Страница 16 из 18
Как еще привлечь внимание Рима я не знала, так что пришлось импровизировать. Опасаясь повторения инцидента на шаттле, я поколотила ногой по стене рядом с дверью, решив, что уж она-то точно никуда от меня не денется. Получилось громко.
Дверь скользнула в сторону, я радостно шагнула внутрь и уперлась лбом в ладонь очень озадаченного Рима. К счастью, в этот раз огонь он зажигать не стал, так что мне повезло отделаться легким испугом.
– Ты чего?! – Я поскорее отпрыгнула, предпочитая обойтись без интимной близости с горячим в буквальном смысле слова парнем.
– А, это ты, – он опустил руку и отошел в сторону, давая мне возможность пройти внутрь. – Такой шум подняла! Я решил, у Венимора опять какая-то тварь удрала и теперь по кораблю бродит.
– А что, такое часто случается? – похолодела я. Воспоминания о страхолюдском докторе успели потускнеть, но если его неведомых «тварей» даже Рим боится, то мне вообще лучше в коридор не высовываться.
– Чаще, чем хотелось бы, – проворчал Рим и склонился над столом, ковыряясь в каком-то приборе. – Прошлая зверюшка, помнится, стреляла иголками, и не сказал бы, что мы понравились друг другу с первого взгляда. Особенно, если учесть, что она вылилась на меня из вентиляционной решетки в душе.
Беглый осмотр каюты показал, что Рим, ко всему прочему, еще и жуткий неряха. Все, что можно было выдвинуть с помощью панели управления, здесь было выдвинуто и завалено инопланетным барахлом. На полу тут и там высились горки странных предметов, о назначении которых можно было лишь догадываться. За открытой дверкой гардероба царил такой же бардак, как в незабвенном шкафу шаттла. Голограмма кресла едва виднелась за сваленной на него одеждой. Я пригляделась внимательнее и заметила еще один плащ с крысиной шерстью, в точности как тот, на шаттле, только в этот раз ядрено-розовый. Это что, писк инопланетной моды? Неужели Рим это носит? На попытке представить флиберийца в этом гламурном кошмаре моя фантазия позорно капитулировала.
– Чем ты занят? – поинтересовалась я, осматриваясь в поисках места, куда можно присесть. Более-менее свободной от хлама была только кушетка, но садиться на незастеленную кровать было совестно. К тому же, пройти туда можно было, только петляя между завалами, так что я осталась стоять, сведя руки за спиной, дабы не подвергать их искусу облапать что-нибудь эдакое.
– К высадке готовлюсь. У нас по плану Бран. – Прибор на столе выпустил сноп искр, и Рим прихлопнул их прямо голой рукой. – А ты что, по мне соскучилась?
Подкол я пропустила мимо ушей. Вот это да: мы, оказывается, рядом с другой планетой, да еще обитаемой – иначе зачем бы пришельцы стали на нее высаживаться?
– Вы будете ловить животных?
– Ага, бранийского шмыгореза. Их там всего десяток остался. – Рим на секунду выпрямился, критически осмотрел приборчик и снова склонился над ним. – Надо генокод скопировать, пока окончательно не вымер. Потом можно будет клонировать и разослать в заповедники.
– Возьми меня с собой! – взмолилась я. Посмотреть на инопланетное животное в естественной среде обитания – да разве можно упустить такую возможность? Раз меня не могут вернуть домой, пусть хоть нормальных инопланетян покажут!
– Еще чего не хватало! – Рим от удивления даже оторвался от починки. – Чтобы я вместо шмыгореза ловил неугомонную землянку?
– Я буду хорошо себя вести! – горячо поклялась я. – Ты меня даже не заметишь, возле корабля постою, и все!
– Не замечу, потому что ты не полетишь, – отрезал Рим.
– Но я всегда мечтала увидеть инопланетную форму жизни!
– Ты вообще-то на нее сейчас смотришь.
– Ну ты какой-то не очень инопланетный… – пробормотала я, краснея под насмешливым взглядом. – В смысле, выглядишь почти как человек, разговариваешь нормальным языком, а не щелкаешь там или воешь…
Рим расхохотался, смутив меня окончательно.
– То есть земляне считают инопланетянами только тех, кто вместо слов издает щелчки? Неудивительно, что вы дальше своей Луны не улетели.
– Слушай, ты можешь не издеваться? – обиделась я и слегка приукрасила серую действительность: – Между прочим, перед тобой обученный астробиолог! Жизнь во всем многообразии – моя профессия!
– А моя профессия – следить, чтобы земные астробиологи не вредили чужим экосистемам. Вы со своей-то планетой справиться не можете. На Земле за поколение вымерло несколько десятков видов, и что вы сделали, чтобы остановить это?
– Во-первых, мы постоянно боремся с проблемами экологии, а во-вторых, объясни мне, наконец, что такое это ваше «поколение»!
Рим закончил ремонтировать прибор, выпрямился и защелкнул его на корпусе Кипа.
– Поколение – это средний возраст флиберийца к моменту рождения его внука. Эта единица включена в межгалактический реестр измерений, МИК пользуется ею, когда речь идет о больших отрезках времени.
С математикой у меня были сложные отношения, основанные на взаимной ненависти и отчаянном зазубривании нужных формул, но прикинуть в уме я все же попробовала:
– Примерно сорок земных лет?
– Думаешь, я помню периоды обращения всех планет, на которых бывал?
Я скрипнула зубами и назвала нужные цифры. Приступы высокомерия, которые случались у Рима, неимоверно бесили.
Парень прищурился, вычисляя.
– В земных около семидесяти, я думаю.
– Это вы так медленно растете или долго живете? – опешила я.
– И то, и другое у нас среднее по сверхразвитым планетам. Как раз поэтому именно наше «поколение» стало всегалактической единицей.
Рим вышел в коридор и обернулся, ожидая, когда незваная и не в меру любопытная гостья покинет его каюту. Я помотала головой и решила, что к вопросу о продолжительности жизни на Флиберии еще успею вернуться.
– Рим, пожалуйста! Пожа-а-алуйста! – снова заканючила я, мертвой хваткой вцепившись в его рукав. Даже под одеждой он был непривычно горячим, будто свежеиспеченный пирог, завернутый в полотенце.
– Да возьми ты ее! – неожиданно поддержал меня Кип, но не успела я умилиться, как он разрушил впечатление: – Вдруг получится ее там случайно забыть? Избавишься от проблемы, и даже МИК за жестокое обращение не придерется: эта адреналинщица сама в команду напросилась.
Рим так красноречиво задумался, что я на секунду усомнилась, так ли уж мне нужна эта высадка. Но вдруг больше не будет возможности?
– Рим, прошу тебя! – Я обежала его, вынудив остановиться, и умоляюще заглянула в глаза. – Очень-очень прошу!
Он сокрушенно покачал головой, секунду помолчал, наверняка костеря меня в мыслях последними словами, и наконец сдался.
– Ладно. Но с шаттла ни ногой!
***
Шаттл нырнул в открывшийся шлюз, как чайка в море. У меня екнуло в желудке, но комфортное голокресло справилось с обеспечением удобства однозначно лучше шкафа. К тому же, в иллюминаторах, на этот раз не скрытых за шторками, был такой вид, что неприятные ощущения быстро отошли на второй план.
Под нами простиралась планета с насыщено-синими водами океанов, сочной зеленью материков и белыми облачками над всем этим.
– Кажется, мы сектор перепутали и случайно на Землю вернулись.
Шутку пришельцы не поняли. Рим посмотрел на меня укоризненно, а близнецы обидно рассмеялись. Я решила в отместку прозвать их Эником и Беником, настоящих имен у них все равно нет.
Мы пришли в ангар раньше, и Рим успел рассказать о них в общих чертах, чтобы я больше не называла их клонами. Оказалось, что на Твиник-3 вообще нет различий между людьми. Все население этой загадочной планеты – точные копии друг друга, и все они, по сути, являются высокоорганизованными клетками единого живого организма. Твиникийцы редко покидают родную планету по доброй воле, но общество может их изгнать, если сочтет недостаточно полезными.
– Но если они все клетки одного тела, как же кто-то вдруг оказывается ненужным?
– У Землян есть схожее определение: злокачественная опухоль, – объяснил Рим. – Никто не знает точных причин, по которым твиникийцев признают ненужными, и не вздумай у них спрашивать – это смертельная обида.