Змеиное Море

Лун вышел за ними из проема под дождь и пересек большую грязную площадку. Она была твердой, как земля, почти не дрожала на ветру, и ее покрывали ползучие лианы – видимо, единственные выжившие растения из тех, которые здесь когда-то сажали. Лун наблюдал за тем, как Ниран и Почка, осторожно маневрируя и часто выкрикивая указания, подвели оба корабля ближе к гигантскому стволу. По приказу Нирана арборы поспешили сбросить на толстую ветку канаты с носа и кормы обоих кораблей.

Когда арборы закончили пришвартовывать корабли, Жемчужина и несколько окрыленных вылетели из верхнего дупла и по спирали спустились к ним. Приземлившись, Жемчужина сказала Нефрите:

– Верхние уровни пусты.

Звон, чавкая ногами по грязи, подошел к Луну. Его хвост подергивался от возбуждения.

– Это лучшая колония, какую мы только могли заполучить, – сказал он. – Здесь столько места!

Крестец вышел и доложил, что он, Цветика и остальные охотники спустились почти к самым корням, на нижние жилые этажи, и не обнаружили никаких признаков крупных тварей, которые могли бы им угрожать.

– Там много грязи и жуков, а еще крошечных древесных обитателей, которые едят жуков, но больше ничего нет, – закончил Крестец. По его шипам стекали капля дождя. – В корнях и на земле, конечно, может что-то водиться, но двери внизу запечатаны, и мы не рискнули открыть их без подкрепления.

Где-то в небе сверкнула молния, и все пригнулись, поморщившись. Нефрита сказала:

– Даже если внизу находится колония гобинов, сейчас нам все равно нужно где-то укрыться.

Жемчужина не посмотрела на нее, но сказала Крестцу:

– Отзови разведчиков и скажи им, чтобы начали разгружать корабли. Пусть этой ночью все остаются на этаже учителей. Обо всем остальном будем беспокоиться завтра.

Все разошлись, чтобы исполнить приказ. Арборы начали слезать с кораблей, неся с собой тяжелые корзины и сумки. Устав чувствовать себя бесполезным, Лун запрыгнул на борт «Валендеры», чтобы помочь. Река – учительница, организовывавшая работу на палубе, – крикнула собравшейся вокруг нее группке арборов:

– Сначала возьмите припасы! Нужно отнести внутрь продовольствие и спальные принадлежности, а обо всем остальном позаботимся позже!

Лун взял корзину, которую кто-то ему передал, и, взлетев, отнес ее обратно, к проему. Приземлившись, он втащил корзину в холл, откуда его направили по коридору в большое помещение. Там временно складировались все вещи, пока арборы не решили, что с ними делать. Лун подумал, что комната слишком маленькая и не вместит даже то, что находилось только на палубах двух кораблей, однако он знал, как быстро арборы умели все организовывать и приводить в порядок, так что решил промолчать и дать им самим со всем разобраться.

Когда он вернулся в коридор, группа учителей осторожно внесла внутрь выводки и птенцов. Лун прошел мимо Бубенчика, несшего выводок из Медного Неба. Одной рукой он держал маленькую королеву Стужу, другой – консорта Шипа. Самый маленький консорт – Горький – крепко держался за шею Бубенчика, и, судя по выражению лица арбора, ему было страшно неудобно. Когда они разминулись, Стужа, обращаясь к Луну, заявила:

– Здесь темно, мокро и плохо пахнет!

С этим было трудно поспорить. Лун сказал:

– Все будет хорошо.

«Главное, себе не забывай об этом напоминать», – подумал он.

Но, спеша разгрузить «Валендеру» и «Индалу», Лун позабыл о своих опасениях. Когда остальные окрыленные вернулись, им стало легче перемещать вещи с палубы на платформу, откуда арборы уносили их в древо. Ветер крепчал, но два корабля были привязаны к гигантской ветви настолько крепко, насколько это было возможно, и их паруса уже были сложены и закреплены. Корабли дрожали, но пока оставались на месте и не должны были пострадать.

Когда Лун поднял бочонок с палубы, мимо него с корзиной в руках прошла воительница с золотой чешуей. Он поднял глаза и увидел, кто это.

– Елея?

Елея была сестрой Нефриты, родившейся с ней в одном выводке. Она оставалась на «Индале», и, хотя Лун о ней спрашивал, у него не получилось повидаться с ней во время путешествия. Она вздрогнула и помедлила, словно собираясь что-то сказать. Но в тот же миг сильный порыв ветра сорвал одного молодого воина с борта и швырнул его на Луна. Лун выпустил из рук бочонок, чтобы поймать воина, но, когда он поставил юношу на ноги, Елея уже ушла. Лун снова поднял бочонок, решив ее пока не преследовать. Он все равно не знал, что ей сказать.

Они успели снять все с палуб обоих кораблей и перенести часть содержимого трюма «Валендеры», когда дождь из надоедливой помехи вдруг превратился в сильнейший ливень. Ветер все крепчал, под его натиском начали раскачиваться ветви древ поменьше, и становилось все темнее – подступала ночь.

Порыв ветра сбросил с борта еще одного окрыленного, и арборы поменьше начали увязать в грязи. Лун подумал, что пора бы прекратить разгрузку на ночь. Еще не хватало, чтобы какого-нибудь арбора смыло с платформы или чтобы окрыленный врезался в ствол. Он поймал Песню и сказал ей, чтобы она направила всех остальных внутрь. Затем он согнал последних арборов с «Индалы» и, прорвавшись через ветер, перелетел на палубу «Валендеры».

По ней сновали арборы, помогавшие Нирану закрыть и надежно задраить люки, чтобы корабль не наполнился водой. Лун нашел Бусинку, которая разбирала последний навес из парусины, и помог ей сложить его.

– Нужно уходить внутрь. Здесь становится слишком опасно, – сказал он ей.

Бусинка рассеянно кивнула. С ее головы по гребням стекали ручейки воды, и она дрожала от усталости.

– Мы забрали все, что было на палубах, и все запасы продовольствия. Думаю, остальное можно пока оставить.

– Хорошо. – Лун увидел Флору и Корня, сидевших на ветви, и махнул им, подзывая к себе. Когда они опустились на палубу, он передал свернутую парусину Корню, а Бусинку – Флоре и сказал:

– Проследите, чтобы она попала внутрь. И скажите остальным, что на сегодня мы закончили.

Флора подхватила Бусинку и взмыла вверх, вернувшись на ветвь. Корень сказал:

– Знаешь, консорты вообще-то не должны этим заниматься, если только они не праотцы вроде Утеса.

Лун, собиравшийся от него отвернуться, помедлил и тяжело посмотрел на воина сверху вниз.

Корень попятился и, оправдываясь, сказал:

– Мне так всегда говорили.

Лун приподнял шипы.

– Быстро вернулся в древо.

Корень послушался.

Лун стремительно пересек палубу, поймал нескольких задержавшихся на ней арборов и окрыленных и отправил их вслед за остальными. Увы, Корень, вероятно, был прав. Но Лун провел большую часть жизни, скитаясь от городов к поселениям и лагерям земных обитателей, и одним из лучших способов быть принятым среди них было присоединиться к всеобщей работе. В маленьких поселениях это иногда требовалось даже от путников, желавших остаться хотя бы на несколько дней. И ему с трудом верилось в то, что настоящий консорт, выросший при дворе, просто стоял бы и бездельничал, пока остальные напряженно трудятся. «Можно спросить Утеса, Нефриту или Цветику, – подумал он. – Но они могут тебе ответить». И ответ мог ему не понравиться. Лун не представлял, что будет делать, если Нефрита скажет ему просто сидеть в сторонке и наблюдать. «Разве что умру от скуки и досады». Нет, уж лучше было продолжать притворяться, что он просто не знаком с их порядками – по крайней мере, пока. Он надеялся, что сможет долго поддерживать эту видимость.

Лун нашел Почку и Нирана на носу. Они ругались. Точнее, ему казалось, что они ругаются, но дождь лил так сильно, что они, возможно, кричали просто для того, чтобы услышать друг друга. Лун привлек их внимание тем, что поднял и расправил крылья, закрыв их от ливня. Почка повернулась к нему и бессильно махнула рукой.

– Ниран считает, что должен остаться здесь на ночь!

Луну следовало это предвидеть. Упрямство перед лицом неумолимой действительности было отличительной чертой Нирана, и островитянин был полон решимости вернуть оба корабля домой, его семье, в целости и сохранности, даже если это будет стоить ему жизни. А Лун предпочитал вернуть семье Нирана самого Нирана в целости и сохранности. Он сказал: