(Не) моя свадьба

Кто чего не знает, тому он все сам расскажет. А главное – заберет своих домой.

Глава 36. Родственники

Уже через двадцать минут Баграт припарковал машину у дома Миланы. Прошел в подъезд за ее соседями. Замер у двери, соображая, что сейчас скажет. Минуты три продумывал план разговора. Лишь потом позвонил в дверь.

Очень скоро он услышал из прихожей голос Миланы:

– Это, наверное, пиццу привезли.

Она резко открыла дверь и застыла, уставившись на Баграта.

Потом выскочила на лестничную клетку, не забыв закрыть за собой дверь, заговорила обиженным тоном:

– Что ты тут делаешь? Я же попросила дать мне немножко времени, чтобы поговорить с сестрой.

Баграт набрал в легкие побольше воздуха и сказал:

– Милая, ты не переживай, я сейчас сам все решу, всем все скажу, ты в сторонке постой…

Он было шагнул к двери, но Милана его не пустила. Она буквально повисла у него на руке, не давая пройти в квартиру.

– Ну Баграт, ты не понимаешь, – тихо заговорила она ему на ухо. – Мы с Кирой столько всего пережили вместе, пока ходили беременные и потом, когда родили! Она у меня триста раз спрашивала, кто отец. И тут ты такой заявишься весь из себя. Здрасьте, я Пашкин папаша…

То, каким тоном Милана произнесла последние слова, Баграту решительно не понравилось.

– Ты что меня стесняешься? Что плохого в том, что я отец Пашки? По–моему, я не самый плохой в мире папа…

– Да я не про это, – Милана прижалась к нему еще плотнее. – Просто ты пойми, я сама ей должна сказать, объяснить. Кира о тебе не лучшего мнения, и…

– С чего бы? – удивился он.

Да, отношения с невесткой у него не задались с самого начала, но Баграт принял Киру как жену брата, относился к ней с уважением. А за резкие слова, когда–то сказанные в ее адрес, он лично извинился. У жены брата нет и не может быть причин, чтобы его недолюбливать. И вообще, с каких это пор он стал в семье паршивой овцой?

– Просто репутация у тебя… не самая лучшая, – призналась Милана.

«Ишь ты, репутация у меня, видите ли, не лучшая!»

Баграт вознамерился продолжить спор, но Милана вдруг прижалась к нему, снова начала просить:

– Ну пожалуйста, не лезь. Дай я сама ей все объясню, мне нужно подготовить ее к такому шокирующему известию…

Баграт замер, наслаждаясь тем, как Милана к нему прижималась. Что ни говори, а эта девушка магически на него действовала.

Да, ему очень хотелось поступить по–своему. Обычно он всегда делал, как решил. Но до этого ни одна девушка не вызывала в нем столько чувств, сколько малышка Милана.

Так ли ему важно настоять на своем? Он шумно вздохнул, но все–таки решил, что должен уступить.

Одно плохо – целую ночь ему придется провести в гордом одиночестве, без ласковой Миланы под боком. Ужасная несправедливость! С другой стороны, он что мальчик? Не потерпит? Нет уж, Баграт – мужчина.

Он сгреб Милану в объятия, поцеловал в макушку. Тут же почувствовал, как она обвила его шею руками, а потом прикоснулась губами к его шее, даря ни с чем не сравнимые ощущения. Уже за одно это Баграт согласился бы на многое.

– Ладно, пусть будет, как ты хочешь, – сказал он, наконец.

Отпустил ее, потом наклонился, поцеловал в щеку.

– Завтра заберешь нас, хорошо? – попросила Милана.

– Даже не сомневайся, заберу, – кивнул он со значением.

Он уже сделал шаг в сторону, как вдруг дверь квартиры открылась, на пороге показался Левон.

– Милана, что ты так долго? – спросил он и уставился на Баграта. – Брат, что ты тут делаешь?

А Баграт замер, соображая, как оправдать свой визит и не выдать тайны.

– Вот, зашел в гости, хотел узнать, как у вас дела, – заявил он с невозмутимым видом.

– Как ты узнал, что мы приехали? – нахмурил брови Левон. – Извини, я не позвонил, завтра хотел зайти… Так как ты тут очутился?

В этот момент в дверях показался Артур. И Баграт быстро смекнул, как можно было безболезненно выйти из ситуации.

– Мне Артур сообщил, – сказал он, быстро зыркнув на младшего Саркисяна.

Тот поджал губы, но кивнул на слова Баграта.

– И хорошо, что приехал, проходи, – Левон пригласил его в квартиру.

Вскоре Баграт уже сидел вместе со всеми в гостиной.

Привезли пиццу, и все пятеро расселись за столом. Взяли по кусочку пиццы.

Баграт брал не глядя, ему досталась пицца с грибами и ветчиной. Впрочем, скоро нехитрое угощение встало ему поперек горла. Очень уж не понравилось ему, как Артур на него посматривал. Вообще–то младший брат и вправду мог ему сказать о приезде Левона с Кирой. Но не сказал, хотя сам тут же заявился в гости. С чего бы?

– Племянничек мой ненаглядный, как вырос, просто невероятно, – щебетала Кира, держа на коленях Пашку.

Они с Миланой обменялись детьми и теперь вовсю нежничали с малышней.

А Баграту и самому хотелось подержать на руках Пашку. За день ужас как соскучился. Скоро не выдержал, попросил Киру:

– Дай подержу пацана, ты, наверное, устала с дороги.

Кира удивленно на него уставилась:

– Ты умеешь обращаться с детьми?

– Что тут уметь, – пожал он плечами. – Берешь на руки и всего дел.

– С Пашкой такой номер не пройдет, – усмехнулась она. – Он вообще не любит незнакомых, так что ты лучше к нему не подходи.

Сказала и не дала Баграту сына, принялась с ним сюсюкать, как ни в чем не бывало.

Баграт посмотрел на Милану, но паршивка не стала ему помогать, лишь пожала плечами.

В этот момент Пашка с тоской посмотрел на отца, надул губы.

– Вот видишь, – подметила Кира немного недовольным тоном. – Ты только руки к нему потянул, а он уже почти рыдает. Ну–ну, Пашенька, успокойся, ты у тети Киры, я тебя так люблю…

Баграту на это осталось лишь скрежетать зубами.

И тут вдруг Пашка извернулся на руках Киры, посмотрел на Баграта особенно жалостливо и сказал:

– Па лю!

Сын произнес это вполне четко и различимо, но кроме Баграта на это никто не обратил внимания, поскольку все слушали рассказ Левона про поездку на острова.

Баграт внимательно посмотрел на ребенка, прислушался, а тот снова повторил:

– Па лю!

И потянул к нему руки.

Когда до Баграта окончательно дошло, что именно сказал Пашка, недавнее раздражение мгновенно сменилось щенячьей любовью, без остатка заполнившей грудь. Его почти разрывало от переизбытка чувств. Он моментально расцвел счастливейшей из улыбок. Забыл про все на свете – где он, кто его окружает. В этот момент мир прекратил для него существовать, он видел только сына.

Сколько раз он учил Пашку незамысловатым словам: «Папу люблю», сколько раз повторял в надежде, что сын ответит. И вот дождался! «Па лю» – да это же самое сладкое сочетание на всем белом свете.

– Милана, ты слышала это? – он тут же ее окликнул.

– Что слышала? – не поняла она.

– Пашка только что сказал: Па лю…

– И что? – спросила она с опаской.

– Ты что не поняла? Он говорит: папу люблю! Выучил, наконец…

С этими словами Баграт поднялся с места, подошел к Кире и внаглую забрал ребенка. Поднял его на уровень лица, всмотрелся в любимые глаза.

– Ты ж мой золотой, ты мой самый умный!

Он громко чмокнул улыбающегося малыша в щеку, прижал к себе. С гордым видом оглядел всех. И только тут заметил, что в комнате воцарилась мертвая тишина.

– Баграт, ну я же просила, – раздался досадливый возглас Миланы. – Сложно было один вечер помолчать, да?

Когда Баграт оглядел вытянутые лица родственников, сидевших за столом, до него, наконец, дошло, что он только что сделал. Каждому взрослому в этой комнате теперь понятно, что он держит на руках собственного сына. Что там, даже семимесячной Каролине, которая стояла у Миланы на коленях да хлопала длиннющими ресницами, и той наверняка стало ясно.

А ведь Баграт не собирался признаваться. Хотел дать Милане возможность сделать это самой, ведь она об этом просила. Но как тут удержишься, когда в душе столько чувств. Нахлынули, не стерпел, потянулся к сыну. Разве могло быть иначе, когда он услышал от собственного ребенка первое признание в любви? Кто бы устоял?