Страница 37 из 72
Главная политическая интрига на длительный период развернулась вокруг Компартии Украины. Дело в том, что секретариат ЦК КПУ утром 19 августа направил обкомам партии шифртелеграмму, в которой в соответствии с шифровкой, полученной от ЦК КПСС за подписью секретаря ЦК О. Шенина, наряду с другими рекомендациями содержалась и такая: “В связи с введением в стране чрезвычайного положения важнейшей задачей партийных комитетов является содействие Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР. В практической деятельности необходимо руководствоваться Конституцией и Законами Союза ССР, документами, издаваемыми Государственным комитетом по чрезвычайному положению”. И хотя в тот же день по решению секретариата ЦК эта шифровка из обкомов была отозвана, а взамен было отправлено решение, в котором этих положений уже не было, именно первая шифртелеграмма стала основанием для запрещения деятельности Компартии Украины. Первую шифровку в ЦК возвратили все обкомы, кроме Львовского, где она оказалась в руках местных националистов и была срочно доставлена Кравчуку.
Вся общественная и политическая жизнь республики после августа была построена следующим образом: создание комиссии по расследованию деятельности КПУ, изгнание парткомов и райкомов партии, захваты обкомов и при этом — толпы экстремистов с призывами “бить и вешать” коммунистов. Венцом стало возбуждение Прокуратурой Украины уголовного дела против секретарей ЦК и первых секретарей обкомов по статье “Измена Родине”.
Решающую роль в этом процессе играл председатель Верховного Совета УССР Л. Кравчук. Принявший участие в заседании Политбюро ЦК КПУ 25 августа и правивший его документ об отношении к ГКЧП (но заявивший впоследствии, что из партии вышел еще 19 августа), он все делал для быстрейшего ее запрета Президиумом Верховного Совета, хотя о незаконности этого акта заявили министр юстиции республики, Прокурор УССР, председатель Комиссии Верховного Совета по вопросам законодательства и законности, ученые-правоведы. Внесудебное решение о запрете партии (а она была зарегистрирована Минюстом) является антиконституционным. Это было ясно всем, в том числе и Кравчуку. Но главный идеолог КПУ решил по-другому — для успешного захвата власти в республике Компартия Украины будет ему помехой, поэтому он пошел на нарушение конституционных норм.
Почти полтора года длилось следствие по возбужденным уголовным делам. Это было время травли ничем не запятнавших себя людей. В августе 1993 г. дело было прекращено “за отсутствием в действиях должностных лиц Компартии Украины состава какого бы то ни было преступления”. Но хозяйничавшие к этому времени в Верховной Раде борцы “за нэньку” не допустили отмены указа Президиума Верховного Совета о запрете КПУ.
Лишь в декабре 2001 г. Конституционный суд Украины признал указы Президиума Верховного Совета Украины о приостановлении и запрещении деятельности Компартии Украины не соответствующими Конституции Украины и утратившими силу.
О том, что во время ГКЧП Л. Кравчук взаимодействовал с Б. Ельциным, существуют неопровержимые факты. Как свидетельствует бывший первый секретарь Одесского обкома партии Г. Крючков, он сам, вылетая в Москву 23 августа 1991 г. на чрезвычайное заседание Верховного Совета СССР и Съезд народных депутатов, в депутатской комнате аэропорта “Борисполь” в книге регистрации видел запись о прилете накануне путча, 17 августа, в Киев близкого сподвижника Б. Ельцина — Г. Бурбулиса. Прилет и отлет нигде не афишировались, его встречали и провожали доверенные люди Л. Кравчука. Видимо, речь шла о вещах, которые эти “два брата” боялись доверить телефонам.
Все последующие действия Верховного Совета и его председателя были направлены на реализацию “голубой мечты” украинских националистов — развал СССР, отрыв Украины от России.
Впереди был референдум по “самостийности” Украины, прибытие в Беловежскую пущу окрыленного успехом референдума 1 декабря 1991 года и лично своей исторической ролью Л. Кравчука. Именно он был ключевой фигурой в Вискулях. Только от него зависело подписание, в надежде прославиться на века, документа по ликвидации единой Державы — СССР.
Прошло полтора десятка лет. Уходят в мир иной свидетели того смутного времени. Выросло новое поколение, которое толком не знает о тех трагических днях, да и средства массовой информации во многом или замалчивают, или искажают истинную картину произошедших событий.
Во время встреч и бесед со многими людьми мне часто задают вопрос: кто такой Кравчук? Откуда он взялся, какую должность занимал в советское время? Каким предприятием или областью на Украине руководил?
Оказывается, наш герой, Леонид Макарович Кравчук, мечтал с детских лет об отделении Украины от СССР. Об этом он поведал миру в 1993 году, уже будучи президентом “незалежной” Украины, в Украинском национальном центре Гарвардского университета. Не имея других доказательств своего раннего сепаратизма, Кравчук поведал собравшимся, что у него хранится вырезка из какой-то оккупационной газеты военного времени, в которой рассказывается, как мальчик Леня Кравчук колядовал немецким и румынским солдатам, оккупировавшим Украину.
Таким образом г-н Кравчук доказывал аудитории этого крупнейшего заокеанского националистического центра, что уже в восьмилетнем возрасте испытывал теплые чувства к тем, кто пришел на Украину, чтобы изгнать “коммунистическую гадину”, которой, между прочим, он верно служил многие годы. Для большей убедительности он сообщил, что все эти годы он хранил эту газету как зеницу ока. Правда, не уточнил, где — между томами классиков марксизма-ленинизма или в папке своих статей по идеологическим вопросам. Такое оправдание многолетней деятельности в партийных органах Украины вызвало гомерический смех даже среди доброжелателей “самостийников”.
Получив после окончания Киевского университета назначение в Черновцы, Кравчук не стал тратить время на преподавание политэкономии в техникуме, его увлекла партийно-аппаратная работа. Усердный труд в качестве консультанта и лектора Дома политического просвещения позволил ему довольно скоро возглавить отдел пропаганды и агитации обкома партии.
Верное служение партийному делу в области было замечено в Киеве, в ЦК компартии Украины. Умение войти в доверие помогло ему вскоре стать помощником секретаря ЦК. Благодаря этой должности его заметили в руководстве ЦК, что позволило ему проталкивать свои “светлые” мысли на идеологическом фронте.
В промежутках между должностями за особое прилежание в служении марксистско-ленинским идеям и делу “родной партии” ему была оказана большая честь окончить престижное партийное учебное заведение — Академию общественных наук при ЦК КПСС. Возможность учиться в этой академии предоставлялась особо отличившимся аппаратчикам, а получение диплома сулило более высокую должность. Правда, в постперестроечное время Леонид Макарович заклеймил свое “проклятое прошлое”.
Особенно проявился его “талант” при написании речей и выступлений для первого секретаря ЦК КПУ. Здесь обязательной была четкость марксистско-ленинской основы, принципиальность партийных оценок буржуазной пропаганды, националистических проявлений, необходимость всемерно укреплять социалистический интернационализм и патриотизм и т. д.
В то же время многие личностные качества Кравчука настораживали В. В. Щербицкого.
Карьерный взлёт начался только после того, как партийным лидером Украины и одновременно руководителем её Верховного Совета стал Ивашко. Один из первых его шагов — кадровая перестановка на “идеологическом фронте”. Секретарем ЦК КПУ, отвечающим за идеологию, стал Кравчук. А когда Ивашко буквально через месяц переместился в кресло заместителя генсека КПСС, его место в Верховном Совете занял Кравчук.
Бюро ЦК комсомола Украины высказалось по поводу этих перемен. “Заявление председателя Верховного Совета УССР В. А. Ивашко об отставке мы не можем расценивать иначе, как не до конца продуманный и безответственный шаг, ведущий к усугублению политического кризиса и ослабляющий конструктивный потенциал парламента республики”. Эти слова относились не только к уходу с политической сцены Украины Ивашко, они звучали как недоумение в связи с перемещением на новый пост Кравчука.