Sex-shop «Шалунья»

– Су…а! – сказала она, вернувшись в исходное положение. Закинула очки, как забрало, на темечко, потерла ушибленный лоб и вновь ушла за ногтем.

На слова подруги Котик слегка оглянулся, на лице его промелькнуло выражение понимания задачи, он буркнул – ладно – и, пнув дверь магазина, вошел в него.

В магазине сделалось сумеречно.

Славик, пригнувшись за прилавком, потер глаза, но яркости изображения это не добавило. Тогда он просто затаил дыхание, и некоторое время наблюдал за посетителем сквозь витрину стойки. В сумерках, как казалось Славику, тот кружил по торговому залу, словно крупная и опасная рыба. Лихие девяностые, конечно, прошли, но Славику вдруг отчетливо почудилось, что нет, не прошли они. Тогда что, интересно, он тут делает? Почему не сидит там, где ему положено было сидеть тогда: за своим столом в холодной аудитории аграрного техникума, в котором он, помнится, учился на зоотехника. Нет, все изменилось, и, к сожалению, новый уровень не слишком перекрывает предыдущий.

Но, однако же, дальше тянуть было нельзя, следовало возвращаться на рабочее место и как–то обозначать себя. Славик вдохнул, медленно выдохнул и, на выдохе, поднялся из–за прилавка.

– Опа! – удивился качек, впрочем, не особенно. – Получается – не самообслуживание?

Славик улыбнулся куда–то в левое плечо.

– Получается, – согласился он. – Вам что–то подсказать? Вы что–то конкретное ищете?

– Да х… его знает, – протянул Котик негромко, и в голосе его прозвучало нечто, некие предпосылки возможного будущего развития событий. Стало ясно, что парень и до прихода в магазин был на пределе, а теперь этот предел и вовсе истончился, почти растаял, и еще немного, еще мгновение и ему будет все равно, кто за все ответит. А ответит, конечно же, тот, кто первый под руку подвернется. А кто тут такой счастливый? Славика передернуло и прошибло.

И напрасно, напрасно он беспокоился. Все вдруг чудесным образом разрешилось само собой.

– А это что? – засек качек прикольное что–то. – Вон то, с хвостом!

Славик отследил взглядом указанное несгибаемым, как кусок арматуры, пальцем качка.

– Ах, это… Это – пони, – и, завершая характеристику, изобразил вживую: – И–го–го!

– Ну–ка ну–ка, покажи поближе… – заинтересовался качок.

Славик достал со стенда прозрачную упаковку со средних размеров плужком, в тыльную нерабочую часть которого была вделана роскошная кисть наподобие конского хвоста. Качек долго вертел игрушку в руках, пока, наконец, не просветлился.

– Ага, понял, – радостно загоготал он. – Вот эту хрендюлину втыкаешь в жопу…

– Ну, это, да… туда… – под выжидательным взглядом Котика подтвердил инструкцию Славик.

– …и ты – пони! Маленькая лошадка, га–га… А че, прикольно! Что молчишь? Тебя спрашиваю: сам пробовал?

Славик почувствовал себя разудалым дождевым червем, несущимся, что есть мочи, по шоссе, навстречу которому движется каток, и столкновения с сомнительным исходом не избежать, если только…

Входная дверь пропела голосом судьбы, и ситуация качнулась в сторону разрядки. Но поначалу Славик этого не понял, потому что в сумеречном до того магазине стало не прохладней – стало таки холодно, когда, высекая из плит пола искры своими десятидюймовыми шпильками, в нем появилась и устремилась к ним давешняя болонка из джипа, девушка – блондинка.

Все помнят лицо Великого Сфинкса, кое–кто догадывается, некоторые даже ощущают, что скрывает оно некую ужасную тайну. Так вот, лицо этой прекрасной девушки не выражало ничего. Точней говоря, оно было не выразительней татарского дувала – полная обращенность вовнутрь ограды. Что, однако, вовсе не намекало на богатый внутренний мир, оторваться от которого его обитательнице было невмоготу. Поразило же Славика совсем другое. Стройные и длинные до столбообразия ноги девицы взлетали ввысь от шпилек на изящных туфельках сорокового размера и где–то там, на перебивающей дыхание высоте превращались в мощные накачанные бедра, над которыми попка ее казалась величиной с фасолину. Вы как хотите, но Славику нравились несколько иные пропорции женских ножек. Он, кстати, почему–то сразу вспомнил старый американский боевик, в котором милая такая девушка, тоже блондинка с не менее крутыми бедрами и каратистским воспитанием, с легкостью переламывала ими шеи оказавшимся между ее ног мужикам.

У Славика непроизвольно заныла шея. Потирая ее, на ватных ногах и на инстинкте, он ретировался за стойку, оказавшись же там, счел свои действия благоразумными.

Подойдя к качку, смотревшему на нее с вялым интересом, девушка скрежетнула каблуками и остановилась.

– Ну, милый, тебя только за сексом посылать, – просыпала она бархатные бусы на басовую струну. – И не заметишь, как кончишь в одиночку. Что это у тебя?

– А вот! – радостно осклабился котик. – Прикинь: пони!

Девушка придирчиво рассмотрела прозрачную упаковку со всех сторон.

– Действительно, прикольная штучка, – согласилась она. – Молодец, радость моя. Только вот… – Она оглянулась и вдруг впервые заметила Славика как некий феномен в пространстве. Кивнув на то, что держала в руке, она уронила вопрос в пространство: – Цвет только черный?

– Есть еще розовый, – беззвучно, по–рыбьи ответил Славик, но был услышан и понят.

– Вот, – сказала девица качку, – розовый или черный, выбирай.

– Мне розовый нравится… – протянул тот.

– Хорошо. Но только имей в виду: если пони розовый, покрывать тебя буду я.

– Каким таким образом? – засомневался мужчина в реальности варианта.

– Есть способ. – Она кивнула в сторону. – Вон, я уже и страпон приглядела. Тебе понравится, милый.

Парень оторопело уставился на массивную штуковину, прикрепленную к черным кожаным трусам. Мотнул головой, отгоняя видение.

– А если пони – черный? – спросил он.

Блондинка ласково щелкнула его пальчиком по носу:

– В этом случае уж тебе придется постараться, как следует. Ну, выбирай, мне все равно. Только быстрей, дорогой, мочи уже нет ждать тебя!

И она удалилась таким же образом, как и пришла: погромыхивая и рассыпая искры.

Качек некоторое время постоял на месте, то ли приходя в себя, то ли собираясь с мыслями. Потом подошел к прилавку.

– Давай черного, – сказал. – Сколько денег надо?

Услышав ответ, отслюнявил купюры и бросил их на пластик прилавка. И строго так перед носом Славика покачал арматуриной пальца:

– За сдачей потом приду, понял?

Когда он ушел, Славик пересчитал деньги. Денег было мало.

– Все! – закричал Славик тихо. – Перерыв! До завтра!

Дорого? Хочу!

Она была стройна до нереальности, она была так воздушна, что фигура ее зыбилась и расплывалась в пространстве магазина, исчезала и появлялась вновь, то частями, то вся целиком. Но что бы ни происходило с ее телом, пальчики ее никуда не пропадали. Устремленные вверх, как крылышки ангела, они подрагивали и трепетали, от мимолетного сквознячка или потерявшего стыд восторга, периодически оскальзывающегося за грань смущения. Легкий румянец возмущенной невинности прятался за густой посыпкой веснушек на лице, которые в свою очередь смывались потоками веселой голубизны, изливающейся из ее огромных густо опушенных глаз, когда она поднимала голову и мельком взглядывала в его сторону. Зачесанные назад выгоревшие на кончиках русые волосы были роскошней нимба. Ну – ангел! Ангел.

Он ходил вдоль витрин, заложив руки за спину и выставив вперед животик. Кудрявые волосы его были вздыблены вверх, в углу рта висела прилипшая к губе потухшая сигарета, от которой во все стороны расползался густой смолистый бычковый запах. Он периодически посасывал сигарету и перекидывал ее в другой угол рта. Небритое лицо его выражало явное и безоговорочное одобрение увиденного. Он часто останавливался там или сям и, перекатываясь с пяток на носки и обратно, проговаривал:

– Хорошо… Ум–х–хм… Хорошо… О!.. Хорошо…

Славик со своего места за высоким прилавком наблюдал, как эти двое кружили по торговому залу, и думал, что трудно было бы подобрать два больших человеческих различия, два других столь же явных несовпадения, и что не найти во вселенной места, где эти две противоположности слились бы в объединяющем экстазе. Как–то так.