Страница 58 из 108
— Правильно сделала, конечно, — совсем по-отечески произнес Магомад. Пистолет — дело серьезное. Могли бы застрелить, наверное. Ладно. Значит, ты их пустила, они тут спали и любовью занимались. Почему милицию не вызвала?
— Они меня с собой уложили…— плаксиво сказала Васька, будто ночью подверглась жестокому изнасилованию. Не будь ситуация достаточно серьезной, Таран непременно заржал бы. Но сейчас он даже дышать старался пореже.
— Вах! Очень некультурно… Они мусульмане были?
— Нет, русские вроде бы.
— Нехорошо. Христос вам вроде бы многоженства не разрешал. А тут даже прокуроры по две девочки сразу снимают… Эта, которая с парнем была, не возражала?
— Нет… Она ему помогала даже.
— Очень аморальное поведение. В старое время за такие дела на комсомольском собрании прорабатывали. Значит, тебя изнасиловали, овечку невинную?
Это прозвучало у Магомада отнюдь не по-доброму. В спокойных иронических словах чуялось жесткое: «Ты долго будешь мне, старому волку, лапшу на уши вешать?»
— Ну, не совсем изнасиловали… Заставили, короче.
— Понятно. Так, значит, ты их заперла, чтоб они не убежали, а потом пошла в милицию звонить, но случайно не дозвонилась?
Магомад явно издевался. И Василиса сразу поняла, что надо менять тактику.
— Нет! Не так все было. Мы проспали до полудня, а тут дед позвонил, сказал, что вы едете. Ну, я и велела им сматываться. А уже поздно было. Вот и решили, что я их запру, а сама пойду вас встречать. Понадеялась, что вы сюда не зайдете…
— Вот это похоже на правду. Ну, а куда же они девались, дорогая-золотая?
— Понятия не имею… — вот тут Васька была совершенно откровенна. — Может, сумели как-то замок взломать?
— И потом его обратно закрыть? — саркастически произнес Магомад. — Очень неубедительно. Маленький секрет открою, девушка. Я когда-то был молодой, глупый, немножко воровал. И в замках кое-что понимаю. Так вот, ты была права, когда сказала, что такой замок изнутри открыть нельзя. Когда я в СИЗО сидел, у нас в камере почти такой же был. Снаружи можно отпереть, а изнутри — нет. Вряд ли ты их выпустила — иначе бы не волновалась так сильно, когда мы сюда пришли. Но тогда что получается? Окно изнутри закрыто, дверь снаружи, форточки нет. В туалете нормальный унитаз, а не очко — не пролезешь. В полу люков нет, в потолке тоже нет, кажется… Или твои друзья невидимки, или они сквозь стеньг могут проходить. Так только в кино бывает, верно?
— Да-а… — пробормотала Василиса.
— Ладно, — вздохнул Магомад, — хорошая ты девушка, но глупая. Собирай свои вещички — и за ворота. Ты тут больше не работаешь. Нарчу, проводи, пожалуйста.
Пожалуй, Василиса была готова ноги целовать Магомаду за такое милостивое распоряжение. Какие там расчеты? Ноги бы отсюда унести… Впрочем, Таран понимал, что Магомад вряд ли ее так просто отпустит. Мало ли куда ее должен проводить этот самый Нарчу… Относительно своей собственной судьбы Таран как-то не подумал, но догадывался, что до благоприятного исхода дело еще не дошло.
Когда шаги Василисы и сопровождающего ее Нарчу стали удаляться по коридору, Магомад сказал, обращаясь к охране:
— То, что эта глупая девушка не может у меня работать, — это однозначно. Но вот могут ли у меня работать такие телохранители, которые не могут найти двух людей в запертой комнате, — это тоже вопрос… Я лично уже знаю, где они спрятались. И хочу, чтобы вы за пять минут догадались тоже. Если никто не придумает — всех уволю. Если хоть кто-то покажет правильно — все останутся. Асият, засекай время! Время пошло!
Вообще-то Таран подозревал, что все это чистой воды психологический трюк. Во-первых, речуга была произнесена по-русски, то есть с явным расчетом на то, что ее поймут те, кто, как справедливо предполагал Магомад, спрятались где-то в комнате. Эти самые спрятавшиеся подумают, будто Магомад их уже вычислил и через пять минут даст своей своре команду «фас!». Они либо попытаются выскочить, либо просто сдадутся с перепугу.
Однако Магомад не блефовал. Пока его соратники шарили глазами по стенам, полу и потолку в поисках возможных тайников, он поманил к себе ручкой племянницу Патимат и, когда она почтительно склонилась к дядюшке, восседающему в кожаном кресле, что-то коротко прошептал ей на ушко. Патимат только скромненько улыбнулась и отошла, должно быть, выдерживая паузу.
Таран с Полиной, конечно, ничего этого не видели из своего короба. Полина, кстати, в отличие от Юрки не питала иллюзий насчет психологического давления.
— Они нас тут убьют! — прошептала дура, и, возможно, этот шепот был услышан не только Тараном.
— Я догадалась! — воскликнула Патимат, указывая на потолок коридорчика. Там пустота, и они там спрятались.
— Вот! — назидательно произнес Магомад. — Слабая девушка догадалась раньше сильных мужчин. Похоже, придется мне поменять вас всех. Поедете домой и будете барашков пасти. Очень уважаемая профессия. А быть телохранителем — это для вас слишком просто…
Он явно заводил свою шарагу, дабы все почуяли, какая реальная опасность им всем угрожает, и проявили преданность и отвагу. Таран понял: хана, вычислили! И что самое обидное, он даже попасть ни в кого из этой компании не сумеет, потому что ни хрена не видит через эту фанеру. А вот телохранители Магомада могут просто стрелять по коробу наугад и с гарантией навертят дыр не только в фанере, но и в Юрке с Полиной.
Уже через секунду после того, как Магомад произнес нелицеприятную речь в адрес своей охраны, защелкали предохранители пистолетов.
— Ой, мама! — уже в голос заорала Полина, и в номере послышался дружный смех.
— Дорогие гости! — сказал Магомад так, как будто сидел во главе праздничного стола. — «Ой, мама!» кричать поздно. Можно было раньше вылезти и представиться. Может, мы бы поговорили с вами совсем тепло и по-дружески. Теперь придется говорить немножко прохладнее. И если вы хотите, чтоб все было наилучшим образом, то надо выходить так, как я вас попрошу. А именно: первой выходит девушка, которая кричала: «Ой, мама!» Потом выходит рукояткой вперед пистолет того умного юноши, который нашел место, где прятаться. После этого тот пакет, который вы сюда притащили. Затем идет сам юноша с руками за головой и с улыбкой на лице…
— А почему с улыбкой? — спросил Таран.
— Потому что это приятно, когда тебе улыбаются. Американцы всем улыбаются, и все их любят. Русские не улыбаются и их никто не любит. Ну, а тебе конкретно надо будет улыбаться тому, что ты еще немного поживешь. Начинаем вылезать! Магомад как-то по-режиссерски хлопнул в ладоши.
У Тарана уши горели от стыда. Черт побери! Сколько раз он видел по телику парней, которых возвращали из кавказского плена! И сколько раз его при этом посещала мысль, что он бы ни за что так глупо не попался. Не говоря уже о том, что ему всегда казалось, будто он если и не сумеет отбиться, то уж наверняка живым не достанется. А сейчас…
Пистолет еще был при нем, но Юрка отчего-то понимал: не хватит у него духу ни выстрелить в охранников, ни самому застрелиться. И он почти машинально отодвинул фанерную крышку, чтобы пропустить Полину, которая, дрожа от ужаса, стала слезать вниз. Около вешалки ее ловко подхватили под руки двое охранников и буквально унесли в комнату.
— Пистолет! — потребовал третий охранник, и Юрка отдал ему свое оружие рукояткой вперед, как просили…
— Пакет! — И пакет Таран тоже отдал, впервые пожалев, что там лежала не бомба.
Охранник с пистолетом и пакетом отошел, а двое первых уже вернулись. И когда Таран спустился, его мгновенно сцапали за локти и защелкнули на запястьях браслеты…
После этого Юрку подвели к Магомаду. Боже, как изменилось его лицо! Сперва Таран подумал было, будто он кривляется, что вообще-то не очень характерно для восточных людей. Да и вообще на Кавказе граждане определенного возраста, которые привыкли, что их уважают и почитают, стараются не показывать своих эмоций. «Иншалла! На все воля Аллаха!» — вот что должно демонстрировать лицо убеленного сединами человека. Однако вопреки этим обычаям и традициям физиономия Магомада отразила волнение его души. Он явно узнал того парнишку, которые вез его с племянницами на белой «Ниве» до вертолета, который пригнал Трехпалый, а потом всех заарестовал, наставив «хеклер-кох» (из которого ни разу не стрелял до этого момента). Помнил ли он, как Таран спасал его из подземелий Седого, — неизвестно, но уж историю на озере должен был хорошо запомнить…