Осажденные камнем (ЛП)

— Да, муж мой. — Мэджел тоже погладила Железного Клыка. Ее голос дрожал. — Преданность сильнее любви.

Утрос так много раз слышал, как этот голос шепчет ему на ухо.

— Мне так жаль, Мэджел, — сказал Утрос с глухим стоном.

— Моя жена больше не твоя забота, — рявкнул Керган. — Ты мой генерал. Ты мог иметь в своем лагере любую шлюху, но выбрал женщину, которая присягнула твоему императору.

— Теперь я твоя, любовь моя, — сказала Мэджел Кергану, не глядя на Утроса, чье сердце закаменело, а чувства разбились.

Железный Клык продолжал смотреть на него через линзу, нетерпеливый и раздраженный. Керган оттолкнул руки раболепно ласкавшей его изувеченной женщины.

— Поклянись мне в верности снова, Утрос. Пообещай, что завоюешь Ильдакар, а потом захватишь весь Древний мир. Для меня.

— Я поклялся давным-давно, — сказал Утрос. — В этом отношении ничего не изменилось.

Он знал, что Мэджел говорит так, потому что вынуждена оставаться с императором в подземном мире. Может ли дух чувствовать боль? Физическую боль? Душевную может — он видел это по ее лицу. Но что-то глубоко внутри нее изменилось. Она не забыла его, но ее любовь к нему могла умереть вместе с физической оболочкой.

— Мэджел... — прошептал он.

Керган оттолкнул ее, и окровавленное тело Мэджел пропало из виду. Изображение Железного Клыка заняло все стекло.

— Ты мой генерал, мой слуга, мой раб. Даже в подземном мире я остаюсь твоим императором. Поклянись, что завоюешь континент, как и должен был.

— Клянусь. — Утрос сжал и разжал каменные кулаки; он больше не видел истерзанную Мэджел, но Керган выглядел даже более жутко.

Утрос не давал пустых обещаний. Он много раз говорил эти слова. Он знал, что преданность сильнее любви; сотни тысяч солдат были всецело ему преданы. Солдаты часто говорили ему об этом, но он был ослеплен преданностью к вздорному лидеру, который того не заслуживал. Каждая его победа приумножала славу Железного Клыка, но солдаты сражались за Утроса.

Может, Утросу стоит покорить Ильдакар и Древний мир от своего имени, а не для недостойного императора. Такой человек не заслуживает того, чтобы править. Он умер, потому что собственный народ разорвал его на части. Он больше не должен отдавать приказы Утросу. Возможно, было ошибкой создавать эту линзу. Император Керган больше не мог сказать Утросу ничего нового.

Генерал не поклонился и не сказал больше ни слова своему императору, чье лицо все еще занимало всю линзу. Вместо этого он взмахом руки погасил одну из светящихся рун, и изображение поглотил непроницаемый зеленый туман.

Глава 68

Эльза сидела возле фонтана во дворе своего особняка. Шум воды умиротворял и вдохновлял ее, и Натан разделял эти чувства. Эльза, вооружившись пером, рисовала на листах бумаги экспериментальные узоры, заклинания и связующие руны, при помощи которых собиралась активировать магию переноса.

Натан позаимствовал из набитой книгами библиотеки Ренна несколько старых томиков. Когда-то Ренн и Лани вместе изучали эти магические книги. Натан ощутил укол боли, подумав об участи колдуньи, и потер шрам на груди — осколки фантомной боли впились в его сердце. Утрос не знал, насколько слабыми стали волшебники Ильдакара, потерявшие немало могущественных советников. Натан был решительно настроен найти нетривиальные методы обороны, пока древний генерал собирал силы для следующего шага.

— Добрые духи, и как нам справиться самостоятельно? — прошептал он, но Эльза была слишком сосредоточена, чтобы услышать.

Прикусив нижнюю губу, она чертила небольшие символы и дополняла их соединительными линиями.

— Магия переноса, как правило, представляет собой поэтапное заклинание. Начертанное заклинание связано со своим двойником, они равноценно используют магию. Но если нужна большая мощь, мы можем сначала отделить компонент, а потом усилить его. — Она постучала пером по бумаге, где был нарисован круг из восьми небольших рун, соединенных линиями, словно колесо спицами. — Посредством центральной точки мы можем расширить поток. Это словно труба, по которой течет вода. — Она оглянулась на фонтан. — Если труба толщиной с палец, то она пропускает мало воды, но представь, сколько воды может пропустить трубопровод диаметром в фут.

Она сделала какие-то пометки, а потом подняла взгляд на Натана, который взирал на нее с восхищением.

— Я понимаю, о чем ты, моя дорогая, — сказал он. — Полагаешь, можно затопить долину и смыть осаждающую армию?

— Может сработать, но не настолько эффективно, — сказала Эльза. — Я думала о потоке магии. Дай мне еще немного поразмыслить.

Радуясь женской компании, Натан листал книги. На полях он замечал пометки Ренна, но дородный волшебник не думал о войне, когда занимался исследованиями. Он искал способ объединить ветряные колокольчики с фонтанами в своем особняке.

Через несколько часов бесплодных поисков, пока Эльза все усложняла руны переноса, они оба ощутили потребность встать и размяться.

— Давай посмотрим, чем занята Ольгия в гильдии прядильщиков шелка, — предложила Эльза. — Мы не должны упускать ни единой возможности. Вдруг она что-то придумала?

— Меня весьма интересует ткацкий процесс, — сказал Натан. Он отряхнул белый балахон, восхищаясь приятной прохладой шелка. — Улучшенная ткань Ольгии не хуже доспехов. Покажешь, куда идти?

Они шагали по кварталу знати мимо цитрусовых садов и пышных цветников. Вдоль бульвара выстроились деревья с темными листьями и кронами, подстриженными в форме шара. Впрочем, на некоторых деревьях листва отсутствовала — рабочие с корзинами быстро и методично обрывали с них листья.

— Что они делают? — спросил Натан. — Эти листья съедобны? Их используют в лечебных целях? Или это специи?

— Это листья шелковицы. — Догадавшись, что название ничего ему не дало, Эльза пояснила: — Шелкопряд в основном питается ими.

Натан заметил впереди большое здание, решетчатая крыша которого опиралась на высокие столбы. Открытые склады поменьше были забиты разноцветными свертками ткани, лежавшими один поверх другого и походившими на свернутую радугу. Десятки людей сновали туда-сюда, в том числе и рабочие с корзинами темных листьев. Завеса в дверном проеме всколыхнулась, когда через нее торопливо прошли двое мужчин с рулоном ярко-красного шелка. Натан слышал голоса рабочих внутри здания, но был еще какой-то звук... Шелест, стрекот, шепот. Эльза отдернула серую завесу и провела его в похожий на пещеру склад.

Натану показалось, что он попал в паутину туннельного паука. Стены и стропила были увешаны сетями и полотнищами шелка длиной двадцать-тридцать футов. Ниспадающие полотна походили на плохо натянутые тенты и источали сладкий смолистый аромат.

Рабочие высыпали листья в широкие корыта, где извивались зеленые черви длиной с предплечье Натана. У них были слепые плоские головы, и они жадно поедали листья, как личинки гнилую плоть. Мужчины и женщины суетились возле корыт, не обращая внимания на Натана и Эльзу.

Ольгия стояла возле нескольких грохочущих и стучащих ткацких станков, в которые работники заправляли сырые шелковые нити, создавая чудесную ткань. Она торопливо закончила раздавать ткачам инструкции и повернулась к Натану и Эльзе, нахмурившись.

— Вы по делам палаты волшебников? Мы работаем так быстро, как только можем.

— Мы просто хотели посмотреть, как у вас дела, — сказал Натан. — Я никогда не видел, как ткут шелк.

— Черви прядут шелковые нити, — сказала Ольгия. — А мы ткем ткань. — Она была поглощена работой и просто бурлила энергией. Ее шелковый наряд был украшен затейливыми узорами преимущественно зеленого и голубого цветов с вкраплениями красного и оранжевого. Украшенные лентами волосы были растрепаны. — Черви едят и едят. Благодаря повелению плотью они взрослеют всего за несколько дней и не окукливаются. Достигая зрелости, они плетут кокон, который мы разматываем. Наши черви крупные и производят большой пушистый кокон. Они проходят минимум десять циклов: сплетают кокон, потом возвращаются к еде, пока не наберут вес, и берутся за другой.