Гибриды. Пораженные Крыльями

Аника сделала глубокий вдох, борясь с нарастающими приступами кашля. Такое состояние уже бывало с ней раньше, когда она перенапрягалась от заклинаний. Младшая сестра перевернула страницу, кладя обе руки на Моллебрун. Она читала заклинание, выведенное на латинском языке, то и дело постоянно запинаясь. Латинский язык довольно сложно давался девушке в этой жизни, но Аника преодолевала любую трудность, встававшую у нее на пути.

— Восстаньте дети мои! Придите к вашей новой королеве! Пролейте кровь на земли тех, кто когда — то уничтожил вас! — Крикнула Аника в конце заклинания, поворачиваясь к алтарю спиной.

Перед ее взором деревья раздвинулись, открывая взору девушки поляну, окутанную в крови. Аника подняла голову к небу. На нем облака расступились, открывая взору голубое небо с палящим солнцем. Кровавый дождь капал из ниоткуда. Туда, куда падали капли крови, образовались расщелины, позволяя мертвецам выходить из своих могил. Все ли мертвецы, отозвавшиеся на ее зов, являлись гибридами, Аника не имела понятия, но ей этого было и не нужно. Главное для Аники стало то, что мертвецы отозвались на ее зов. Мертвые взрослые и дети отряхивались, принюхивались и отгоняли подлетающих к мертвечине ворон, беспощадно отбрасывая птиц на приличное расстояние. Многие вороны ударялись о близстоящие стволы деревьев, падая навзничь на землю. Птицы не знают пощады. Некоторые вороны снова поднимались и поднимались ввысь, но уже не подлетали к мертвецам, однако были и те, кто вновь подлетал, останавливаясь на приличном от мертвецов расстоянии.

Завораживающее, но в то же время и довольно жалкое зрелище.

Аника выполнила свою часть сделки.

Теперь дело осталось за малым.

Глава 19

Аид наблюдал за развивающимися событиями игры, проходившей в трехмерном измерении с легкой доли любопытства. Параллельно он присматривал за своей неподвижной дочерью, которая вот уже несколько лет оказывалась в заточении и не проявляла никакого сопротивления. Аид уже было планировал растормошить куб, но ему помешали тихим стуком в дверь.

— Войдите, коли не боитесь умереть. — В своей манере ответил Аид.

Дверь со стуком распахнулась и в проеме показался Беларис. Бог мертвых бесшумно, без лишних движений, прикрыл транслируемый только в одну сторону шар, слегка отталкивая его в сторону. Беларис после разгрома его войска, состоящего из обезумевших демонов, томящихся на восьмом, девятом и десятом кругах ада, редко появлялся на заседаниях, проводимых Сатаной. Он стал более замкнут, не хотел даже играть в мафию с людьми забавы ради. Аид предполагал, что подобное состояние, видимо, сказывалось на проигрыше восстания против Сатаны.

— Что тебе нужно? — С долей сарказма поинтересовался Аид.

Он не любил, когда его отвлекали от любых мыслей или дел, даже если это были дела не столь важные, какими бога снабжал Сатана. Беларис потоптался в дверном проеме, но взяв себя в руки, прошел в помещение, отведенное под небольшую тюрьму для дочери Аида. Тюрьма располагалась на девятом кругу ада. Приблизительно здесь же, на другом конце круга, сидел и томился в своей темнице Хаос, некогда считавшийся верным другом и соратником Аида.

— Я созрел для мести. — Прошипел, словно змея, Беларис. Он оскалил свои белоснежные клыки, очень похожие на клыки вампира. — Помниться, ты сам говорил: коли я созрею, немедленно прийти к тебе.

— И ты выбрал именно этот момент? — Бровь на голове Аида поднялась вверх.

— Я слышал из верных мне уст, что сестры сейчас заняты своими делами. — Пожал плечами Беларис. — Дескать, играют в игре и не задумываются о предательстве. Но я-то чувствую, что с мертвыми что — то не то. Я ощущаю своим телом, как мертвые поднимаются из могил. Они разговаривают со мной. Их мысли переплетаются, путаются, скрещиваются. Знаешь как это больно, слышать у себя в мозгу голоса многих недовольных погребенных?

— Так перекрой мозговой канал. — Беспечно отозвался Аид. — И боль исчезнет.

— А если я не хочу его перекрывать? — Пошел в философию Беларис. — Если я хочу их слышать? Жаль, правда, что чувства мертвых мне пока не подвластны, но ведь кто — то поднимает восстание, превращая упокоенные души в вечных рабов!

— Откуда такая надменность в выборе своих искусных желаний? — Аид швырнул тело умершего пса в костер, служащий подпиткой сил для своей единственной дочери.

— Разве ты не чувствуешь, что с Паллариумом что — то происходит? — Беларис прекрасно знал: пока Аид не покормит дочь, томящуюся в кубе, он на своего друга даже и не посмотрит.

— Cатана поднял бы тревогу. — Резонно заметил Аид, наблюдая за пылающим огнем.

— Обычно, — подметил Беларис, перешагивая с ноги на ногу, — Сатана узнает о случившемся в мире живых чуть ли не последним. Тебе ли не знать. Вроде, когда твоя дочь выбралась из своего заточения в первый раз, Cатана пришел в ярость после того, поправь меня если я не прав, как она пыталась вырвать у Аники Моллебрун.

Аид сжал руки в кулаки. Явный признак выпускания гнева. Беларис прекрасно понимал, что затронул для своего друга наболевшую тему. По существу, Аид не раз напоминал всем, с кем пытался разговаривать или вел некие дела, не ведущее Сатане и выходившие из — под контроля Паллариума, что тема его дочери закрыта. Беларис жил в аду несколько веков. Он пришел практически под руку с Аидом и немало повидал чудачеств друга за прожитые века. Аид умел удивлять. Он умел ужасать. На его лице, особенно после заточения дочери, практически не появлялась улыбка. А все возможные поддачи Сатаны и поиски для Аида жены, канули в лету. Беларис прекрасно помнил, как Аид не выдержал натиска Сатаны и, словно специально, поджог один из важных архивов с принятыми демонами и тенями. Это безволие разгневало Сатану. Он наказал Аида, заперев его на целых два века в Паллариуме.

После заточения, Аид встретился с Персефоной. У них родилась девочка. Бессмертный ангел, как любили называть супруги своего единственного ребенка, в котором не чаяли беды. Девочка, имени которой знал только Аид и Сатана, росла демоном. В Паллариуме ей быстро наскучило, и она выпросила у отца разрешения выйти в мир живых. Аид помог раздобыть для нее разрешение. Возможно, именно своевольное разрешение всему и вся, позволило девочке обуздать свою неконтролируемую силу, рвущуюся из не обученных рук девочки. Теперь она находилась в кубе, а Аид болезненно относился к любым посетителям, пусть даже тех, кто забрел в этот уголок по ошибке.

— И что ты предлагаешь? — Нарушил треск костра Аид, продолжая избегать прямого контакта со своим собеседником.

— Пойдем вместе наверх. — Беларис, хоть и понимал, что Аид не видел его жеста, но не сдержался и поднял руку на потолок. — Проведем разведку. Рассмотрим, что к чему. Если мое чутье меня подводит, вернемся никем не замеченными.

— А если, все-таки, там что — то произойдет? — Без особого энтузиазма и интереса спросил Аид. Жизнь научила демона смотреть на все происходящее под двумя углами, изредка прячущимися друг от друга невооруженным взглядом.

— Мы вмешаемся. — Беларис отчеканил без каких — либо заминок. — Ведь я чувствую, как нарушен баланс в человеческом мире. А мое чутье, как ты можешь знать, редко меня подводит.

— Коль так, почему ты тогда пришел ко мне, а не отправился к Сатане за прошением подняться из ада в мир живых? — Аид бросил еще одну убитую псину, некогда служившей любимицей Сатаны, стоявшей на страже перед выходом из Паллариума. Кажется, тушу собаки звали Рхыки.

— Сатана вряд ли одобрит небольшую вылазку. — Беларис переступил с ноги на ногу, явно пребывая в состояние нетерпения. — Я же, вроде как, нахожусь под домашним арестом, который еще не утратил свои права выхода на свободу к людям.

Аид задумался. Раньше, он бы непременно обратился к Сатане с прошением покинуть Паллариум напрямую. Однако события, прошедшие не так давно в аду, пошатнули доверие Аида и Сатаны. Теперь Аид мог сам вправе решать: выходить ему в человеческий мир или оставаться в заточении с дочерью. Плата за выход — капелька крови бога мертвых — считалась не столь велика. Но даже при таком раскладе, Аид чувствовал слежку не только за своими решениями, сколько за своими действиями в мире людей.