Ваша честь

— И кто допущен к такой информации, господин секретарь? — спросила я. — Кто, если не вы?

— Секретарь министра-распорядителя, полагаю. и судейский секретарь.

Я навострила уши.

— Вы их знаете?

— Министра-распорядителя, безусловно, да, как и королевского судью. Секретаря министра знаю тоже — и у него бесполезно что-либо расспрашивать. Что же до судейского секретаря, то бедняга уже вторую неделю не встает с постели. — Мартин покончил с ужином, с сожалением оглядев стол — интересно, если ему положить еще столько же, сожрет или нет? — и повернулся ко мне, выражая полное понимание, сочувствие и готовность сотрудничать. Что я прочитала как «готовность натрепать хоть о чем». — Мне пришлось весь день провести с его высочеством, чтобы он. не натворил глупости, — пояснил Мартин, понизив голос.

— Ваша супруга тоже не в восторге от этой идеи, — напомнила я. — Итак, арестовали всех, кто уже проходил все этапы отбора. Ваши версии — почему?

— Не имею ни малейшего представления.

— Люди на площади говорили, что в покушении на его величество замешано колдовство.

Даже в темноте было видно, как Мартин изменился в лице. Возможно, это была здесь табуированная тема, или эта история как-то касалась его лично, или я не должна была знать подробности.

— Его величество ночью проснулся от собственного крика и долго не мог пошевелиться,

— помолчав некоторое время, сказал Мартин. — Придворный лекарь не смог ничем помочь, и только под утро первосвященник смог привести его величество в чувство.

— Каким образом?

Не то чтобы Мартин действительно мог что-то мне разъяснить и не то чтобы я в самом деле верила, но. Если колдун обращается в птицу у всех на виду, это ведь доказательство?

— Окропил серебряной водой, расставил алтарь возле постели его величества. Ваше сиятельство, это было сильное колдовство, раз сила первосвященника помогла его величеству лишь к утру. Проклятье, как все считают, и. — Мартин чуть усмехнулся. —

Никто за пределами дворца не узнал бы, кабы королевский егерь сгоряча не приказал перебить всех птиц в округе и не назначил награду за каждую тушку.

— Птица. — Я покивала. Птица. И птица была возле моего окна — я, понимая, что бояться нечего, что не такая я важная птица — ха-ха! — с провалившимся в холодный живот сердцем посмотрела в окно. Никого. Но ощущение было жутким, как хлопнувшая где-то тремя этажами ниже соседская дверь после просмотра ужастика. Все выдумки, все неправда, но... Но. — И это поможет?

— Сомневаюсь. Такое проклятье наслать возможно не каждому, и где -то этот колдун должен прятаться. У него еще долго не будет сил поднять хотя бы руку.

Ну допустим. Дамиан? Неужели Тина права и это был он?

Но у меня нет никакой возможности это выяснить. И желания. И вообще, мне надо еще раз напомнить этому пустослову, что моя часть сделки исполнена и мне нужны одежда и мотоцикл...

— Отлично. — Я села наконец в кресло, потому что тело у меня болело не переставая, и из-за больной ноги я долго не могла стоять. — Теперь отбор. Что будет дальше?

— Если. Если ее сиятельство отпустят.

Черт. Только не это, подумала я. Вот почему он ходит кругами, какая же. задница. Все же было почти хорошо — но теперь я могу насладиться тем, что вылетела с отбора на законных и самых что ни на есть не имеющих ко мне непосредственного отношения основаниях.

— А если не отпустят, то моя жертва сегодня была ни к чему, так? — перебила я. — Если моя мать будет признана хоть как-то виновной, я буду считаться неблагонадежной, никому уже не будет до меня никакого дела и ее высочество под моим именем проиграет, не успев вступить в бой. Так, господин секретарь?

— С вами удивительно приятно иметь дело, — с облегчением выдохнул Мартин. Неприятная часть позади, теперь можно кинуть мне мешок с деньгами за любезности с доктором и за то, что я не разбила о голову повитухи супницу, и забыть обо мне.

Хорошо?.. Не совсем. Денег мне хватит, конечно, или. или на этом остановиться?

— Деньги и дом, что вы просили, ваше сиятельство, — Мартин полез за пазуху, и я побледнела. Да, деньги и дом это прекрасно, но. Но. Но. — Его высочество держит свое слово.

— А что будете делать вы? — опять прервала его я. — Вы, его высочество, ее высочество? Опять искать девицу, согласную на подмену? — И кто мне сказал, что все, что он говорит мне сейчас, это правда? — С семьей, которая не вызовет вопросов у министра -распорядителя? С семьей, которая отойдет в сторону, сохранит вашу тайну и никогда не припомнит ее?

Я, собственно, тоже почти покойница. Что ему мешает вытащить сейчас из-за пазухи не мешочек с деньгами, а кинжал, перерезать мне горло и имитировать ограбление? Он ловко пролез в окно, так, что его никто не заметил. Нет свидетеля — нет проблем.

— Я могу доказать невиновность всех арестованных. Я могу сделать так, что ее высочество сможет под моим именем дойти до конца отбора.

Я могу? Да я спятила. Или нет, потому что пока я нужна — я жива. А сейчас, на данном этапе, я уже не нужна — меня можно в расход. Меня нужно в расход, говоря откровенно. Будет чудом, если Мартин так не поступит.

— Вы принесете мне мужскую одежду. Вы устроите меня на место секретаря судьи. И я вам обещаю, что я сделаю то, о чем я говорю.

Я могу? Да, разумеется. У меня хватит опыта, знаний, умения анализировать. Если у меня появится информация, которой я смогу доверять. Потому что у меня нет и не будет людей, которым я смогу доверять, но как же хочется спасти свою шкуру и прожить эти проклятые двадцать лет...

Там, где, кажется, прожить их намного лучше.

— А потом — потом я получу свои деньги и уеду в княжество в кайзерате, и никто никогда не найдет моих следов, господин секретарь.

Я выторговала себе право на жизнь?

— Ваше сиятельство?.. — протянул Мартин, и руку из -за пазухи он доставать не спешил.

Да, выглядит все для него полным бредом. Как мне сказать, кто я на самом деле такая, что эта задачка для меня пусть сложная, но не впервой, что я и не такие дела раскрывала, что не такие каверзы подкидывала мне жизнь? Как мне признаться, что мне шестьдесят пять, и что многое из того, что для него откровение, для меня груз прожитых дней, и поступки, мотивы и оправдания я считываю нередко еще до того, как сам человек поймет, что им двигало?

Просто сделай так, как я говорю.

— Я сказала все, что хотела, господин секретарь. — Добавить мне нечего, дело за ним, но скорее всего — за Арье и Федерикой. — Передайте наш разговор, и если решение будет положительным, дайте мне знать. Пока нет ее сиятельства, мы можем легко подменить меня ее высочеством.

И что-то придумать с Тиной, которая выдаст нас, если захочет. Тина, которой верить, конечно же, больше нельзя. А остальные слуги — что же, возможно, они не так много видели Йоланду ван дер Вейн и даже не знают о ее хромоте.

Мартин вынул руку из-за пазухи, и — нет, я не услышала звона монет, но мне показалось, что блеснуло лезвие кинжала. Показалось, конечно же. Только так.

— Все ваши слова звучат. — Откровением сумасшедшего. — Разумно, но. — Бредово.

— Неосуществимо, — покачал Мартин головой. — И все же мой долг передать наш разговор его высочеству. Утром. утром вы получите наш ответ.

Он поднялся, и я следила с неусыпным вниманием — как он исчезнет, как решится спуститься с балкона на площадь? Оттуда доносились редкие голоса, потому что не спит ни одна столица ни в одни, даже самые древние времена. Ходят пьяницы и гуляки, любители наслаждений крадутся в покои неверных жен, бдит стража и, скрытые тьмой, промышляют воры. Но Мартин вышел на балкон и пропал — как будто сам был колдуном, обратившимся...

Почему бы и нет?

Какой непредсказуемый мир. Сколько загадок. Это было бы интересно, будь я той, кому гарантировали бы удачу. Героиней романа или персонажем игры, но нет, я просто одинокая несчастная девушка, которая помнит, какие блага у нее были когда -то. Которая не хочет их никому отдавать. Я получила молодость и красоту, пожертвовав статусом, свободой слова и перемещения, свободой выбора, лишившись всего, что делало меня когда-то счастливой.