Страница 22 из 26
— Я совсем забыл. Хорошо, как бы ты хотела, чтобы тебя называли?
Виртбраслет выдал информацию про Карабаса, одиозный персонаж из детской сказки. Сейчас детям не читают книг. С 6 месяцев младенцы начинают смотреть обучающие видео, и родители заводят им аккаунт в сети Всемирного инфоцентра. Взгляд цепляется за солнце за окном, ласкающее кроны деревьев. Я всегда завороженно наблюдала за рассветом, хотя физики и географы давно объяснили это природное явление.
— Альба, — говорю я. — "Заря" на языке древних римлян.
— Рассвет, значит, — Дерек опять улыбается. — Хорошее имя. Проходи, ясная Заря.
Мой новый хозяин открывает мне дверь. Кукле стоило бы заметить, что данный жест относится к устаревшим, нецелесообразным в отношении индивида-не женщины, но я молчу, распрямляюсь и принимаю приглашение Дерека.
Меня зовут Альба. У меня теперь есть имя.
-
5-МОРЕ
Дерек продолжает мне улыбаться, и ласково говорит:
— Альба, да сними ты в конце концов маску. Или ты веришь в то, что кук…такие, как ты, могут заразить людей?
— Я абсолютно стерильна, хозяин Дерек.
Виртбраслет выводит экран с результатами моего сканирования.
— Зови меня Дереком, ладно? Я все же не какой-то рабовладелец! И сними наконец эту маску!
Я сдираю с себя ненавистную пятислойную тряпку и вдыхаю. Чувствую запах соли, рыбы, солнца.
— Да что ж это я, держу гостью на пороге! Проходи. Или, — лицо Дерека снова освещает теплая и какая-то задорная улыбка, — Альба, хочешь на море?
— Море? А разве море не опасно?
— Не опаснее, чем ходить по красной зоне.
На моём лице отражается тень сомнения. Я смирилась с тем, что у меня несоответствующие реакции для кукол. И такие…прекрасные, и уж точно я не буду сообщать об этом во Всемирный информационный центр.
Дерек берет мои руки в свои и внимательно заглядывает в глаза.
— Альба, поверь, я ни за что не обижу тебя и не причиню тебе зла. Море удивительно. Жителям города говорят, что оно несёт опасность, потому что человечество разучилось плавать, и института спасателей уже давно нет.
Дерек тоже использует устаревшие слова в разговоре, виртбраслет снова выводит экран — люди в красных жилетах, смешные узкие лодки. И вода. Много воды. Столько воды просто быть не может. Это…море?
Мы выходим за порог устаревшего дома Дерека. Мужчина держит меня за руку и это… приятно. На мгновение можно представить, что я человеческая женщина.
— Альба, — я замечаю, что мой хозяин без обуви, — ты не хочешь снять свою обувь? Это не больно, не опасно и не ядовито. Просто поверь.
Я нажимаю на кнопки у колен, стерильные сапоги послушно сползают. Ногам … щекотно, тысяча мелких частиц обнимает мои ступни, некоторые оседают белыми точками на ногах.
— Это песок, — весело замечает Дерек, — это просто песок. Мы с ним идем по мелким щекочущим частицам, и выходим на пристань — длинную дорогу, ведущую к зданию, построенному из досок, чем-то похожему на дом Дерека.
О ржавую ограду разбиваются…затрудняюсь подобрать определение, и виртбраслет тоже молчит… куски движущейся воды. Я вижу, как Дерек не может сдержать улыбку.
— Альба, эта вода — волны, часть моря, волны движутся, есть приливы и отливы. Да, и сети Всемирного инфоцентра здесь тоже нет.
Мы идём по пристани, песок смешно шевелится под моими голыми ступнями, в лицо дует ветер, волны дарят ощущение свежести, и водная громада за оградой не пугает, а вызывает лишь любопытство. Я чувствую себя счастливой, на своем месте. Память почему-то выдала старинную китайскую пословицу. Вместе с моим бывшим хозяином мы изучали китайскую философию.
"Жизнь — сейчас. Будущее никому не обещано".
Как бы я хотела, чтобы это "сейчас" длилось вечно.
6 — РЫБА
Я замечаю, что ветер, дующий в лицо, жаркий и влажный, волосы прилипают ко лбу, однако от массы воды, которую мне все ещё трудно называть морем, идёт прохлада.
— Это сирокко, африканский ветер, — замечает Дерек. — Его ещё называли "ливийский флейтист". Представляешь, Альба, в пустыне этот ветер может переносить красную и белую пыль в другие районы, и тогда в тех местах выпадают кровавые или молочные дожди.
Я представила себе пустыню, бескрайнее сухое море, полное песка.
Дерек держит меня за руку, ему нравиться ко мне прикасаться, и я чувствую приятное тепло, когда чувствую, как мою ладонь накрывают его мозолистые шершавые руки.
Людям запретили прикасаться друг к другу ещё сто лет назад, когда вирус, искусственно выведенный в синьской империи, послужил началом Большой Перезагрузки. С тех пор люди не трогают друг друга, не целуются, не обнимаются. Даже воспроизведением потомства занимаются в специальных герметичных костюмах, для половых органов оставляют отверстия. Обязательна поза "ложки", когда мужская особь находится сзади женской. И ношение масок тоже обязательно.
— О чем ты думаешь? — спрашивает Дерек.
— Мне приятно, когда ты прикасаешься ко мне.
Мужчина внезапно краснеет от моих слов. Тут я замечаю, что мы уже находимся в здании из досок. Здание — прямоугольное, в центре находится большой…камин? очаг? Деревянная устаревшая мебель располагается на расстоянии двух метров друг от друга. Дерек включает свет, не современные галоионные лампы, а старые, дающие тёплый рассеянный свет. От этого освещения становится уютно.
Дерек совершает какие-то манипуляции, и в камине, в центре помещения, загорается пламя. Он видит мое недоуменное лицо и опять улыбается.
— Не бойся огня, Альба. Сейчас я приготовлю нам ужин. Сегодня утром мальчишка-рыбак продал мне замечательную рыбину.
Рыбу? Продал? Мальчишка-рыбак? Этот мужчина устаревший и негармоничный. Во Всемирном инфоцентре его наверняка отправили бы на принудительную перепрошивку, как объекта, опасного для общества. Но я лучше добровольно сожгу себя, как тот учитель, чем расскажу о Дереке. И потом, куклы ни словом, ни делом, ни помыслами не могут причинять вред хозяевам.
— А…порошки? — только и задаю вопрос я.
— Альба, вот увидишь, настоящая рыба куда лучше и питательнее порошков со вкусом рыбы.
Дерек быстро накрывает на стол, вместо стерильных нейропластиковых контейнеров ставит на стол керамическую посуду, алюминиевые вилки, стеклянные бокалы. И одновременно мужчина продолжает что-то делать на костре. От костра исходит приятное тепло, но я знаю, что костер может разрушать.
— Будем открывать тебе мир, — говорит Дерек. — Альба, закрой глаза. И жуй.
Он кладет мне на язык кусочек чего-то, кусочек пахнет морем, он маслянистый, терпкий, чуть солоноватый и тает во рту. Не сравнить с безвкусными и полезными порошками. Я открыла глаза и удивлённо воззрилась на нежно-розовый кусок еды.
— Это та самая рыбина — лосось, Альба, я добавил болонской соли и розмарина. Ну как, лучше порошков?
— Порошки…, - я задумываюсь, чтобы подобрать определение, — никакие. У них нет вкуса. А лосось, — я перекатываю на языке новое слово, — он…тает во рту.
— Тебе понравилось, — расплывается в довольной улыбке Дерек, — попробуй вино.
Он наливает в мой бокал темно-рубиновую жидкость. Напиток отдает кислинкой и слабыми фруктовыми нотками.
— Вижу, рыба тебе пришлась по душе больше.
Я смотрю, как Дерек орудует устаревшими столовыми приборами и повторяю за ним.
— Ну а теперь мы поговорим, — заключает мужчина. — Помоги мне научиться писать, Альба.
Мне не нужен виртбраслет, чтобы вспомнить подготовленную информацию.