Страница 15 из 17
Между тем обстановка на Юго-Западном фронте становилась катастрофической. Танковая армия Клейста подрубила основания барвенковского выступа. 23 мая немецкие войска, наступавшие на встречных направлениях, замкнули котел. В полное окружение попали 6-я армия генерала Городнянского и 57-я армия ЮФ генерал-лейтенанта Кузьмы Подласа, а также приданные танковые корпуса и бригады, кавалерийские корпуса и артиллерийские соединения и части РГК.
Как измерить беды – нет, в данном случае принесённые не самой по себе войной, поскольку они вообще не измеримы – как измерить беды, повинны в которых некоторые высшие армейские чины, недодумавшие, недопонявшие, не разгадавшие замысла врага, как измерить беды от ошибок, от головотяпства, а то и от предательства, когда просто свершённого ради себя дорогих, а когда и прямого, направленного на пользу врага?
После трагедии под Харьковом Сталин вызвал в Москву Хрущёва. Только Хрущёва без Тимошенко. Почему не командующего? Хрущёв был членом военного совета фронта, но он ведь ещё недавно являлся 1-м секретарём ЦК компартии Украины, мало того, с 1939 года он являлся членом политбюро ЦК ВКП(б).
Что хотел Сталин? Для чего он вызвал Хрущёва? Решение могло быть только одно – выкинуть из членов политбюро и судить. Но воспротивились другие члены Политбюро – Булганин, Микоян… Почему? Возможно, боялись прецедента? Возможно, боялись за свои поганые шкуры, которые проявились целиком в марте 1953 года и в последующие годы, когда Советский Союз был сдёрнут ими с магистрали, ведущий в коммунизм и повёрнут на путь к капитализму. Но в те дни Сталин негодовал. Он знал, что Хрущёв всеми силами давил на Тимошенко, стремясь освободить Харьков ради себя дорогого, ради того, чтобы снова сесть в тылу в ЦК компартии Украины и покинуть фронт, где пули и бомбы не разбирают по чинам, где погибло немало крупных военачальников.
Ради этого командующий Тимошенко и член военного совета Хрущёв затеяли операцию, ничего не продумав и не рассчитав, но убедив Верховного и Генштаб в том, что она пройдёт как по маслу. Кто же может оценить обстановку на месте? Москва, центр? Руководство страной и армией? Или всё-таки командование на местах? Зато в литературе пасквилянты как говорят демократы «оттянулись со вкусом» – Битву за Москву выиграл Жуков, хотя на самом деле там командовал именно Сталин, поскольку это была Москва, и руководство общее Западным фронтом и Московской зоной обороны осуществляли непосредственно Сталин и Генштаб, а вот под Харьковом проиграл Сталин…
Но пасквилянты развернули диванную войну позже. В те суровые дни нужно было карать, но важнее было спасать положение. Члены политбюро отстояли Хрущёва, а у Сталина не было той полноты власти, которую ему до сих пор приписывают. Сталин, кроме того, был достаточно милосерден, иначе бы не случилась с ним трагедия в марте 1953 года. Сталин негодовал на Хрущёва и Тимошенко, но дальше слов дело не пошло.
Хрущёв не был вышвырнут из политбюро. Напротив, он был приглашён на обед. Сталин держался достаточно сурово, достаточно сухо. И неожиданно, прямо глядя на отъевшуюся харю члена военного совета, размеренно, внятно строго проговорил:
– Немцы объявили, что они свыше двухсот тридцати тысяч наших бойцов и командиров взяли в плен. Врут?
Хрущёв весь сжался, на сверкающем масляном шаре, лишённом волос, показались капельки пота. С дрожью в голосе пролепетал:
– Нет, товарищ Сталин, не врут. Эта цифра, если она объявлена немцами, довольно точна. У нас примерно такое количество войск там было. Даже чуть больше.
Сталин помолчал. Страшным было это молчание для Хрущёва.
– А вот, в Первую мировую войну, – продолжил Сталин ледяным голосом, – когда наша армия попала в окружение в Восточной Пруссии, командующий войсками генерал, кажется, Мясников, удравший в тыл, царём был отдан под суд. Его судили и повесили.
– П-п-помню, п-помню этот случай, товарищ Сталин, – пролепетал Хрущев. – В газетах читал. Там тоже было много пленных.
– Хорошо, что помните, – с горькой усмешкой проговорил Сталин и у Хрущёва стало сыро не только на голове, но и в районе той части тела, которая у него была очень похожа на его голову.
А Сталин прибавил тем же ледяным тоном:
– Этот генерал был предателем, немецким агентом, – и сделал паузу, прежде чем произнёс страшные для Хрущева слова: – Правильно сделал царь, что его повесил как предателя России. В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт, благодаря своему легкомыслию, не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел ещё отдать противнику восемнадцать – двадцать дивизий… Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе, которую пережил фронт и продолжает ещё переживать, то я боюсь, что с Вами поступили бы очень круто…
Сталин демонстративно отвернулся от Хрущёва, а тот долго ещё дрожал, ожидая возмездия.
На столе Верховного уже были документы, которые свидетельствовали о том, что Хрущёв и Тимошенко знали о сосредоточении у основания будущего прорыва мощной германской группировки, созданной для проведения операции под кодовым названием «Фридерикус I». Задача группировки: подрезала под корень Барвенковский выступ и окружить наши наступающие армии. Немцы не спешили наступать. Они ждали начала наступления на Харьков наших войск. Ждали, когда в будущий котёл, который они планировали создать, войдёт как можно больше наших войск. Для действий по окружению армий Юго-Западного фронта враг имел подавляющее превосходство. Котёл же оказался огромным – достигал в диаметре 60 километров. Удары по нашим частям и соединениям сразу после их окружения, наносились концентрировано с разных направлений.
Если бы операция под Харьковом была продумана и обеспечена надлежащим образом, и в Крыму дела могли пойти лучше, хотя там в начале мая врагу удалось ликвидировать наш Керченский плацдарм и бросить все силы на Севастополь. Если бы не было такой катастрофы под Харьковом, у нас бы оставалась свобода манёвра силами и средствами и врагу не удалось бы быстро расправиться с защитниками Севастополя и высвободить силы и средства в Крыму для удара в направлении Сталинграда.
Всё это было совершенно очевидно и всё упиралось в тех, кто стал автором этой рукотворной трагедии, создавшим критическую ситуацию на юге России.
Хрущёв уехал в штаб фронта. Почему его не наказал Сталин? Почему не наказал Тимошенко?
Обстановка была слишком сложной. Враг активизировал свои действия в Заполярье, угрожал Ленинграду, стаял в непосредственной близости от Москвы, Харьковская трагедия открыла фронт врагу – немцы двинулись на Северный Кавказ и Сталинград, из последних сил держался Севастополь.
В таких условиях проводить военный трибунал было крайне сложно. Это могло подорвать авторитет Советского Союза на международном уровне, показать, что нет порядка, нет дисциплины, а на предательство идут высокопоставленные чины армии. К тому же Сталин встретил глухое противодействие членов Политбюро.
Наказан был начальник штаба фронта генерал-майор Баграмян, далеко не более повинный в трагедии.
Узнав об отъезде Хрущёва, Ивлев спросил у Гостомыслова:
– Не поверил нам Верховный?
– Не нам, а шифровке от Насти, – уточнил тот. – Думаю, всё сложнее. Можно ли на основании заявления абверовца Зигфрида наказывать Маршала Советского Союза, бывшего, кстати Наркома обороны, и члена Политбюро? Документов то нет никаких. Только слова.
– Но какие слова! Ведь факты-то факты. Катастрофа!
Гостомыслов задумчиво произнёс:
– Полагаю, что будут приняты особые меры. Постоянный контроль за Хрущёвым. Один древний полководец говорил, что если он вынужден терпеть возле себя шпиона, то пусть лучше шпионить будет тот, кто ему известен. Ну а что касается Тимошенко, то, видимо, не сразу, но дадут ему какую-то должность, типа представителя Ставки, на которой он ни за что отвечать особенно и не будет. И тоже контроль. Его деятельность в сорок первом и так уже вызывает некоторые сомнения…