Исход

Я прекрасно понимаю, как со стороны выглядит моя идея. Давайте возьмём, бросим всё, всю налаженную и очень комфортную жизнь и переселимся на дикую планету! Ах, да — на ней ещё чужаки обитают, те самые, с которыми мы в своё время насмерть дрались. Грязь, неустроенность, враг под боком и ради чего? Ради сомнительной возможности жить без оглядки на Уголовный Кодекс? Многие задумаются, устраивает ли их такой обмен. Нам с Паладином или Злобным нормально, мы к мирским благам равнодушны, а вот семейные люди отнесутся к перспективе лишиться горячей воды из крана совсем иначе.

Именно поэтому мне нужно использовать все возможные аргументы. Обеспечить если не согласие, то как минимум нейтралитет самых авторитетных лиц, чье мнение могло бы отличаться от моего. И в зону я не лезу отчасти по той причине, что она служит зримым напоминанием колеблющимся — видите, безопасности нигде нет. Пока проход в ментал открыт и оттуда лезет мелкое зубастое содержимое, даже самый упертый домосед нет-нет, да задумается, не слишком ли стало шумно на старушке-Земле.

Сначала в любом случае будет трудно. Сначала пойдут те, кто устал, кому нечего терять. Кто просто не может терпеть ограничения. Может, ещё раз тюрьму навестить?

— Сергачев, Коробок? — с вопросительными интонациями напомнил Мальцев.

— Уряхин, Палий, Изотов, — продолжил я список обычных людей, пользующихся в нашей среде высокой репутацией. — Я готов с ними встретиться, но захотят ли они? Весточку передам.

— Про Белова не забудь. Поддержка родян нам понадобится.

— Его убеждать не придётся, — равнодушно заметил я. — Александр Палыч давно поговаривает о чем-то подобном. Как Мисюрина и его коллег уговаривать, непонятно. И Данила.

У нас в России серьёзных подпольных организаций псионов нет. Конечно, кое-какие группировки действуют и даже на слуху, но в масштабах страны они роли не играют. Зато более чем достаточно официальных, полу-официальных и неофициальных течений, существующих в правовом поле и в то же время по-разному видящих роль псионов в обществе. Родяне давно инкорпорированы во власть, их позиция известна. Куда интереснее, как поведут себя остальные.

С армейцами и прочими силовиками я найду общий язык. Одной Службой мазаны, на одном языке говорим. Они мне поверят. Сложнее будет с теми, кто изначально принадлежал смежным ведомствам, вроде Призрака или Данила. Представителей условно-мирных направлений, вернее, развивавшихся как ответ на запросы или противостояние с людьми. Многих я, разумеется, знаю лично, работали вместе, но отношения у нас совершенно иные; того уровня доверия, которое есть у бойцов, к моим словам у целителей нет.

А убедить их необходимо. В своём сегменте они очень влиятельны. Да и потом: у нас сейчас нет гарантий, что долгосрочное пребывание в мире чужаков псионам не повредит. То, что мы сразу не загибаемся и вроде как адаптируемся, ничего не значит. Возможно, последствия проявятся через десятилетия. Значит, нужны целители. Колония должна выйти на самоокупаемость, то есть предлагать эксклюзивные товары и услуги — отсюда необходимость в артефакторах и других специалистах. Улицы мести или в магазинах у прилавка стоять люди не захотят, следовательно, свалят сии почетные обязанности на духов (шаманы) или искусственный интеллект (ментаты, аналитики).

Псион, конечно, во многом самодостаточен. Выброси меня в Антарктиде голышом — выживу. Но ведь хочется не выживать, а жить, причем с комфортом. На текущем уровне развития это может обеспечить только цивилизация, общество.

Я понимаю, что того же Данила с места сдвинуть будет сложно. У него статус, ученики, обязательства, репутация, любимая работа и масса иных причин, власти на него не особо давят и берегут ценнейшего специалиста. Врачи нужны всегда. Однако, во-первых, законодательных барьеров становится больше и они начинают раздражать даже сверхлояльных псионов. Это не психология — это физиология. Ты можешь притянуть предмет телекинезом, а нельзя. Ты способен провести мгновенную диагностику пациента, но сначала обязан взять у него подписанное разрешение. Ты можешь перейти в рабочий кабинет прямо из дома, но не имеешь права использовать пространственные перемещения для личных целей без согласования. Твоя реакция в десятки раз быстрее человеческой, но правила ПДД едины для всех.

Сказать, что псионы умнее или на порядок рациональнее, нельзя. Нет, не умнее. В среднем у нас уровень ай-кью выше, но не за счет природных способностей, а благодаря лучшему образованию, специальным медитациям, психическим практикам и кое-чему ещё. Причем тот же Коробок по части умения шуровать мозгами до сих пор даёт мне фору — потому что он гений, а я нет. Правда, у меня, как и у других ментатов, есть умения проваливаться в аналитический транс, ускорять личное мышление, делить сознание на множество потоков и много чего ещё, приобретенное долгой учебой и помогающее быстро находить решения возникающих задач. Всё то, что позволяет родянам и их собратьям в иных странах считать псионов отдельной расой, стоящей на более высокой ступени эволюционной лестницы.

Сомневаюсь. Несмотря на вроде бы очевидные факты — всё равно сомневаюсь.

Нормы людей далеко не всегда подходят псионам, и чем выше уровень, тем сильнее расхождение. На этом я и собираюсь сыграть.

Конечно, до того момента, когда ТАМ образуется полноценное государство, ещё далеко. Но задумываться о его функционировании и закладывать основы следует уже сейчас. Я это понимаю, Монах это понимает, потому и участвует активно, другие девятки тоже понимают. Осталось убедить обычных людей. Вроде бы, задача простая для меня, сильнейшего ментата планеты — и нельзя. Точнее, лучше до подобного не доводить. Если припрет, откорректирую мысли правителей, но крайне желательно, чтобы решения они приняли сами. То, что сейчас не существует методов отследить вмешательство на столь глубоком уровне, не означает, что их не появится позднее. И если лет через двадцать у правительств Земли возникнет уверенность, что мы на них воздействовали… Невозможно предсказать последствия. Просто — никак.

Интерлюдия 5

В здании Центрального аппарата правительства было непривычно шумно, людно и суетливо. По коридорам таскали папки наперевес посланцы из Управления делами, сталкиваясь нос к носу с гонцами из федеральной безопасности и других силовых ведомств. Коридоры пестрели от гражданских пиджаков и самых разнообразных погон. Непрерывно звонили телефоны, хлопали двери, эта какофония смешивалась с шелестом шин и автомобильными гудками из приоткрытых окон. Причин всей этой суматохи Борис не знал, да и знать особо не хотел — его дело маленькое: обеспечивать связь и следить, чтобы техника работала без сучка, без задоринки. Серверы не зависали, коммутаторы соединяли, а потоки данных шифровались и своевременно передавались куда следует. Страшно хотелось курить, но отлучиться из аппаратной не получилось даже на минутку: Президент затеял очередное селекторное совещание не то с министрами, не то с силовиками, кто их там разберет. Борис даже не смотрел на десяток маячивших перед ним мониторов, так, слушал вполуха, не вдаваясь в содержание разговора, чтобы не пропустить тот радостный момент, когда они уже, наконец, закончат, и можно будет убежать в курилку.

Должность у него маленькая, зато дюже информированная. Поэтому из страны выехать нельзя, общаться с кем попало нельзя, называть место работы нельзя… Единственный плюс — зарплата хорошая.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что вообще происходит? Почему сегодня ко мне подходит секретарь и просит утвердить план эвакуации учреждений из Кремля? Как до такого дошло?

— Есть вероятность, что разрастание зоны…

— Это я понимаю. Я не могу понять, почему она вообще появилась. Да, кстати, почему мы её до сих пор не закрыли, я тоже не могу понять. Иван Андреевич, что ваш Покойник говорит?

— Он говорит, что закрыть её нашими силами невозможно. По агентурным данным, Ирландец утверждает то же самое.