Страница 69 из 79
— Не будь таким занудой. Всё будет, как мы захотим.
Я невесело улыбаюсь.
— И поэтому ты так обошлась с Аланом — просто захотелось.
Девушка очаровательно и невинно улыбается.
— Будет ему уроком: даже — хотя нет, правильнее будет, особенно — насекомые бывают очень опасны. В любом случае я рада, что тебя успели предупредить.
— Могла написать.
— Уже было небезопасно.
— Не смеши меня, — откликаюсь я, и вопреки словам, мой тон почти обречённый.
— Скажи генералу, — произносит она и делает многозначительную паузу, ожидая, пока я включу на ленте рацию, и только потом продолжает, — лидер повстанцев уже заметил её. И скоро даст знать, что ею интересуется. Ждите сигнала.
— Как мы поймём? — уточняю я.
— Это будет неожиданный поворот, — отвечает девушка, а я сдерживаю улыбку, на этот раз искреннюю, пытаясь не представлять, как генерал наверняка приложил ухо к рации, вслушиваясь в заветные слова. — Но вы точно поймёте.
С этими словами девушка бросает на меня хитрый взгляд и, обойдя почти по кругу, ступает в толпу танцующих. Я хватаю её за руку, но недостаточно крепко, чтобы остановить.
— Подожди.
Девушка, начиная извиваться под музыку и широко улыбаясь, исчезает в толпе.
— Ты знаешь, кто это?! — почти кричит в наушнике генерал.
Это Лора Беннет.
— Нет. Она мне незнакома, — сообщаю я Бронсону.
— Парни уже следуют за ней, — предупреждает генерал деловито. — Мы её перехватим.
Чёрта с два.
— Разумеется, — откликаюсь я, направляясь к угловому дивану, где оставил Габи и Даниэля.
— Дэннис, теперь предельная собранность, — командует Бронсон. — Любой виртуальный наркоман или шлюха могут вывести нас на лидера мятежников. Поэтому не расслабляться.
— Разумеется, — повторяю я и улыбаюсь двум девицам, которые, как и другие, извиваются под музыку, пытаясь перехватить мой взгляд хотя бы на мгновение: вдруг кто-то из них выведет нас на лидера мятежников. Однако на самом деле я усмехаюсь из-за того, что представляю, как сейчас трясёт Бронсона от предвкушения скорой победы.
Да уж, так, как ему повезёт сегодня, генералу даже не снилось…
Придурок.
Мой взгляд невольно скользит по гостям ночного клуба. Большая часть из них ничего вокруг себя не замечает, ведь вообще не видит, не слышит и совершенно никак не воспринимает действительность, ведь полностью погружена в другую реальность. Даже в полумраке заметно, насколько бледны лица и как покраснели переносицы от массивных очков, что давят на кожу. Кто-то из них выглядит до невозможности худым, кто-то, наоборот, вызывает омерзение чрезмерным весом и отвратительными желейными формами. Но каковы бы ни были параметры бренных тел, у всех виртуальных наркоманов одинаково нарушена координация движений: каждый неизменно пошатывается и спотыкается на ровном месте.
Дополненная реальность воздействует на все органы чувств, во много раз превосходя любые тексты, картинки или видео. Объёмные и осязаемые миры не просто уподобляются материальному, но и превосходят его по привлекательности. Прорывные разработки имитируют у наркоманов ощущение радости, воодушевления, счастья, но даже этого оказывается недостаточно: у некоторых гостей Шахты провода от экранов и аппаратуры подключены прямо к нервной системе, у других в вену воткнута игла, закреплённая лейкопластырем, через которую в кровь дополнительно поступает всякая психотропная дрянь.
Если бы я сорвал очки и заглянул в глаза первого попавшегося на пути виртуального наркомана, то они были бы покрасневшими или мутными, с сильно расширенными или, наоборот, суженными зрачками. А попытайся я что-нибудь спросить, услышал бы в ответ лишь замедленную, несвязную речь — и то в лучшем случае.
Я наблюдаю за тем, как наркоманы машут руками и ногами в борьбе с несуществующим противником или запрокидывают головы в экстазе, и отвращение подкатывает к горлу.
На вопросы Марвина Вуда я ответил, что виртуальными наркоманами становятся люди, которые слишком часто погружались в дополненную реальность и потеряли связь с объективной действительностью. Однако «слишком часто» — не совсем верные слова, правильнее было бы сказать — «постоянно». А ведь во всех случаев всё начинается примерно одинаково и почти что безобидно.
Сначала люди не хотят отвлекаться от игры или работы в виртуальном мире, не могут спланировать окончание сеанса, забывают о договорённостях с другими людьми и даже своих обязанностях, начинают раздражаться, когда вернуться в реальность становится необходимым, да и вообще резкая смена настроения становится частой и совершенно непредсказуемой. Однако со временем навязчивое, неконтролируемое желание проводить как можно больше времени в виртуальном пространстве приводит к пренебрежению здоровьем, гигиеной и сном. И вот уже в комплексе идут частые обманы, изворотливость, лживость, жаргон, в котором звучат слова, понятные только таким же виртуальным наркоманам, как ты сам, начинается бессонница и беспричинное возбуждение либо, наоборот, вялость и многочасовой сон. Они постоянно просят или даже требуют денег, скандалят, уходят из дома, а потом обнаруживается, что у семьи пропадают не только ценности, но порой банально одежда и еда.
Я теперь я смотрю на них — влачащих жалкое существование от одного сеанса погружения в виртуальную реальность до другого, и моё сердце болезненно сжимается. Сколько людей стали наркоманами благодаря Оскару Флоресу, который всё это поощряет! А сколько — благодаря мне… Благодаря тому, кто помогает создавать виртуальные миры. Даже если изначально не предполагается, что они должны вызвать у людей зависимость, какая разница, ведь в конечном счёте итог всегда один…
Как прекрасно, наверное, унестись отсюда, из этого жестокого мира, как можно дальше — в красочную и радужную действительность, где можно ослепнуть и оглохнуть, стать невосприимчивым к самой реальности, пока на экране не появится надпись «Ошибка 404» — и заботливая бригада скорой помощи не заберёт тебя с официальным диагнозом «виртуальная наркомания».
Только даже если бы я хотел погрузиться в несуществующие вселенные, то ни одна фантазия не была бы столь притягательное, как неземные глаза Габриэллы, в которых отражаются пляшущие неоновые лучи софитов, беспокойство и замешательство.
Как только я приближаюсь к диванчику, Даниэль, кивнув мне, исчезает в неизвестном направлении. Я опускаюсь на диван, но в следующую секунду в зале гаснет свет, и остаётся только подсветка пола.
— Время играть в жмурки, — весело объявляет мужской голос, и я почти чувствую, как в темноте вздрагивает Габриэлла.
Она хватается за мою руку, однако, словно опомнившись, пытается её убрать, но я не позволяю, сжимая тёплую ладонь в своих холодных.
Луч света выхватывает из мрака молодого человека. Его ярко-розовые волосы выделяются на фоне черноты, и создаётся впечатление, как будто на попугая натянули носок. Глаза дико сверкают, когда парень жутковато улыбается, обводя взглядом зал, будто может что-то разглядеть в кромешной темноте.
— Правила игры очень просты, — радостно объявляет ведущий с розовыми волосами. — Если луч выбирает именно вас, то все мы ожидаем лишь одного: сюрприза! Удивите нас, и мы искупаем вас не только в аплодисментах: от заведения — от нашего любезного покровителя Оскара Флореса — вас ждут подарки и приятные неожиданности! Как ваше настроение?! — восклицает ведущий, и зал весело шумит в ответ: все радостно кричат в один голос, кто-то свистит, другие — хлопают в ладоши. — И мы начинаем! — ревёт парень, и свет гаснет, вплоть до подсветки пола.
В непроглядной темноте и воцарившейся тишине я провожу по уху, поправляя наушник.
— Остаёмся на местах, — слышится приказ Бронсона. — Вряд ли кто-то из наших попадётся.
Первый же луч света падает на меня. А вслед за ним по залу растекается шёпот:
— Чёрный монах…
Эти слова ласкают мой слух. Снова.
Из темноты передо мной показывается ведущий. Его розовые волосы встали дыбом, и мне нравится, что причиной страха служу я.