Мой Апрель

Над кроватью парусами надулся балдахин.

Выругался себе под нос и, поймав силу за хвост, сжал её и утихомирил.

Алевтина же лишь вздёрнула одну бровь и с невозмутимым видом оглядела дело моих рук.

– М-да, контроль у вас ни к чёрту, – изрекла чертовка. Потом взглянула на меня почему-то с сочувствием и протянула: – Отвечаю на вопрос, Апрель. Я брезгую, потому что представила только на миг, сколько ртов опробовал твой рот. Сильфиды меня просветили насчёт твоей безудержной любвеобильности. Будем целоваться в щёчку.

Меня разбирал смех, но я старался сдерживаться и не рассмеяться.

А потом понял, что так ведь и есть – я люблю женщин. И что в этом плохого?

– Алевтина, Аля, – произнёс мягко и приблизился к этой дикой, странной иномирянке, обыкновенной человечке, которая посмела дерзить высшему существу с магическими способностями. – Поцелуйчики в щёку – это смешно. Мне нужно, чтобы все… Слышишь? ВСЕ поверили в нашу «любовь до гроба».

Приблизился вплотную, и она сделала шаг назад, в женских глазах вспыхнула тревога, а я положил руки ей на талию и дёрнул на себя.

И пока Аля не успела возмутиться, накрыл её губы своими губами.

Я впился в сочные губы жарким поцелуем, тут же почувствовал, как по позвоночнику прошёл настоящий разряд тока.

На миг, Аля замерла, потом раскрыла губы, позволяя мне завоевать её и вдруг, она со всей силы укусила меня за нижнюю губу!

– Проклятье! – зашипел я, ощущая вкус крови на языке.

Разгневанная женщина толкнула меня в грудь и процедила:

– Никогда не смей целовать меня без дозволения!

И добавила:

– Гад!

– Твою мать, – выругался, залечивая ранку и ощущая в штанах ненужный стояк. Мысленно проклинал сильфид, которые выбрали истинную фурию, а не женщину! Не могли они подослать кроткую и мягкую малышку?

Она же набралась наглости и заявила:

– И вообще, раз я твоя «невеста» и целый месяц буду жить… с тобой, то прошу, не забудь, что меня кормить нужно. Я голодна как зверь.

– Голодна? – хмыкнул я.

Она кивнула.

Хорошо, будет тебе обед, детка.

Резко метнулся к ней, что она даже пискнуть не успела, и закинул себе на плечо. Хлопнул по мягкому месту и отправился с сопротивляющейся «невестой» в бар-ресторан.

– Да как ты смеешь? – шипела она, колотя меня по спине.

– Как я смею кормить тебя? – хохотнул я. – Вот такой я «жених», Аля! Привыкай!

Этот неандерталец взмахнул свободной рукой и открыл… самый настоящий портал!

Я на миг даже колотить по его стальной спине перестала и застыла в изумлении.

К волшебству привыкнуть не так-то просто, я вам скажу. Но зато как это феерично, необычно и интересно. И очень любопытно.

Поставила на его спину локти, на локти – подбородок и «поехала» на Апреле в неизвестность.

По секрету всему свету – на мужском плече очень больно висеть. Не советую пробовать подобный тип передвижения. Лучше пусть мужчины вас на руках носят. А на свои плечи пусть штангу закидывают или мешки с навозом.

Мужчина перешагнул радужное марево. У меня в глазах на мгновение всё пошло разноцветными кругами, всё зарябило, как в неисправном телевизоре, но к счастью, испугаться не успела и неприятный эффект быстро прошёл. Секунда-другая и мы оказались в совершенно ином месте.

Бар-ресторан.

Посетители при нашем появлении замерли и уставились на Апреля в немом удивлении. Голоса стихли. Приборы в руках гостей застыли. У кого-то с вилки шлёпнулся обратно в тарелку кусок мяса. Некоторые жевать перестали. Одним словом, десятки и десятки взглядов были обращены в нашу сторону.

Прелесть.

Видимо, Апрель не каждый день в ресторан притаскивает даму на плече.

Мужчина прошёл к столику в самом центре ресторана и, о, надо же! опустил меня, а не сбросил как мешок с дерьм… картошкой, и сам усадил меня в мягкое кресло. Я сделала морду кирпичом, словно всё отлично и так было задумано. Пальцами провела по волосам. Наверное, выгляжу как баба Яга. Да и пофиг.

Апрель тем временем, опустился в кресло напротив и щёлкнул пальцами.

Я покрутила головой.

Интерьер бара-ресторана был схож с винным погребом: неяркий свет люстр, поблёскивавших мутным хрусталём; обшарпанные столы из дуба; картины-портреты, висящие на стенах из красного кирпича; черно-белый плиточный пол. Тёмные аксессуары, камин в дальнем конце бара и кресла рядом; опрятно одетые официанты и бармен, с медитативным выражение на лице натирающий бокалы. Единственный индивид, который не обращает на нашу пару внимания.

Рассмотреть гостей не удалось, к нам подошёл официант.

Я моргнула, чтобы понять, видится мне или парень реально – не человек?

Хотя, Апрель ведь тоже не человек.

Кстати, а кто он тогда? Ну не Божество же?

Перед нами стоял высокий изящный молодой человек, с правильными чертами лица, янтарными глазами с вытянутым зрачком и красиво очерченными, густыми тёмными бровями. Губы были странные – очень тонкие.

Глаза… Его глаза…

– Люк, мне как обычно. Бутылку креплёного вина и два бокала, – распорядился Апрель.

Потом посмотрел на меня, тяжело вздохнул и добавил к заказу нарочито громко:

– Моей даме сердца – десяток котлет, к ним – большую миску винегрета, капустный пирог, лоток с заливной рыбой, заячьи почки, куропаток на вертеле. Десерт закажем позже.

Парень со змеиными глазами очень-очень быстро всё записал, кивнул, заинтересованно взглянул на меня и был таков.

Я уставилась на Апреля, широко распахнув глаза.

– Наша «любовь» уже началась, – шепнул мне мужчина. – Поешь, пожалуйста, без спектаклей.

Я проглотила рвущиеся с языка колкости и язвительности, расплылась в широченной улыбке и пропела:

– Милый мой, а не рехнулся ли ты, заказав одной мне так много блюд?

– Сердце моё, я забочусь о твоём организме. Мне хочется, чтобы любовь всей моей жизни не знала голода и холода, – парировал Апрель.

Наступил тот самый момент, когда «любовь всей жизни» должна томно склониться к мужчине, коснуться его ладони и, потупив взор, понести какую-нибудь чушь о любви.

Едва сдержалась, чтобы не скривиться от приторных речей Апреля. Слишком сладко – как сахар с сиропом.

– Подобные возлияния навредят моей фигуре, – строго проговорила я. Краем глаза заметила, что нас с интересом слушают. Вот же засада.

– Но… я как всегда поделюсь остатками еды с теми, кто не может позволить себе сытно поесть, – пропела я соловушкой.

Апрель сузил глаза.

– Моя невеста дерзкая девчонка. Совсем меня не боится, – прошептал он, потёр подбородок и добавил: – Видимо, я где‐то промахнулся.

– Точно! В нашей спальне несколько минут назад… ты сильно промахнулся, – не смогла не уколоть его.

Кто-то из посетителей явно поперхнулся.

Апрель потемнел лицом.

А я гордо задрала подбородок, словно приготовившись броситься в бой.

– Не переживай, я наверстаю свой… промах, – прошипел Апрель и его губы расплылись в многообещающей улыбке.

Вернулся странный молчаливый официант, поставил на стол два удивительной красоты бокала, тёмную бутылку вина. Немного плеснул практически чёрного и тягучего напитка в один бокал и протянул его Апрелю.

Мужчина сначала втянул запах вина, потом пригубил, покатал его на языке и проглотил. Кивнул и сказал:

– Великолепно, Люк.

Люк наполнил наши бокалы и снова удалился.

– Этот официант… не разговаривает? – спросила Апреля.

– Отчего же? – удивился он. – Люк знает мои пристрастия. Наги считают, что незачем сотрясать бесполезно воздух, когда и всё так предельно ясно. Если он что-то не поймёт или решить уточнить – спросит.

– Люк – наг? – теперь я удивилась. – В смысле, змей? Змея? Как интересно. У него есть хвост, клыки и всё такое?

– Да, у него есть, хвост, клыки и всё такое, – невозмутимо повторил за мной Апрель и ехидно добавил, салютуя мне бокалом: – В клыках есть яд, в хвосте сильные мышцы и любимое блюдо нага – болтливые женщины.