Страница 86 из 96
В этом деле он значительно поднаторел за последнее время, вплотную приблизившись к середине «В»-ранга. Вот и представился случай испытать свою силу в боевых условиях. Командор поднатужился, слегка, ну ладно, довольно сильно выпучив глаза. Отец, во время их тренировок, называл такое выражение лица — глазами срущей собаки. Но расслабиться в столь экстремальных условиях было сложно. Поэтому, когда сконцентрированная энергия вырвалась из тела, ощущения облегчения были сравни тем самым, когда долго терпел и… успел:
— Умри! — и пафосный жест рукой.
И воин умер. Митрофан не ощущал в нем биения жизни, вот вообще не ощущал. И это было странно. Потому, что даже полностью мертвое тело еще какое-то время сохраняет живые клетки. Ногти, например, растут еще неделю после смерти, бактерии в кишечнике вообще не умирают. А тут был полностью мертвый разумный, то есть абсолютно. И это было странно, страшно, но оооччень перспективно. Такого не умел еще никто их большой семьи Клим. Вообще многие из потомков Федора Клима могли что-то эдакое. Например, сдавить телекинезом так, что из живого существа потечет сок. Какой сок, да любой, вы когда выжимаете сок из апельсинов называете его апельсиновым. Так и из животного получается кошачий, или, к слову, человечий. Другие убивали, просто выжигая мозги, или вынося их, чем-нибудь тяжелым. А вот так, чтобы захотеть смерти человека, и тот вот так просто умирает. Удивительная ультимативная способность. Родня обзавидуется!
Но поразило другое, вся сотня мелких аграфов экипажа внезапно остановилась, упала на колени, и уперлась лбами в пол, протянув руки вперед. И только тут Митрофан заметил, что обводы тел членов экипажа какие-то очень женственные. Да сама ситуация напрягала. Почему они вот так вот прямо сразу взяли и подчинились. Обалдел не только юный командор, но и все парни были в ах…обалдении. Тогда он просто приказал:
— Снимите шлемы!
Шлемы быстро и бесшумно сложились и исчезли за спинами. И только тут до Митрофана начало доходить. Весь экипаж эсминца был женским, и не прост женским, а состоящим из клонов, и суда по всему, клонов абсолютно свежих. У аграфов вообще было довольно интересное устройство общества. Оно состояло из двух частей, самая большая часть, так называемые низшие, которые занимались производительным трудом, службой в армии и флоте, в качестве рядового состава, ну и выполняли всякую другую тупую и неблагодарную работу. А еще существовала меньшая часть, которая занимала высшие руководящие пасты, являлись главами Домов, ну и всячески наслаждались жизненными благами. Вы резонно спросите, почему же низшие не взбунтуются? И ответ довольно прост в своем цинизме и прагматизме. Все низшие были клонами, ну, по большей своей части. И этим клонам, еще на уровне эмбриона вкладывали программу абсолютного подчинения.
Вообще, Митрофан знал об этом, в общих чертах, все же вся обслуга во дворце правителя была модифицированными аграфами. Как громогласно заявлял Великий Вождь Свободной Империи Тортуга, свободный гражданин ни рабом, ни слугой быть не может. Он может быть нищим, может быть наемным работником, может быть торговцем нижнего уровня, но только не слугой и не рабом! А чтобы компенсировать своим новым аристократам жажду повелевать, он начал разводить аграфов на продажу, при этом жестко форматируя их мозг, чтобы не повторить ошибку предков. Практически Федор Клим создал уникальную породу, так называемых, с его слов, идеальных «Домовых Эльфов». Как он сказал, они вполне себе убеждённые трудоголики, особенно если этот труд на благо хозяина. В качестве шутки он как-то предложил в качестве наказания за нерасторопность прижечь себе уши паяльником или придавить пальцы дверью. Потом всей семьей замучились их догонять, чтобы отменить приказ.
И вот сейчас перед ним стояли на коленях такие же слуги, точнее служанки, только вместо домоводства и искусства доставить хозяину удовольствие, в головы этих девчонок были залиты информационный базы по управлению и обслуживанию корабля, технические базы, базы по тактике боев в космосе, диверсионной подготовке, контрабордажной подготовке. В общем много чего еще, кроме самого нужного, то есть ни одной базы по тому, как быть идеальным слугой:
— Почему вы сдались? — спросил командор.
— Наша цель служить высшему! — почти хором ответили клонки.
— До каких пределов? — Митрофану было интересно, что он может с ими делать, и где граница послушания.
— Абсолютное послушание Высшему! — тот же пугающий своим фанатизмом хор девичьих голосов, — До самой смерти!
Это было неожиданно, но в то же время приятно. А девушки были похожи на биоробтов. Когда приказывали ели, по другому приказу работали, когда нечего было делать, сидели на своих местах в соответствии с номером на кресле и на левом плече, сложив руки на коленочках, и смотря в одну точку. Своих имен не имели, только цифровой номер и штрихкод. Неопытность экипажа тоже оказалась понятной. Командир экипажа был из самого низа правящей прослойки, но жажда подняться выше не оставляла его, хотя, в ближайшее время, такой возможности не предвиделось. Вот он и сублимировал свои желания, доминируя над девушками-клонами. Старый экипаж он практически весь перетрахал и замучил своими ненормальными садистскими наклонностями. Дошло до того, что еле живые клоны начали совершать критические ошибки во время несения службы.
Поэтому перед походом старых клонов отправили на эвтаназию и утилизацию, а для эсминца командир заказал себе полный чистеньких и новеньких низших, предвкушая новый виток развлечений. Так себе развлечение, конечно, на грани мастурбации, но уж что было, то было. Митрофан внезапно пожалел, что не обладает силой воскрешать мертвых. Он бы с удовольствием воскресил этого ушастого придурка, и убил бы его еще раз, но теперь уже медленно и со вкусом… раз несколько! Но, к сожалению, командира взять в плен не удалось, он помер, причем непонятно даже от чего. Хотя одно было точно известно, что в момент смерти ему было очень страшно. Эти эманации буквально пропитывали пространство вокруг трупа. Хотя может это и не эманации страха, а банальная вонь. Кишечник ушастого расслабился в момент смерти, и скафандр пришлось долго оттирать от его благородного говна. И хотя Тяжелый доспех был полностью продезинфицирован, Митрофану еще долго, после этого случая, казалось, что от него воняет.