Денис, смотрел на меня прямо и даже с интересом, он периодически улыбался, но это был скорее жест дружелюбия, чем флирта. У него была холеная внешность и я совершенно не понимала, что мог делать в таком месте настолько благополучный на вид мужчина. Одежда его была выглажена и, видимо, куплена в брендовом магазине. Денис кивнул в знак приветствия, я тоже ответила ему кивком и это стало предвестником наших дружеских отношений.