Постовой

— Понятно — офицеры встали, и громко крикнув в комнату «До свидания», покинули нас.

— Это что было? — из комнаты вышло неземное существо, что характерно, уже без казенной рубашки.

— Это по мою душу приезжали, по жалобе моей соседки, что у меня притон с развратными бабами, и пьянка, каждую ночь. А так как взводный тебя и прошлый раз видел, я поплакался, что если ты услышала про разврат в твое отсутствие, то ты оторвешь мне все хозяйство, так как руки у тебя очень сильные.

— И оторву — сильные руки оттянули резинку на талии, но я отскочил назад.

— Не, не, не сейчас. Мне через полчаса на работу. Давай кофе выпью и побегу. А вечером продолжим.

— Ладно, работник. Отказался от самого сладкого. Если я усну, не забудь разбудить, я, тебя, чем ни будь, накормлю.

Но ночью мы с Таней не увиделись. Около полуночи эфир стал периодически доносить запросы «Каргата», не могущего докричаться до двести первого. Такое дело было редким, но вполне штатным. Могла выйти из строя рация, или отойти какой-нибудь штекер, на территории района, от большого количества железобетонных строений, было несколько «черных дыр», где не было радиосвязи. Когда они не появились в час ночи, чтобы отчитаться о проделанной работе и развести личный состав по домам, все поняли, что дело серьезное. Пешие постовые были распределены по машинам, чтобы двигаясь, параллельно автопатрулю, обследовать все труднодоступные участки. Вневедомственная охрана была озадачена поисками, а через час ориентировка пошла во все районы города и в область, в Москву ушла шифротелеграмма о произошедшем ЧП. В квартиру Зеленцова и комнату общежития его старшего машины — старшины Мишина, выехали замы начальника РОВД и поднятые по тревоге опера. Но по месту жительства у пропавших милиционеров ничего подозрительного не было выявлено. Ни соседи, ни испуганная жена Зеленцова, ничего существенного сказать не могли. Просто люди ушли на службу, в хорошем настроении.

Их нашли утром, когда на востоке показались первые алые лучи нового, теплого, солнечного дня. На берегу реки, возле маслозавода, среди зарослей ивы, подступившей до кромки воды, висели хлопья влажного тумана. Близко нас не подпустили, ждали экспертов, собаку, областное начальство. Сквозь тонкие прутья кустарника с трудом просматривалась темная туша вездехода, погрузившегося по ступицы в воду. Несколько человек из числа начальство стояло поодаль в тени, только изредка вспыхивали огоньки яростно выкуриваемых сигарет. На крутом берегу замерло несколько автопатрулей, возле которых топтались серые фигурки. Надежда исчезла еще с первым сообщением, что водитель и старший машины убиты, их оружие и запасные обоймы исчезли. По-хорошему надо было изображать бурную деятельность, ставить машины на перекрестки, тормозить первых, вставших с петухами, водителей, но сил уже не оставалось. Нервная беготня по тупикам и закоулкам района вымотала всех, оставалась только тупая, бездонная пустота. Подошел бледный как смерть и постаревший лет на десять командир, скрипучим голосом, еле шевеля потрескавшимися губами, сказал, что все могут быть свободны до пятнадцати часов дня, после чего всем, независимо от графика, быть в Ленинской комнате.

До дома я доплелся около восьми часов утра. На столе, заботливо укрытая полотенцем, стояла сковорода с еще теплой, жареной на сале, картошкой, и лежала старательно нарисованная картинка, где маленький человечек, схватился руками за низ живота, откуда струей хлещет темная жидкость, а у его ног лежит ножик и еще какая-то небольшая штучка. Я тупо смотрел на картинку, прежде чем понял, что это за штучка, затем разделся, поковырял картошку, оставив половину на обед и, упав на кровать, уснул без мыслей и сновидении.

Глава 19

Глава девятнадцатая. Мертвые сраму не имут.

Интерлюдия.

В светлом кабинете начальника Дорожного РОВД сидели два зубра, два опасных и могучих зверя. Формально они были равны по званию, но только формально. И, если хозяин кабинета был царь и бог в своем районе, то второй зубр спустился сюда с высей горних, что сразу было видно внимательному наблюдателю. И форма его, внешне похожая на ту, в которую был облачен хозяин кабинета, была чуть лощеней, и звезды на погонах, вроде бы, в том-же количестве, но шитые золотой канителью, а не выбиты массовой штамповкой, да и маленьких колодок, украшавших грудь и того и другого, у гостя было побольше, чуть-чуть, но побольше. Оба были знакомы много лет, знали и уважали друг друга, как крепких профессионалов, да и жизнь их практически не сводила в опасной карьерной схватке, кость в кость, когда должен был остаться только один. Но, сейчас, они были в новой роли. Гость, как самый младший архистратиг поднебесного управления был спущен на землю разбирать грехи земных обитателей и показательно карать, ибо если не воздастся нижестоящим по грехам их, то уже по областному управлению ударят сверху разящие молнии, а этого областным небожителям очень не хотелось.

Гость пару лет назад, тоже был, хозяином в городском районе, и прекрасно понимал, что бы не делал хозяин кабинета, такие происшествия всего лишь дело случая. Личный состав везде ленив, самонадеян и склонен нарушать приказы и инструкции. И то, что он благополучно проскочил из районного отдела в кресло хоть и младшего, но небожителя, в какой-то степени, произошло ввиду его везения, За время его руководства районной милицией, никто из трехсот его подчиненных не потерял оружие или не застрелил из него какого-то случайного прохожего. В том не было его заслуги, только статистика и фортуна. А вот хозяину кабинета не повезло. И быть бы полковнику Дронову выброшенному на пенсию, и чтоб был благодарен, что на пенсию, но начальник УВД когда-то работал в этом районе вместе с полковником, хорошо его знал и уважал. И спуская гостя вниз, в адское пламя райотдела, старшие товарищи намекнули, что большой крови не надо, не должны лететь головы направо и налево, так, одна — две и достаточно. Тем более, что, когда страна ворочалась в кровавых корчах, а на окраинах, в мятежных провинциях, боевые стволы исчезают из-под контроля верховной власти уже не сотнями, а многими тысячами, да так, что даже в розыск утраченное оружие было выставить не возможно, потеря двух пистолетных стволов уже не казалось чем-то чрезвычайным. Да, стволы ушли, и людей жалко, но надо продолжать жить. Искать преступников и продолжать жить.

В дверь поскреблись, затем в кабинет робко заглянула голова, прикрываясь какими-то документами. Полковник Дронов кивнул, и фигура, крадучись и старательно сливаясь с дверцами встроенного шкафа, приблизилась к начальнику РОВД и положив бумаги, почтительно склонилась. Хозяин кабинета просмотрел документы, неопределенно хмыкнул, и милостивым кивком, отпустил фигуру.

— Что там у тебя? — лениво поинтересовался полковник Свешников. Его подняли тревожным звонком в три часа ночи, поэтому он чувствовал, что энергия и жизненные силы оставляют его, а тело постепенно впадает в дремотное оцепенение.

— Дежурный ориентировку принес на оружие — бумага скользнула по гладкой поверхности по направлению к гостю.

Сначала проверяющий взглянул в документ одним глазом, но по мере чтения бумаги, второй глаз распахнулся, и полковник Свешников вскочил на ноги:

— Олег Владимирович, у тебя что, здесь все охуели!

— Что ты так заволновался, Михаил Алексеевич? — полковник Дронов, в отличие от гостя, наоборот расслабился.

— Да вас отсюда ссаными тряпками надо гнать, причем весь руководящий состав!

— Ну, наверное, кого-то выгонят….

— Ты что не понимаешь, у тебя наряды в нарушении всех приказов….

— Михаил Алексеевич, ты меня выслушай, потом будешь кричать. Да, водитель разгильдяй, приехал из гаража на линию и не вооружился. Да, старший машины одембелел настолько, что вторую обойму ему тяжело таскать. Но в итоге у нас что? Правильно. Утеряны не два ствола, а один, ушло не тридцать два патрона, а восемь. Разница есть, правда?