Страница 2 из 7
Ужасно трагическое и философское произведение!
Друзья молодости Кокоши Шляпкина остались где-то далеко в прошлом, а новых он не завёл, потому что был вздорный старик. Но имелся у него любимый почтительный ученик – Семён Семёнович К.
В тот поздний тёмный вечер, когда Семён Семёнович впервые прочитал заметку «Опять украли старичка», Кокоша Шляпкин взял свою деревянную трость с изогнутой ручкой и железным наконечником (подарок, который когда-то друг детства привёз ему из Страсбурга) и вышел прогуляться.
Он прогуливался и думал, как бы опять насочинять весёлых куплетов, а то что-то грустновато. Ну, например, про огромную Птицу Рух, которая
На 1-й Завокзальной улице он перестал думать, потому что кто-то прыгнул ему на спину и накинул на голову какую-то ткань.
«Вот тебе и весёлый куплет!» – пробормотал старичок и потерял сознание.
Кокоша Шляпкин очнулся от того, что кто-то сильно тряс его за левую ногу. Перед глазами было всё так же темно.
«Мешок», – догадался куплетист и слабо закричал:
– Вы мне ногу оторвёте, злодеи! Я ведь вам уже не мальчик!
– О! – раздался глухой голос. – Ожил дедушка!
– Жив пока, – сказал Шляпкин. – Что вам угодно, бандиты?
– Нам угодно, дедушка, чтобы вы рассказали о Полтавской битве, только и всего, – ответил глухой голос. – Тогда мы вас отпустим без всякого выкупа и палочку отдадим. С виду вы вполне положительный интеллигентный старичок и наверняка знаете подробности.
– Знаю, – брякнул польщённый Кокоша Шляпкин.
И тут же понял, что от испуга всё забыл, хотя в гимназии по истории получал одни пятёрки.
– Ну что ж, валяйте, без промедления! А не то с вами случится удар.
Шляпкин задрожал и решил, что всё вспомнит, когда начнёт говорить, и что, по крайней мере пока он говорит, ему ничего не угрожает:
– Полтавская битва билась под Полтавой, – начал он, – в 1709 году… Надо же, почему-то никогда не забывал даты! У Полтавской битвы было три особенности. Первая – русские под командованием Петра I бились со шведами. Вторая – шведы под командованием Карла XII, как это ни странно, бились с русскими. Бились они, бились… бились, бились… очень долго бились…
– До чего добились-то? – не выдержал глухой голос.
Кокоша Шляпкин услышал скрип пера по бумаге. Злоумышленники явно за ним записывали.
– Не перебивайте, а то я буду начинать сначала, – гораздо бодрее молвил куплетист. – И третья особенность – схватка государей.
Карл XII выстрелил в Петра I из мушкета и попал в грудь. Но у Петра на груди висел огромный крест. Пуля угодила в крест, погнула его и отскочила в карман.
Тогда Пётр залез на дерево, выстрелил в Карла из пистолета и попал ему в левую ногу.
Что тут началось! Шведы кричат по-шведски:
– Скорую фысыфайте! Король сахромал!
А Карл XII кричит:
– Греки, радуйтесь! То есть, нет… Шфеты! Посор фам!
Скорая приехала с носилками. Король в истерике:
– Не уйту с поля поя!
Но его связали и увезли.
– Ну уж после этого, – старичок начал размахивать руками и дрыгать ногами, – армия разбита, конница бежит, мы ломим, сдаётся пылкий Шлиппенбах, пирует Пётр, наша взяла! Ура-а-а! – вдруг изо всех своих древних сил заорал Кокоша Шляпкин.
– Во даёт дедуган! – восхитился глухой голос, но Шляпкин этого не услышал.
– Ура-а-а! Ура-а-а!! А-а-а!!! – истошно вопил он, дёргаясь, как энергичная марионетка.
Но возраст быстро взял своё – старичок очень скоро обессилел и изнемог.
– Отпустите, гады! – жалобно выдохнул он и опять потерял сознание.
Бульварный поэт и куплетист Кокоша Шляпкин очнулся на том же месте, где был похищен, на 1-й За-вокзальной улице. Его страсбургская трость лежала рядом, и было уже светло.
– Кажется, со мной приключилось приключение, – медленно произнёс старичок. – Что ж, скажи ещё спасибо, что живой!
Он дополз до своей квартиры.
По лестнице на второй этаж бедняга поднимался следующим образом: загнутым концом трости цеплялся за решётку, на которой держатся перила, и подтягивал своё немощное тело вверх.
Дома Кокоша Шляпкин прилёг на диван и тревожно задремал, забыв даже запереть дверь.
На диване его и застали Семён Семёнович и Пёсик Фафик.
Глава третья,
в которой много говорят о темноте, Фантомасе и краковской колбасе, а Пёсик Фафик очень застыдился
Кокоша Шляпкин приоткрыл правый глаз и увидел Пёсика Фафика.
– А скажите честно, собака: боитесь ли вы темноты? – вяло спросил он.
– Честно говоря, боюсь, – не растерявшись, ответил Фафик. – Хотя и не должен бы по службе. Я ведь иногда дом сторожу по ночам. Когда сигнализация портится. Иной раз сидишь возле будки – вдруг такое примерещится! То бандит с ножом, то старуха с кочергой, то какой-нибудь собачий Фредди Крюгер. Подбираются к тебе, замахиваются… «Ну, думаешь, всё! Прощай, брат Фафик!»
– И что дальше?
– А ничего… Только эти чудовища замахнутся – и сразу тают в темноте, расплываются. А сердце моё – БУМ-БУМ-БУМ! – от страха… Правда, потом в доме то велосипеда недосчитаются, то банки солёных огурцов…
– Помню, помню! – вмешался наконец в разговор Семён Семёнович. – Хороший велосипед был, немецкий трофейный! Пришлось новый покупать.
– А, и вы здесь, мой молодой друг! – Кокоша Шляпкин открыл левый глаз. – Что ж, вы пришли вовремя. Вы пришли, чтобы мне на закате дней было кому поведать мою печальную и ужасную историю… Я теперь навсегда боюсь темноты и спать буду только с включённым светом!
И старичок куплетист, вздыхая и всхлипывая, рассказал о мешке, глухом голосе и Полтавской битве.
Пока он говорил, Семён Семёнович расхаживал взад-вперёд по комнате и всё время натыкался на старинный письменный стол под зелёным сукном.
– Да, – воскликнул он, когда Шляпкин закончил. – Весело до ужаса!
– Ну вы всегда скажете что-нибудь такое! – вырвалось у Фафика. – Как это: «весело до ужаса»?
– Ну, например, так. Когда мне было лет девять, я обнаружил у себя в почтовом ящике письмо.
И синяя физиономия пририсована. С одной стороны, смешно, а с другой – как-то страшновато.
– А-а, Фантомас! – понимающе кивнул Фафик. – Это такой всемирно известный злодей, который никогда не снимает синей маски… Теперь вашим Фантомасом никого не испугаешь. Теперь такие фильмы ужасов, что просто под стол падай! Но дети их любят, хотя и боятся.
– А в моём детстве Фантомас был – о-го-го! – Семён Семёнович мечтательно закатил глаза. – Правда, ко мне он после того письма так и не явился. Ну и слава Богу!..
– Какой ещё, к чёрту, Фантомас! – прохрипел Ко-коша Шляпкин. – Мне совсем не весело, мне только ужасно!
– По-моему, о трёх особенностях Полтавской битвы, уважаемый мэтр и учитель, вы рассказывали очень весело.
– Это профессиональное, – вздохнул старичок. – Я ведь по натуре куплетист… Вообще, поэта обидеть может каждый! – неожиданно громко выпалил он и опять всхлипнул.
– Ну-ну, старина! – ученик погладил несчастного учителя по плечу и протянул ему газету «Весёлые дедуганы». – Главное, что вы живы… Это я виноват, это я, осёл, не догадался вас вовремя предупредить! Я негодую на себя и на этих беспардонных похитителей! – тут Семён Семёнович – бац! – со всей силы треснул кулаком по письменному столу. – Я должен за вас отомстить!