Гибриды. Пораженные Крыльями

Себастьян Ривер вышел из портала следом за Аникой. Он слышал о Темнорожденной Академии из уст своей матери, которая мечтала отправить на учебу своего младшего сына, чтобы научить его дисциплине. Это было еще в то время, когда мэр Авирмот Роттеля не взяла под своего крыло демонов и одного ученика под крыло Габриэля.

Темнота окружала здание Академии. Вокруг рва, где внизу покоилась река, кружили стаи воронов, охраняя Академию от нежелательных посетителей. Акренум считался пригородом Авирмот Роттеля, но даже падшие ангелы, жившие в сером городе, старались не выходить за пределы своих домов, боясь заточения. Себастьян не до конца понимал принципы Академии Темнорожденных. Он знал, что здесь обучаются дети, чьи тела могут превращаться в ворон. А части тела испепеляют крылья, несущие в себе ядовитые яды.

— А нас точно пропустят? — Кларисса с опаской наблюдала за кружащими над Академией воронами.

— Я дружу с Микой. — Аника свистнула, привлекая к себе внимание одного ворона, отделившегося от стаи. — Оскар меня уже знает, и он с легкостью передаст Мике и ее друзьям весточку.

Аника выставила руку вперед, позволяя подлетевшему Оскару приземлиться. Девушка погладила ворона по холке, передавая сообщение на принарском языке для Мики. Ворон, получив просьбу, оторвался от руки и полетел в сторону Академии. Младшая сестра наблюдала за птицей до тех пор, пока она не скрылась в открытом окне здания.

— И что теперь? — Спросил Себастьян, оглядываясь на Анику.

— Ждем. — С серьезностью ответила Дитя Теней. — Пока нам не дадут зеленый свет, мы не имеем права заходить в здание школы.

Себастьян хмыкнул, а Кларисса поежилась. Черные вороны напоминали девушке истинное обличие Сатаны. Ее возлюбленный любил пугать гостей, душ случайно пришедших в Паллариум, считавшим, что им позволено миновать небесный суд. Кларисса обернулась. Портал все еще работал. Она раздумывала покинуть Темнорожденную Академию.

Глава 17

Миша Костилев столкнулся с Виталием Какашкиным. Лучшие друзья упали на землю, перекатившись три раза по земле. Миша остался лежать на земле, решившись отдышаться от довольно долгого бега. Он приводил свою дыхательную систему в норму, когда услышал, как Виталий с чертыханьем поднимался с земли.

— Я теперь понимаю всех отступников, сдававшихся в первых часах начала Перехвата Игры на прошлых сменах. — Заявил Виталий Какашкин, откашливаясь, словно ни к кому не обращаясь.

— И как продвигались прошлые игры? — Поинтересовался у друга Михаил. Своим вопросом он напоминал Виталию, что сам Миша не знал о прошлых играх и хотел бы узнать больше дошедшей до него информации, которая временами слетала с уст внучки Бабы Яги.

— Друг предавал своего друга, не давая шансов убить отступника другим подросткам. — Охотно поделился своими воспоминаниями Виталий. — Тогда, даже в прошлом году, все заканчивалось быстрее. И при угрозах Алины Павловны, я никогда бы не подумал, что стану одним из отступников, спасающим свою жизнь. Возможно, я это заслужил или это плата за отрезанные Машины крылья.

— Что случилось с Машиными крыльями? — Михаил пытался узнать всю последовательность случившегося у Маши или у Комитета, но никто из них не предоставлял парню всех деталей трагедии.

Виталий посмотрел на своего друга, протягивая ему руку для помощи. Миша ухватился за руку, и с помощью Виталия поднялся с земли. Какашкин поманил его за собой, бросив на ходу:

— Я расскажу тебе в конце игры, когда мы выйдем из Перехвата Крови живыми.

Мальчишки скрылись за деревьями. Наташа нахмурилась, наблюдая и слыша весь разговор лучших друзей. Участница Комитета покачала головой, понимая, что если Маша хочет совершить задуманное, то ей придется действовать быстро и желательно сразу после ее победы. Иначе станет слишком поздно.

Ирка Костилева проплакала три часа. Она открыла глаза и увидела перед своим взором мужские ботинки. В следующую минуту сильная хватка подняла ее с земли, заставив вскрикнуть от неожиданности. На девушку смотрел ее отец Севастьян Костилев. На лице красовалась радостная улыбка, доходившая от уха до уха, а в глазах полыхала горечь утраты. Севастьян положил руки на шею своей дочери и стиснул их, не позволяя девушке дышать. Он оторвал Ирину от земли, наблюдая, как та в отчаянии пытается сделать необходимый глоток воздуха.

— Дорогая доченька, — в его голосе просачивались нотки яда, — вот мы и снова с тобой встретились. Как поживает твоя мама?

Ирка перестала трястись ногами, понимая, что из сильной хватки чистокровного вампира ей не выбраться. Вместо этого она открыла рот, пытаясь заполучить хотя бы частицы воздуха. Попытка тщетно провалилась. Костилева раньше попадала в подобную ситуацию, когда отец, приходя домой в пьяном виде после развода, заставлял мать страдать, видя, как медленно умирает ее дочь. Паника отходила на второй план, освобождая место для мести.

— Ты сам мог видеть ее на арене. — Прохрипела Ирка, злобно наблюдая за голубым небом. Отец мог убить своими действиями в Ирке одну сущность, но девушка все равно будет жить с другой сущностью кикимор. Этим гибриды и славились, проявляя у чистокровной нечисти ненависть ко всему их роду. Не даром родители говорили своим детям, что они уникальны.

— Видел, но, видишь ли, твоя мама была в не хорошем настроении, и я поспешил ретироваться в игру, чтобы переждать бурю.

— Ты боишься мать в гневе? — Не поверила высказыванию Севастьяна Ирка. — Или тебе нравиться доводить мать до такого состояния?

— Второй вариант твоей логики мне нравиться больше. — Подтвердил опасения дочери Севастьян, медленно разжав свои руки, опуская Ирку на землю.

Ирка упала, облокотившись на руки, жадно хватая ртом воздух, который, наконец, решил попасть в легкие. Похоже, у нее не оставалось иного выбора, как выслушать предложение отца. Чистокровный вампир безумно силен. Он всегда выслеживает свою добычу и вполне способен справится самостоятельно со своей жертвой. Когда Ирка была маленькой, отец временами приходил к ней и, в отличие от Андрея Овчинникова, рассказывал ей преимущества воспитания затихшего в себе вампира.

Достаточно надышавшись свежего воздуха, Ирка поднялась с земли. Она готова была выслушать своего биологического отца, но не представляла дальнейшего с ним сотрудничества. Ирину Костилеву не покидало ощущение, что отец что — то задумал и это что — то обязательно касается его дочери. Иначе, он бы ни за что не стал разговаривать с гибридом. Севастьян Костилев считал гибридов не достойными, фактически разделяя, а порою и поддерживая взгляды Комитета.

— Что тебе от меня нужно? — Напрямик спросила Ирка.

— Ты должна убить своего брата. — Севастьян погладил свою дочь по голове, прижимая Ирку к себе, обнимая ее, не позволяя вырваться из своих объятий.

— Ни за что. — Глухо ответила Ирка. Пусть она умрет сама от рук собственного отца, но убивать своего брата не станет.

— Я желаю тебе добра. — Продолжал уговаривать Севастьян Костилев, поглаживая девушку по спине. — Я договорился о твоей свободе. В новом мире тебе выделят место и не откроют на тебя охоту. Взамен тебе нужно всего лишь убить Михаила.

— Убей меня. — Твердо ответила Ирка. — Я не стану выполнять твои прихоти. Сколько бы ты меня не уговаривал.

Севастьян Костилев запустил свою руку в распущенные волосы дочери и сильно сжал их, заставляя девушку вскрикнуть от боли. Снова. Ирка стиснула зубы, поклявшись себе никогда не кричать при отце. Севастьяну нравилось издеваться над женщинами. Он не раз показывал свои жестокости в психиатрической клинике, куда приводил девятилетнюю дочь. Из Иркиных глаз потекли слезы, но она моргнула, прогоняя нахлынувшую агонию.

— Ты просишь невозможного, дочка. — Прошипел Севастьян.

Он сильно сжал Иркину шею, надавливая на больную с рождения точку. Ирка взвизгнула. Ее тело обмякло, а в глазах потемнело.

— Я заставлю тебя уничтожить твоего брата. — Севастьян улыбнулся, закидывая неподвижное тело дочери на свою спину. — Хочешь ты этого или нет, но у тебя не будет шансов противостоять моему желанию.