Голоса на обочине

Александр Малиновский

Голоса на обочине

…Мои доводы строятся не на том, чтобы мне желательно было, а на том, что есть и всегда было… Я только смотрю на то, что есть, стараюсь понять, для чего оно есть…

Портрет России

Читал и не мог оторваться от цикла рассказов «Голоса на обочине». Давно не испытываемое чувство боязни, что чтение скоро закончится, а я ещё не вполне насытился им, посетило меня при чтении новых трудов Александра Малиновского. А, казалось бы, что особенного: маленькие рассказы, истории из своей жизни и из жизни встреченных людей.

А ещё до этого читал его совершенно замечательную повесть «За тучами чистое небо», она о том, как Россия после страшных потрясений первой трети двадцатого века не просто выжила, но и смогла победить главную чуму земного шара – фашизм. И теперь, когда вновь непрерывно идут нападки на Россию, хочется напомнить всем не любящим её: Россия никогда и никем не была побеждена. Россия не Советский Союз, не Российская федерация – это наша Родина, Отечество, Русская Держава, Дом Пресвятой Богородицы, Иерусалим Нового Завета.

И это чувство сродни мистическому, оно живёт в тех, кто любит Россию на генном уровне, оно уже составная часть нашей души. Сколько было всего несправедливого по отношению к народу, сколько погибало безвинных людей, а любовь к России не уменьшалась. У меня оба деда – и по отцу, и по маме – пострадали в 30-е годы, но разве они хоть раз что-то плохое сказали о нашей Родине? Да, тосковали по царскому времени, но как-то переживали времена и большевиков, и коммунистов, как мы сейчас переживаем время демократов, но Россия как была, так и остаётся единственной и любимой. Это оттого, что в ней есть великая инерция тех жизненных установок, по которым жили многие поколения, оставившие нам и свои могилы, и свои, во многом нами забытые, имена.

И лучше всего это понимается не при чтении общих рассуждений, а при показе конкретных человеческих судеб.

Малиновский начинал с обычных очерков, но уже в них проглядывало его стремление – видеть в отдельной судьбе вписанность в историю России. Много раз переиздавалась его книга о художнике-иконописце из крестьян Григории Журавлёве. Благодаря писателю известность о нём сейчас повсеместна. Вот образец служения Богу, Царю и Отечеству: безрукий человек пишет духоносные иконы. Да, безрукий, движимый желанием оправдать данный от Бога талант.

Чем для меня дорог писатель Малиновский – тем, что о самых тяжёлых страданиях людей он пишет предельно правдиво и при этом старается всех оправдать, всех как-то пожалеть. Это христианское чувство высветляет даже самые грустные страницы его прозы.

Привёл отец на ночлег случайного человека, а тот их обокрал подчистую. И пошёл мальчишка босиком в училище. Но и учительница, и одноклассники помогли его горю, собрали кто сколько мог и купили ему ботинки. И как он потом старается всем отдать деньги, как ему не хочется, чтобы его считали нищим. Человек стремится в небо, рвётся в армию, но для страны нужно, чтобы он работал на железной дороге. И он не просто работает, он любит свою работу. Но небо уже навсегда живёт в его душе, в его памяти. И замирает сердце, когда его друга – укладчика парашютов – заставляют прыгать с парашютом, который только что не раскрылся. Жестокая проверка! Нет, не виноват укладчик. Парашютист погиб ещё до выброса из самолёта.

С какой болью и страданием помнит автор о друзьях детства, юности, армии, как трогательно описывает деточек. Голод, холод, сиротство, бараки, коммуналки – всё описывается с таким мастерством, что кажется, ты входишь в эти жилища, знакомишься с описанными людьми, и они становятся родными тебе. Кратко, но выразительно показаны врач Екатерина Михайловна, учительница Вера Михайловна, учлёт Коля Рябов и всех объединяющий герой, от имени которого идёт повествование. Фактически короткая повесть «За тучами чистое небо» охватывает историю страны с начала века по настоящее время. Читатель видит нашу любимую Россию от востока да запада, проходит вместе с автором огромный путь тяжелейших испытаний тридцатых годов, войны, послевоенной нищеты и голода, трясучки перестройки и… и проникается ещё большей любовью к Отечеству, в которое мы, несмотря ни на что, верим, которому остаёмся верны.

И нигде не найдёшь у Малиновского того, чтобы люди упрекали в своих бедах свою страну. Более того, они безропотно переносят испытания: если тяжело стране, почему должно быть хорошо мне?

Моё поколение обязательно найдёт в книгах Малиновского отклики своей судьбы, когда мы могли планировать свою судьбу только по призванию и одновременно по потребностям своего Отечества. Хотелось быть моряком, а тебя посылают в артиллерию. И ты не рассуждаешь, ибо это назначение становится и твоим выбором. Молодёжи нынешней нас трудно понять: они выбирают профессию выгодную, денежную, а девушки, страшно молвить, могут выходить замуж не по любви, а по расчёту. Какие неумные, не понимают, что готовят себе несчастие всей жизни.

И особые страницы рассказов А. Малиновского о страшных ударах по России в конце двадцатого века. Смело можно сказать, что никакое бы государство не выжило после такого нашествия на оборону, на школу, на культуру, на народное хозяйство, после такого бандитского ограбления российских богатств, после вывоза их за границу. Именно трагедия России спасла Соединённые Штаты от окончательного кризиса. Да и Бог с ними, с этими Штатами, нам самим для себя важно, что конец двадцатого и начало двадцать первого века показал, что Россия по-прежнему единственная и последняя страна в этом мире, хранящая Веру Православную. Книги Александра Малиновского показывают огромные запасы духовных сил и душевной щедрости нашего народа.

Может, кому покажется, что громко сказано о трудах писателя, что они живописуют портрет России, но, думаю, тут нет ни претензии, ни преувеличения. Именно портрет души. Его трудно нарисовать, но почувствовать можно.

Владимир Крупин,

член Союза писателей России,

г. Москва

Голоса на обочине

Голоса

…Совсем седой старик. Сидит, как и в прошлый наш разговор, на разлапистом пне. У ног – широченная Волга. Мы уже несколько раз с ним говорили. Образование у него, как он сказал, ниже среднего. Мыслит всерьёз и сосредоточенно. Может, как раз благодаря отсутствию этого самого среднего образования…

– Тебе самому-то сколько? Седой уж… – встретил он меня вопросом, будто мы и не прерывали вчерашний наш разговор.

– За шестьдесят, – отвечаю.

– Вот так! Тожа, значит, маешься! Попал в тот круг, где вопросов больше, чем ответов… Говоришь, что хотел бы пройти с каким-то своим зеркалом по увечной нашей дороге?.. По которой бредём все мы… И услышать отразившиеся голоса и мысли?.. Что ж… Каждому своё… Что это за зеркало такое?.. Мне внук, когда последний раз из города приезжал, сказывал, что где-то читал, мол, человеку отпущено для жизни по норме шестьдесят лет. Так мудрецы на Памире считают! Не все. В одном месте где-то, высоко в горах.

– Что-то маловато, – засомневался я, присаживаясь рядом на массивный, вывернутый из песка корень.

– И я сказал ему, что больно уж вобрез. Я слышал другое. Он разъяснил: до шестидесяти лет человек должон успеть всё, что положено ему в жизни. Понять всё, разложить по полочкам…

– Не скучно ли тем, кто всё понял? До дна исчерпал. Интерес исчезнет!.. И сколько тех, кому за шестьдесят лет! Тут как? – вырвалось у меня.

– Как?! Всё определено, – отвечает бодро и, кажется, не лукавя. – Вот таким как мы с тобой – им отведено, кому сколько дополнительно ещё годков! Чтоб попыхтели ночами на подушке. Помучались, раз вовремя-то не осмыслили. Мне вот уже за восемьдесят. Как я маюсь! И не только по ночам… Думаешь, что седые волосы только от мудрости? Чуток ошибаешься…