Время милосердия

– Вроде бы. Стью не хотел пускать нас в церковь. Он действительно мертвый?

– Мертвее не бывает, Дрю.

– Это я его застрелил?

– Судя по всему, ты. Разве не помнишь?

– Что-то помню, что-то нет. Порой мне кажется, будто все это сон, понимаете? Вот как сейчас. Вы здесь, разговариваете со мной? Как вас зовут?

– Джейк. Мы виделись вчера вечером, я к тебе заглядывал, помнишь?

Длительное молчание. Парень отпил из банки, попытался надорвать пакетик с арахисом, но не сумел. Джейк сделал это за него.

– Это не сон, Дрю. Я твой адвокат. Видел твою маму и сестру, теперь я представляю вашу семью. Важно, чтобы ты мне доверял, чтобы говорил со мной.

– О чем?

– Ну, как о чем? Например, о доме, где ты живешь с Кирой, мамой и Стюартом Кофером. Давно вы там живете?

Парень упрямо смотрел в пол, казалось, он оглох.

– Давно, Дрю? Долго вы жили со Стюартом Кофером?

– Не помню. Правда, что он умер?

– Да.

Банка выскользнула у него из рук, жидкость расплескалась у ног Джейка и покатилась дальше. Дрю не обратил на это внимания, Джейк тоже постарался не смотреть на приближающуюся к его подошвам лужу. Парень зажмурился и завыл. Этот низкий болезненный звук рождался в самой глубине его тела. Губы зашевелились, он что-то беззвучно бормотал. Джейк уже собрался прервать его, но решил подождать. Дрю напоминал сейчас монаха в молитвенном трансе или пациента психиатрической лечебницы, канувшего в глубокую внутреннюю тьму.

Но на самом деле выглядел, как раненый зверек, отчаянно нуждавшийся в помощи, которую сам Джейк не был способен ему оказать.

9

К полудню понедельника шериф уже был по горло сыт толчеей, шумом, лишними людьми, болтавшимися рядом и готовыми подхватить любой слух; отставными копами, жаждавшими снова влиться в братство; бесполезными резервистами, только занимавшими место; репортерами, болтливыми городскими старухами, постоянно подвозившими шоколадные пирожные и пончики, словно избыток сахара мог чему-то помочь; зеваками, не имевшими определенного повода находиться рядом; политиками, надеявшимися таким способом напомнить избирателям, что они верят в закон и порядок; друзьями семьи Коферов, воображавшими, будто могут оказать помощь служителям закона. Не вытерпев, Оззи распорядился выгнать из здания всех, кто не имел права там присутствовать по долгу службы.

Уже более тридцати часов он старался изображать профессионала, равнодушного к трагедии, но усталость давала о себе знать. Оззи наорал на Дорин, та ему ответила. Напряжение становилось буквально осязаемым.

Он собрал у себя в кабинете лучших помощников – Мосса Джуниора Тейтума, Маршалла Празера и Уилли Хастингса – и предупредил Дорин, что не будет отвечать на звонки. Все, включая шерифа, были в штатском. Он раздал им листки бумаги и попросил ознакомиться. Дав им время, Оззи сказал:

– 0,36. Кто-нибудь из вас ловил водителя с таким содержанием алкоголя в крови?

Трое ветеранов всякое повидали или думали, что всякое.

– 0,3 бывало, но не более, – ответил Празер. – Не припомню.

Мосс Джуниор покачал головой и недоверчиво протянул:

– Не здесь…

– Молокосос Батч Ванго однажды набрался до 0,35, – вспомнил Хастингс. – Думаю, это рекорд округа Форд.

– Причем рекордсмен дал дуба, – усмехнулся Празер.

– Да, на следующий день в больнице. Я его туда не доставлял и не проверял на алкоголь.

– Его никто не проверял, – заметил Празер. – Он был не за рулем. Его нашли утром валявшимся на Крафт-роуд. Диагноз – алкогольное отравление.

– Ладно, проехали, – махнул рукой Оззи. – Я о другом: наш павший сослуживец набрался по самое не могу, большинство от такой дозы сыграло бы в ящик. В общем, у Кофера имелась проблема. Он себя не контролировал – мы даже не знаем, до какой степени.

– Мы обсуждали это вчера, Оззи, – напомнил Празер. – Ты же не обвиняешь нас в том, что мы не доложили на своего товарища?

– Не обвиняю, но предполагаю, что его покрывали. Подружка Кофера как минимум дважды звонила, когда он ее лупцевал. Не пойму, куда подевались те рапорты. Мы искали их все утро – как сквозь землю провалились!

Оззи Уоллс, шериф, избираемый и переизбираемый населением, был единственным в этом кабинете, вынужденным раз в четыре года преподносить себя электорату. Остальные трое являлись его главными помощниками, обязанными ему зарплатами и карьерой. Они понимали взаимосвязи, проблемы, политику. Их долг – защищать его изо всех сил. Они не были уверены, видел ли Оззи те рапорты, не знали степени его осведомленности, но в данном случае были готовы принять его позицию, в чем бы она ни заключалась.

Оззи продолжил:

– Пертл и Маккарвер были там месяц назад, когда поздно вечером она позвонила диспетчеру. Тогда Джози отказалась подписать жалобу. Парни клянутся, будто отчитались честь по чести, но я не нахожу рапорт. Четыре месяца назад было все то же самое – Кофер завалился домой пьяный и избил ее. Суэйз прибыл на вызов, но она отказалась от обвинения. Где его рапорт? Я не видел ни его, ни следующего рапорта. В этом проблема, ребята. Час назад у меня побывал Джейк. Его назначил Нуз; он утверждает, что не хотел брать дело и судья назначит другого адвоката, как только найдет. Мы не можем на это рассчитывать, это нам неподвластно. Сейчас Джейк – адвокат арестованного, и он быстро выяснит, что у нас пропадают рапорты. Если не сейчас, так потом, когда дело дойдет до суда. Я Джейка знаю, мы все его знаем, он всегда будет на шаг впереди нас.

– Почему Джейк должен совать в это нос?

– Я же сказал, его назначил судья Нуз. Мальчишке нужен адвокат. Больше никто это дело не взял бы.

– Я полагал, будет государственный защитник, – произнес Хастингс. – Мне Джейк нравится, не хотелось бы, чтобы он был на противоположной стороне.

Уилли Хастингс был двоюродным братом Гвен Хейли, матери Тони, жены Карла Ли, а в их мире на Джейка Брайгенса прямо-таки молились.

– Наш государственный защитник – новичок, еще не нюхавший серьезных дел. Слышал, Нуз его недолюбливает. Давайте так: Омар Нуз – окружной судья, он давно сидит в этом кресле. Любите вы его или ненавидите, он заправляет всей системой. В его власти возвысить или сломать адвоката. Джейк ему по душе. Отказать ему Джейк не мог.

– Я думал, он назначен только на предварительный период, пока не найдется замена, – подал голос Празер.

– Может случиться, что угодно, пока рано судить. С подбором замены Джейку могут возникнуть трудности. К тому же у него есть амбиции, ему может понравиться внимание. Не забывайте, что его нанял и выдрессировал Люсьен Уилбэнкс, бывший радикал, готовый защищать кого угодно.

– Невероятно! – воскликнул Тейтум. – В прошлом году Джейк готовил для моего дяди земельную сделку.

– Он сказал, что им уже звонят и угрожают, – сообщил Оззи. – Съезжу-ка я снова к Эрлу Коферу, выскажу свое уважение и все такое, поговорю о похоронах и постараюсь обуздать эту публику.

– Коферы и так смирные, – заметил Празер. – Некоторых из них я знаю, просто они сейчас в шоке.

– А то мы нет! – усмехнулся Оззи, захлопнул папку, вздохнул и посмотрел на троих помощников. Остановив взгляд на Празере, он произнес: – Что ж, послушаем.

Маршалл бросил свой листок на стол и закурил. Потом подошел к окну, приоткрыл его, дав доступ воздуху, и привалился к стене.

– Я поговорил с двоюродным братом. Он не пил с Кофером в субботу вечером. Он кое-кого обзвонил и выяснил, как было дело. В хижине Пса Хикмана, на озере, резались в карты. Покер, низкие ставки, игроки не из богатых. К ним присоединился некто с набитым карманом, благоухающий щеголь, стал всех угощать. Ну, этим лопухам только налей… Трое так напились, что свалились прямо там. Эти мало что помнят. Кофер решил отправиться домой и кое-как доехал.

– Уж не Гэри Гарвера ли самогон?

Празер затянулся и пристально посмотрел на шерифа.

– Я не спрашивал имен, Оззи. Мне назвали всего два: Кофера и Пса Хикмана. Кофер на том свете, а остальная четверка дрожит.