Время милосердия

Эрл плеснул жидкостью для розжига и чиркнул спичкой. Все трое, отступив, уставились на быстро вспыхнувший костер.

– Тащите сюда детское барахло! – приказал отец. – Они сюда не вернутся.

Сыновья бросились наверх, в комнату Дрю, и вынесли все, что могло гореть: постельное белье, одежду, обувь, дешевый CD-плеер, плакатики со стен. Потом Барри занялся комнатой Киры. У нее было больше всего, чем у брата, водились плюшевые мишки и прочее зверье, в шкафу прятались старые куклы и другие игрушки – все это он стащил вниз и швырнул в танцующее пламя. Всем троим пришлось отступить от жара. Они завороженно следили, как огонь снова разгорается, а потом стихает.

– Как быть с ее машиной? – спросил Барри отца.

Эрл презрительно покосился на старую мазду перед домом, размышляя, не стоит ли и ее спалить.

– Думаю, она за нее задолжала, – возразил Барри, угадав мысли отца.

– Тогда не трогайте, – махнул рукой Эрл.

У них было намерение собрать личные вещи Стюарта, оружие и одежду, но потом Эрл понял, что с этим можно повременить. Дом давно принадлежал семье и надежно запирался. Тем не менее Эрл хотел уже завтра поменять замки и ежедневно сюда наведываться. А еще задумал намекнуть через Оззи Уоллса женщине, ее детям, всем их знакомым, что впредь им нечего делать на земле Коферов. Судьбу машины Джози шериф мог решить сам.

Пес Хикман владел единственным в городе магазином мотоциклов и торговал новым и подержанным двухколесным транспортом. Не брезговал и незаконными сделками, но был достаточно хитер, чтобы не попадаться; у него даже не было конфликтов с законом, не считая старой судимости за вождение в пьяном виде. Полиция знала его как облупленного, однако не трогала, поскольку он никого не беспокоил. К порокам Пса относились азартные игры, бутлегерство и торговля наркотиками.

Мик Суэйз покупал у Пса мотоциклы и неплохо знал его. С наступлением вечера в понедельник Мик заехал к нему в магазин, сообщил, что он не на дежурстве, и откупорил банку пива. Сразу перейдя к делу, Мик пообещал Псу, что шериф не ищет виноватых, а просто хочет разобраться в произошедшем в субботу вечером.

– Оззи меня не волнует, – заявил Пес. Они курили на улице, привалившись к его «мустангу». – Я ничем не провинился. Ну, может, если бы я так не набрался, то не пустил бы Стью за руль, это да. А так, я не сделал ничего дурного.

– Это нам известно, – кивнул Суэйз, – как и то, что в хижине вас, выпивох, было пятеро. Кем были остальные трое?

– Учти, я не стукач.

– Какое стукачество, Пес, если никто не совершил преступления?

– А зачем тогда ты прикатил со своими вопросами?

– Оззи интересуется, вот и все. Кофер был одним из наших, шериф делал на него ставку. Мы все любили Стюарта – хороший был коп и славный малый. Но нализался он в субботу сильно, до 0,36!

Пес Хикман недоверчиво покачал головой и сплюнул на землю.

– Я скажу тебе все, как есть. Вчера утром я проснулся вот с такой головой, будто у меня было все 0,55. Целый день провалялся, даже сегодня еле встал. Ну и крепкая же дрянь!

– Что пили-то?

– Свежак от Гэри Гарвера, со вкусом персика.

– Он – третий. А двое других?

– Строго между нами, договорились? Не для протокола.

– Заметано.

– Келвин Марр и Уэйн Эгнор. Начали с упаковки пива. Играем в моей хижине в покер, никаких планов не строим. Тут подваливает Гэри с двумя баклажками своей самогонки. Ну, мы и не сдержались. Залили глаза. Со мной такое впервые за долгое время. Я даже думаю завязать.

– Во сколько уехал Кофер?

– Не известно. Когда он укатил, я уже лежал пластом.

– Кто не спал?

– Не знаю, Мик, честно. Наверное, мы все вырубились. Я мало что помню. Ночью, понятия не имею, во сколько, Стью и Гэри смотались. Продрал глаза в воскресенье, вижу, Келвин и Уэйн никуда не делись, оба в хлам. Ну, мы встали, кое-как встряхнулись, выпили по паре пива, чтобы башка меньше болела, а тут звонит телефон, и мой брат сообщает, что Стью убили. Какой-то щенок выстрелил ему в голову. Только что он сидел с нами за столом, играл в карты, пил персиковый виски из кофейной чашки – и на тебе!

– Вы со Стью были приятелями?

– Даже не знаю. Что это за вопрос?

– Простой вопрос.

– Не такими, как год назад. Он уже не владел собой, ты в курсе, Мик? Раз в месяц мы резались в покер, обычно в моей хижине, и Стью все чаще перебирал, пил и не мог остановиться. Я-то ладно, но о нем поползли слухи. Некоторые его дружки начали беспокоиться. Все мы пьянствуем почем зря, но пьяницы, бывает, видят дальше других. Мы думали, Оззи в курсе, но закрывает на это глаза.

– Вряд ли. Стью каждый день являлся на работу и делал все, что положено. Шериф его выделял.

– Я тоже. Стью все любили.

– Ты расскажешь все это Оззи?

– Не хотелось бы.

– Спешки нет, но поговорить стоит. Может, после похорон?

– У меня есть выбор?

– Нет.

10

Как обычно бывает со слухами, касающимися судебной процедуры, источник этого слуха остался неизвестным. Отражал ли он истину или стал продолжением шутки, пущенной кем-то в кадастровом бюро на втором этаже? Может, его сочинил скучающий адвокат, решивший проверить, как быстро слух опишет круг и вернется к нему самому? Здание суда, да что там, весь город полнился подробностями убийства, поэтому легко предположить, что некто с полномочиями – может, помощник шерифа, а может, судебный пристав – обронил нечто вроде: «Сегодня мы займемся парнем».

Рано утром во вторник половина округа твердо знала, что юнец, убивший Стюарта Кофера, вот-вот впервые предстанет перед судом. Очень скоро к этому слуху добавился другой неопровержимый факт: юнца, вероятно, отпустят! Дескать, по малолетству.

Обычно на оглашении списка гражданских дел к слушанию присутствовала лишь горстка адвокатов – тех, кого это касалось. Толпы зевак подобные скучные процедуры никогда не собирали. Но во вторник половина зрительских мест была занята. Десятки людей собрались в зале суда, чтобы присутствовать при вопиющей ошибке правосудия. Судебные клерки проверяли и перепроверяли список дел из опасения, что что-то пропустили. Судью Нуза ждали только к десяти часам, когда должно было начаться слушание по первому делу. Джейк, пришедший в 9.30, сначала решил, что ошибся датой. Пошептавшись с девушкой-клерком, он узнал о распространившемся слухе.

– Странно… – пробормотал адвокат, обведя взглядом суровые лица. – Кому знать, пора ли моему клиенту в суд, как не мне!

– У нас всегда так, – прошептала девушка.

Пришел Гарри Рекс и принялся глумиться над страховым адвокатом. Остальные, разглядывая толпу, недоумевали, что ее сюда привело. Приставы и помощники шерифа стояли в стороне; зная о слухе, они тем не менее не получали приказа доставить обвиняемого в суд.

Лоуэлл Дайер вошел в боковую дверь и поздоровался с Джейком. Они условились как можно скорее переговорить с Нузом. В десять часов Его честь вызвал обоих к себе в комнату, предложил им кофе, а сам принял вторую дозу своих ежедневных медикаментов. Его мантия висела около двери, пиджак – на стуле.

– Как там обвиняемый? – спросил он.

Костлявый Нуз имел вытянутое бледное лицо и обвислый красный нос. Он никогда не выглядел здоровым человеком, и сейчас, наблюдая, как судья глотает одну за другой нескончаемые таблетки, адвокаты сторон задумались, как сильно он болен. Спросить, в чем состоит недуг, они не смели.

Джейк налил кофе в два бумажных стаканчика и сел вместе с Лоуэллом напротив судьи.

– Не очень хорошо, – ответил Джейк на вопрос Нуза о Дрю. – Я видел его сегодня уже в третий раз, и он выглядит еще хуже. У него психологическая травма, упадок сил. Может, нужно показать его врачам и подлечить? У нас на руках больной мальчуган.

– Мальчуган? – усмехнулся Лоуэлл. – Расскажи об этом Коферам.

– Ему уже шестнадцать лет, – напомнил Нуз. – Не мальчик.

– Вот посмотрите на него и решите.