Страница 50 из 79
Её напугали не искусственные органы и не само наличие роботов. Она почувствовала что-то особенное — нечто, что заставило её расплакаться прямо посреди зала, наполненного тальпами.
— Что ты ощутила? — спрашиваю, заметив, как крепко ладонь девушки сжимает мою.
— Кем они были раньше? — шепчет девушка, пристально на меня глядя. — Что было в их биополях, в их клетках, чьи имена они носили?..
Вопросы звучат бессмыслицей, но ещё более невероятным кажется то, что землянку напугали ни органы, ни роботы, а то, из чего они созданы.
Догадка пронзает меня, и я забываю, как дышать.
— Расскажи о них всё, что знаешь, — просит Габриэлла. — Объясни, почему в моём сердце боль десятков людей!
Боже правый.
— Ты их чувствуешь… — шепчу я не своим голосом.
Этого просто не может быть…
— Откуда все эти невидимые люди? Я чувствую фантомы, но самих людей очень давно нет в живых. Как это возможно?!..
Наверное, так себя обычно чувствует девушка, когда ничего не понимает, потому что сейчас слова, которые она произносит, шокируют и сбивают меня с толку, но одно ясно точно: я стал свидетелем чего-то невероятного…
Делаю глубокий вдох и произношу:
— Гены, которые положены в основу этих существ, взяты у реальных людей, хотя тех уже давно нет в живых — они остались на планете или погибли во время переселения на станцию.
Я не уверен, что Габриэлла знает, что такое гены, но в её взгляде отражается глубокое понимание, и глаза становятся влажными.
— Чувствую…
Но в этот момент дверь резко распахивается, и в туалете появляется Сьерра.
К счастью, я давно стёр разводы с лица Габриэллы, и всё равно стою к ней непозволительно близко…
Колючий взгляд светло-голубых глаз заставляет меня молчать несколько секунд, и этого времени оказывается достаточно, чтобы майор собралась с мыслями первой:
— Даже ничего не говори, — произносит она грубо. — Прямо сейчас вы поднимаетесь на девятый этаж, оттуда ещё выше, и через двадцать минут я жду вас на седьмом этаже, в теплицах.
Можно сказать, Сьерра проявила максимум милосердия за последние лет пять.
В гнетущей тишине, под напряжённым взглядом майора мы с Габриэллой уходим и облегчённо выдыхаем, только оказавшись на лестнице. Мы совершенно одни, но я всё равно говорю очень тихо:
— Зря я…
Габриэлла не даёт мне закончить:
— Я должна была это увидеть.
Но её измученный вид убеждает меня в обратном. Моя ошибка может стоить девушки жизни: наверняка Сьерра уже доложила отцу или делает это прямо сейчас.
— Тебе нужно на свежий воздух.
И мне тоже.
Мы оказываемся в небольшом коридоре и подходим к двери. Я бывал здесь раньше, но это было очень давно. Тогда, вопреки всему, я ещё верил, будто на этой станции мы сможем стать человечнее. Тогда я ещё верил, что смогу помогать людям, смогу защитить близких…
Двери разъезжаются. Я слышу судорожный вздох Габи, когда у неё перехватывает дыхание.
— Священное Иоланто…
Что это значит, я не понимаю, но девушка явно впечатлена.
Мы стоим на огромных стеклянных лепестках, которые Габи с таким восхищением рассматривала из окна машины. В центре искрит и переливается стеклянный бутон кувшинки. Внутри него проход и маленькое озеро, а вокруг — островки зелени. Над всей площадкой, прямо в воздухе, висят стеклянные шары, наполненные водой. Солнечные лучи отражаются в них, создавая радугу.
Мы подходим к краю лепестков, и дыхание перехватывает даже у меня. Под ногами сквозь стеклянный пол, далеко внизу, видно город: ряды домов окружены зеленеющими садами; вдалеке по широким улицам к поворотам стремятся машины; туман касается верхушек далёких домов, превращая крыши в причудливые причёски, а вверху медленно ползут белые облака и серые тучи, сквозь которые пробиваются лучи солнца. Это море, подвижное, текучее, и мы утопаем в нём.
— Невероятно, — шепчет девушка, медленно, с опаской приближаясь к краю одного из лепестков и заглядывая вниз.
— Ты не упадёшь, — говорю я. — Здесь есть ограждения, которые не видно, пока не подойдёшь совсем близко.
Мы идём по краю платформы, пока под нами не исчезает город, и вдалеке не становится видно…
— Это вода?! — изумлённо спрашивает Габриэлла, указывая на песчаный берег, где мелкие речушки впадают в небольшое озеро. — Это море?
— Искусственный водоём, — поправляю я, пока девушка поднимает взгляд и впервые видит перед собой всё Третье крыло целиком.
Далеко в степях белеют теплицы, а левее в тумане утопает небольшой, зато дремучий лес.
— Как это возможно? — шепчет девушка восхищённо. — Всё выглядит так, словно мы на планете…
Я легонько подталкиваю её вперёд, указывая, куда смотреть. Тучи проскальзывают в сторону, и на небе показывается огромный экран в узорах и трещинках. На нём сверкает размытый шар солнца, и его лучи щедро одаривают раскинувшийся внизу город.
— Источник энергии остался прежним. Свет Солнца батареи преображают в электрическую энергию. От космических лучей нас защищает воздушный купол. При создании искусственных экосистем в каждом крыле созданы особые природные условия. Здесь, в Третьем самые оптимальные — со сменой времён года, как это было на планете, зимой у нас даже выпадает снег.
— Как вам удалось создать такое? — шепчет Габриэлла. — Мне говорили, что тальпы отправились в космос в металле, лишённые силы природы, осиротевшие без растений и животных. Но здесь всё не так…
— Мы взяли с собой глоток воздуха, но есть и другая сторона: мы убежали, бросив миллиарды людей, а теперь называем это Реньювингом, словно речь идёт о начале чего-то прекрасного. Но в каком-то смысле это конец.
Габриэлла смотрит на меня с пониманием и вдруг произносит слова, которые меньше всего я ожидал бы от неё услышать:
— Начало там, где нет прошлого.
Хочу узнать, откуда она знакома с ними, но девушка останавливается, закрывает глаза и делает глубокий вдох. Я отступаю и со стороны наблюдаю, как кожа Габриэллы постепенно меняется, превращаясь в ярко-жёлтую, а инсигнии загораются так ярко, что проступают сквозь ткань кофты.
— Мы не виним предателей, сбежавших на Тальпу. Мы не возвращаемся к прошлому, — шепчет она едва различимо, — но помним, что искусственный мир обречён. Великий Пожар превратил нас в эдемов, солнечных людей. Мы служим Солнцу, воде, воздуху и земле.
Как и в тот день, когда впервые видел, как Габриэлла молится, я снова чувствую приятный запах жжёной спички. На коже землянки образуются капельки воды, которые переливаются разными цветами. Они поднимаются в воздух и испаряются. Как тогда, ресницы становятся более густыми, волосы наливаются силой, как стебель растения — соком, и локоны рассыпаются по плечам тяжёлым каскадом, достигая тонкой талии.
Она ещё красивее, чем тогда, и, наблюдая за девушкой, я забываю, как дышать.
— Мы называем Вселенную Иоланто и верим в скорое исцеление. Пускай моё сердце стучит в одном ритме с сердцами ближних. Пускай Иоланто направляет меня.
Глаза девушки снова кажутся невероятно яркими, особенно рядом с зелёной кофтой, которая на ней надета. Сложно представить, что это та самая землянка, которая судорожно сжимала в руках мой кулон, в надежде сохранить хоть капельку солнечного света. Сейчас она чувствует себя свободной. Это понятно по лёгкой улыбке, когда она открывает глаза и с детским восторгом любуется городом, разглядывает причудливые фигуры облаков, купается в потоках ветра. Дай волю — она бы нырнула в это море.
До меня запоздало доходит, что я наконец вижу её улыбку. Впервые — настоящую, широкую, от которой сияют не только глаза, но и как будто всё лицо. Так красиво. Так прекрасно. Она настолько наивна и беззащитна, что у меня колет в груди: как такое создание могло оказаться на этой проклятой станции? Я не знаю, какие другие солнечные люди, но что-то подсказывает, что эта девушка — такая единственная во Вселенной…
Я не могу отделаться от навязчивого желания защитить её — укрыть от жестокого мира и стать единственным человеком, имеющим право её оберегать…