Страница 43 из 45
Окровавленный, обезумевший от боли, я мог лишь мычать. Сил чтобы хоть как-то сопротивляться, почти не было… Еще чуть-чуть и я сломаюсь…
— А теперь перейдем к ступням, да, Женечка?
И эта дура стянула с меня берцы с носками, откидывая ненужные вещи в сторону, так же, как и футболку до этого.
Недолгое копошение, и почувствовал, как новая игла вонзается под ноготь, но теперь уже на ноге…
— Ммммммммм!! МММММММ! — пытаюсь кричать, остановить это безумие, но Ларисе все равно — она наслаждается процессом. Игла за иглой, ноготь за ногтем, и бесконечная боль…
Снова скальпель в руке, словно ей было мало того, что сейчас торчит в моей ноге, и снова взмахи руками, новые порезы: на груди, руках, животе, лезвие несколько раз вонзается по самую рукоять уже в другую ногу, и там же остается…
Мне тяжело дышать, в глазах багровая пелена, в ушах свист и слышно, как грохочет сердце… Чувствую, как, постепенно истекая кровью, начинает кружиться голова… Долго такими темпами не протяну. Похоже, что тут я и останусь… Домой уже не вернусь… Ну увижу Машку, не обниму ее и не скажу, как сильно люблю ее! Больше не будем сидеть по вечерам у камина и травить разные байки, то смеша друг друга, то пугая и наоборот… Машулька, сестренка, ты прости, что так произошло… Увидел перед глазами ее лицо и… в сердце потеплело. Люблю эту заразу! Жаль будет ее оставлять, но я уверен, что она справится без меня. Машка — кремень!
Тут же перед глазами возник еще один образ… И от него защемило в груди — Алина. Моя страстная, яростная тигрица… Сильная, независимая, страстная… Синие, как морская пучина глаза, чувственные губы, прекрасные шелковистые волосы…
Яркая, необузданная, смертельно опасная…
«Алина, — мысленно обращаюсь к ней, воскрешая в памяти ее образ до мельчайших деталей, — девочка моя, где бы ты ни была, знай: ты единственная из женщин, кто смогла пробить мою броню, единственная, кого я возжелал настолько, что другие женщины перестали существовать для меня… Ты та, кого я полюбил всем сердцем, только понял это слишком поздно. Ты ушла… Ушла и больше не вернешься ко мне. Но как бы хотелось еще раз увидеть тебя напоследок, прикоснуться… поцеловать».
Эти мысли молниеносно проносились в моей голове… Кажется, я перестал ощущать боль, в теле начала появляться легкость, и повисла оглушительная тишина. Казалось, мир просто перестал существовать.
Тем временем Голева выпрямилась и отошла от меня на несколько шагов, любуясь тем, что сотворила. Ей было плевать, что я нахожусь уже на самой грани жизни и смерти.
— Ах, как же ты сейчас хорош, но… мне кажется, что чего-то не хватает…
Взяла новый скальпель и, подойдя вплотную, резко полоснула по моему лицу…
Задохнулся от новой порции боли, закатывая глаза… Кровь текла отовсюду: лицо, шея, грудь, живот, руки и ноги… С каждой секундой я терял драгоценную жидкость, слабея на глазах… Дышать стало тяжело…Еще этот проклятущий кляп!
И Лариса, словно услышав мои мысли, разрезала скотч и вытащила ненавистную окровавленную тряпку из моего рта.
— Ну что, солнышко, говорить-то можешь?
— П… по…
— Что-что? — сделала она вид, будто прислушивается. — Не разобрала, извини.
И воткнула лезвие, которым полоснула по моему лицу, в тыльную сторону ладони, пробивая ее насквозь… Но я настолько уже был истерзан и обессилен, что не мог не то что кричать, но даже мычать.
— Ты чего молчишь, тварь? — разозлилась Лариса, ударяя кулаком по моему лицу.
Моя голова лишь мотнулась в сторону, а изо рта потекла кровь.
— Лариса! — раздался громогласный окрик Олега.
Голев, тварь! Как жаль, что я не могу порвать тебя на части…
— Ты что натворила? — подбегая к нам, ужаснулся этот мудак. — Он же еле дышит!
— И что? — пожала она плечами, как ни в чем не бывало.
— Ты идиотка! Он мне живым пока нужен был! От тебя что требовалось?
— Что? — улыбнулась она, рассматривая свой маникюр.
— Информацию из него выбить насчет документов, а ты что натворила? — орал Голев, яростно жестикулируя руками. Его амбалы стояли за спиной, переглядываясь между собой и периодически бросая взгляд то на меня, то на непринужденно стоящую Ларису. И у обоих на лице отобразился ужас. Ужас из-за того, что такая хрупкая с виду девушка, могла сотворить с крепким, здоровым мужиком такие зверства!
— Мне плевать на то, что тебе нужно, папочка.
— Развяжите его! — приказал Олег, ужасаясь тому, что сотворила его дочь. — А тебе, Лариса, нужно…
— Что? — зло сощурилась она, тут же переводя взгляд со своих ногтей на отца.
— Научиться держать себя в руках! — закончил Голев, передернув плечами. Похоже, ему и самому не очень-то комфортно в обществе этой безумной.
— Хм, не учи меня, что и как делать, — огрызнулась она, наблюдая за тем, как меня отвязывают от стула.
Чуть было не свалился с него кулем, благо, голевские мордоворты удержали от падения, придерживая за плечи своими ручищами. Я же задыхался, рвано хватая ртом воздух, пытаясь наполнить им легкие, но выходило скверно.
— Лариса, убери с него все это… — брезгливо поморщившись, пробурчал Голев, осматривая меня с головы до ног.
— Мне и так нравится, — не пошла она навстречу, скрещивая руки на груди.
— Он же умрет! — возмутился отец, хмурясь.
— И что с того? Пусть подыхает. И вообще, папочка, закрыл бы ты рот…
— Да ты как с отцом разговариваешь? — заорал он, гневно сверля Ларису взглядом.
— Да какой ты мне отец? Так, лишь одно название. Нормальный родитель никогда не отдаст на воспитание свое чадо такому, как Азов. Да, он был моим наставником, тот, кто научил многому, в том числе и искусству убивать, но ты… Ты не имел права так поступать со мной! И вообще, запомни, раз и навсегда: я делаю лишь то, что хочу! Будешь стоять у меня на пути, отправишься на тот свет. Понял?
Олег, вытаращив глаза, отшатнулся, не ожидая таких слов от той, кого всю жизнь считал дочерью.
— И вообще, где Амир? Этот жирдяй мне денег должен — я фактически устранила того, кто угрожал его делу. А до Беса я еще доберусь.
— Амир ждет внизу, — недовольно проворчал Олег. — Я знаю про ваши делишки. У тебя от «Элегии» идет неплохой процент.
— Ну да. Дальше что? И вообще, я…
— Бе… Бе… — запыхавшись, заливаясь потом и кое-как переводя дух, пытался что-то проблеять ввалившийся жирдяй — Амир собтвенной персоной. — Беги-те! Он… Они… тут!
— Кто? — тут же всполошился Голев, начав озираться по сторонам.
Лариса же моментально подняла с пола мой пистолет, держа его наизготовку, амбалы Олега дружно шагнули вперед, убирая свои руки с моих плеч, и я, не удержав равновесия, упал на бетонный пол, залитый моей кровью.
— Бес и Роук! Они тут! — наконец-то выкрикнул Амир, кое-как отдышавшись, и быстрым шагом, насколько это вообще было возможно, двинулся к Голевым. — Скорее, убейте эту мразь и бежим! Они…
Но договорить он не успел, крякнув, повалился на пол и остался лежать на нем недвижимым.
— Что за… — начал было Олег, но заметил в проеме прохода две фигуры: одна мощная и высокая, другая небольшая и миниатюрная — Бес и Роук, притих на мгновение.
— Бессонов! — процедил сквозь зубы Голев, сморщив нос и нахмурившись. — Какого хера тебе тут понадобилось?
— Да вот, решил прогуляться, — как ни в чем не бывало ответил он, направляя пистолет с глушителем прямо в грудь своему собеседнику, который сейчас пытался скрыться за спинами своих телохранителей.
— Тебе тут не рады. И вообще, Бес, тебя это никак не касается!
— Вот тут ты, Олежка, ошибаешься. Видишь ли, тот человек, которого схватили твои люди, обратился ко мне за помощью, и я любезно согласился ему помочь… — Олег побледнел. — А еще, Голев, ты мне должен. И долг твой такой огромный, что, боюсь, ничто его не покроет, даже твоя смерть.
— А ты что же, думаешь, что весь такой крутой заявился сюда с этой пукалкой и можешь качать права? — выдала Лариса, наставляя пушку в сторону Кирилла.