Осажденные камнем (ЛП)

— Лучше держаться вместе, — крикнул Бэннон. — Идем за Лилой.

Джед и Брок ринулись в разных направлениях, уклоняясь от солдат. Бэннон остался с Морасит, готовый нанести Крепышом столько урона, сколько получится. Клинок затупился и покрылся зазубринами после ночной битвы. Он не помнил, что делал в кровавом безумии, но знал, что убил десятки солдат Утроса. И сегодня он это повторит.

Твердокожие воины приближались с разных сторон, и сердце Бэннона екнуло. Лила отбросила плащ, чтобы тот не мешал.

— Вместе со мной, Бэннон. Покажи, как хорошо я тебя обучила.

— Но Джед и Брок... — начал он.

— Они потеряны. Теперь это лишь твоя и моя битва.

Двое солдат преградили Лиле путь, а с других сторон подступили новые. Бэннону и Морасит придется пробивать себе путь, но он боялся, что теперь его схватят вместе с Лилой.

Размытая кошачья фигура врезалась в солдат сбоку, сбив с ног двоих. Мрра полоснула когтями по лицу древнего воина, оторвав тому челюсть, а потом прыгнула на второго солдата.

Лила воспользовалась заминкой и набросилась на следующего врага, вонзив клинок с такой силой, что убила его на месте. Бэннон тоже не терял времени и прорубил твердые доспехи и каменную кожу четвертого противника. Их внезапная яростная атака пробила брешь.

— Беги, мальчишка! — Лила прыгнула между поваленными солдатами, пока Мрра продолжала атаковать.

Морасит помчалась через тени к обугленным холмам, и Бэннон устремился за ней, выкладываясь на полную. Он мчался как никогда в жизни. Мрра сбила с ног преследующего их солдата и сжала в челюстях его горло. Бэннон и Лила бежали не оглядываясь, хотя юноша мог думать лишь о Джеде и Броке, которые остались в ловушке. Может, они тоже вырвались. Может...

— К стене. — Голос Лилы был грубым и хриплым. — Там небольшая дверь, через которую мы проникнем в город.

Бэннон не стал сбивать дыхание ради ответа и просто продолжил бежать. Они со всех ног удирали от полукаменной неповоротливой армии, увеличивая разрыв. Когда они оказались в относительной безопасности, Мрра устремилась в холмы, где могла укрыться. Лила сменила бешеный темп на рысцу и улыбнулась Бэннону.

— Рада, что ты выжил, мальчишка. Я была бы разочарована твоей смертью.

— Как и я.

На Бэннона накатила волна облегчения, пока они в лунном свете бежали к высоким стенам. Он даже не стал ругать ее за то, что она не назвала его по имени.

* * *

Когда шум стих, генерал Утрос узнал, что один пленник сбежал, а двое слабаков были пойманы. Он был разочарован побегом молодого мечника со столь впечатляющими боевыми навыками.

— Им помогли, генерал, — доложил Енох. — Кто-то проскользнул в лагерь и помог им освободиться.

— И там была песчаная пума, — сообщил другой солдат, доспехи которого были изодраны, а одна бледно-серая рука располосована когтями. — Боевой зверь с арены Ильдакара.

На Утроса это не произвело впечатления.

— А у нас сотни тысяч солдат, которые почему-то не смогли остановить их.

Он приказал притащить пленников. Окровавленные юноши хныкали, пока их волокли к генералу. Их запястья были сломаны, и они стонали от боли. Шелковые одежды были изодраны и покрыты кровью, от обоих разило мочой, а на штанах были мокрые пятна. Они беспомощно смотрели на свои сломанные запястья и поднимали руки, не веря, что они им больше не подчиняются.

— Сдаемся, — сказал Брок. — Мы больше не попытаемся сбежать.

— Проблема в том, что вы для меня бесполезны, — сказал Утрос. — И у нас нет еды для пленников.

Парни дрожали, пока Утрос расхаживал перед ними.

— Но вы можете послужить другой цели. Можете заплатить за вред, причиненный моей армии, пока та была беззащитна.

Пленники подняли на него затуманенные болью взгляды.

— Вы были так храбры, — продолжал Утрос, — пока мы не могли пошевелиться и защитить себя, не могли увидеть, кто на нас напал. Вы думали об ужасах, которые совершили? Понимаете, в каком состоянии оставили моих преданных солдат? Вы совершили... зло.

Утрос отдал команду, и вперед вывели шаркающие фигуры. Некоторых поддерживали солдаты, других несли на покрывалах. Двое пленников, захлебывающихся собственной болью, в ужасе смотрели на изувеченных людей. Лицо одного из солдат походило на кусок отбивного мяса, без носа и глаз — только разодранная кожа и проломленный рот. У других были полностью оторваны конечности, уши, пальцы, и остались только беловатые обрубки с мясом. У кого-то вообще не было лиц, и они издавали чавкающие звуки, вдыхая через дыры разнесенных вдребезги голов.

— Нет! — закричал Джед.

— Узрите, что наделали. Они искалечены, но они мои солдаты. Они все еще хотят сражаться с врагом. — Он перевел взгляд с одного хнычущего пленника на другого, который снова обмочился. — Сейчас вы оба беззащитны, как были они. Вы изуродовали их, когда они не могли дать отпор. Я дам им ту же возможность. — Утрос повернулся к изувеченным солдатам. — Они ваши.

Здоровые воины выстроились в большой круг плечом к плечу и смотрели, как двое юношей плачут и молят о пощаде.

Изуродованные солдаты приблизились и начали практиковаться в нанесении увечий.

Глава 46

Осада Ильдакара продлится еще какое-то время, но Утрос мог думать только о возлюбленной Мэджел, с которой его разделяли время и сама смерть. Он также нуждался в наставлениях императора, для которого поклялся захватить весь известный мир. Существуют ли еще его приказы? Две колдуньи дали ему новый шанс. Утрос цеплялся за детскую надежду на возможность снова поговорить с Керганом и Мэджел. Его преданность и страсть походили на две враждующие армии, но его рациональный разум разделял эти противоречивые желания, чтобы те не свели его с ума.

Когда они справились с последствиями атаки Ильдакара, он приказал Аве и Руве начинать. Сестры пришли в восторг от бочек, наполненных кровью невинных детей Страверы. Они ласкали доски, прижимали ладони к запечатанным крышкам, ощущая находившуюся внутри красную жидкость и ее силу.

— Этого достаточно, возлюбленный Утрос, — сказала Рува.

— Но нам нужны и другие материалы для линзы: пепел и песок, из которых мы изготовим стекло, — добавила Ава.

— Вы получите все.

Утрос подозвал первого командующего Еноха. У него не было недостатка в рабочей силе.

На начальном этапе осады его солдаты вырыли огромные траншеи, перекрыли и перенаправили широкие ручьи, которые текли по открытой равнине и питали акведуки Ильдакара. Впрочем, город мог брать воду из реки внизу. Теперь ему была нужна не вода, а песок с берегов. Его люди привозили песок фургон за фургоном, а колдуньи расчищали площадку возле штаба.

Они собрали взятое из Страверы железо, а также ржавые обломки доспехов и толстые старые кольчуги, найденные на древнем поле боя. Ава и Рува при помощи магии нагрели металл и придали ему форму чаши в семь футов шириной. Потом чашу обложили глиной, создав огромный тигель для изготовления стекла. Одни солдаты наполнили тигель чистым песком из русел ручьев, а другие привезли телегу горько пахнущего пепла от сожженной травы и углей из многочисленных костров.

Когда пепел смешался с песком, Ава и Рува взялись за руки и при помощи дара создали постоянный поток тепла. Материалы в тигле размягчались, плавились и растекались. Женщины по очереди перемешивали расплавленную смесь на протяжении многих часов.

Утрос нетерпеливо ждал, вдыхая едкий запах и разглядывая серебристо-белое озеро горячего стекла.

— Я чувствую в нем силу, — сказал он.

Ава слабо ему улыбнулась. Рисунок на ее щеках и плечах смазался из-за пота.

— Это просто стекло. Мы еще не сделали его особенным.

Стеклянная смесь нагревалась полдня, становясь более гладкой и чистой, пока не была готова. Рува взглянула на бочки с кровью невинных и широко улыбнулась.

Утрос смотрел, но воздержался от советов и вопросов. Его колдуньи знали, что делают. Солдаты отнесли запятнанные бочки к тиглю, воздух вокруг которого дрожал от волн тепла. Их полукаменная кожа выдерживала жгучий жар.