Инкогнито (ЛП)

========== .: О д и н :. ==========

Плотный почерк на пергаменте перед ней расплывается в дымке собственных слез.

Тем не менее, Гермиона крепче сжимает бумагу, пальцами сминая края. Сморщившись, она смахнула слезы и вновь перечитала верхнюю строку.

Клиент пятьдесят четыре: Двадцать шесть лет. Мужчина. Лондон, Англия.

Оценка совместимости: Девяносто шесть процентов.

Когда сразу после разрыва с Оливером она по собственной глупости прошла тест на совместимость, в ее голове было пусто. Глупое, импульсивное решение, которое в конечном итоге никак не повлияет на ее жизнь.

Если быть честной, она думала, что магия, стоящая за этим, была фальшивкой. Даже сейчас она не знает, во что верить. Число кажется абсурдно высоким, но даже если бы это было правдой, ей все равно.

Утренний выпуск «Ежедневного пророка» лежит на столе, насмехаясь над ней, на обложке которого движется фотография Оливера Вуда и его новой девушки. Еще одна одинокая слеза вырывается на свободу, скользит с ее щеки и падает на чистый пергамент.

Она не может больше думать об этом. Не может позволить себе зацикливаться.

Потянувшись за пером, она макает его в чернильницу и, не обращая внимания на дрожь в руке, пишет.

Пятьдесят четвертый,

Сегодня вечером мне нужно забыть свое имя. Инкогнито. Ты можешь мне помочь?

Семьдесят третья

Она смотрит вслед улетающей сове, каждая частичка ее тела сжалась, истощилась, глаза и душа наполнились отчаянием.

Это не то, для чего предназначены тесты на совместимость. Конечно, совпадение на девяносто шесть процентов маловероятно, и если бы оно было реально, то она бы хотела узнать этого человека.

Но сегодня Гермиона обнаружила, что ей все равно. Сегодня она не хочет рассыпаться в прах от собственного отчаяния — она хочет разбиться на части от рук другого.

И ей все равно, увидит ли она его когда-нибудь снова.

Ответ приходит только через двадцать минут, и ее сердце колотится в нетерпеливом ритме, когда она возится со свертком пергамента. Письмо такое же короткое, как и ее собственное, написанное изящным почерком.

Семьдесят третья,

Без проблем. Где и когда?

Пятьдесят четвертый

В ее жилах бурлит энергия, но она не позволяет себе сейчас слишком много думать. Гермиона никогда не делала ничего подобного — ей никогда не хотелось предаваться подобным утехам. Но после четырех лет совместной жизни ее бывший парень съехал почти неделю назад, и она постепенно сходит с ума.

Поэтому она переворачивает пергамент, записывает свой адрес и время и отправляет сову, пока у нее не сдали нервы.

Затем она переодевается в то, что купила для Оливера — черное, кружевное, атласное нижнее белье — то, что он никогда не увидит. Натянув в дополнение пару чулок, она накладывает чары на лицо и голос, изменяя их.

Кем бы ни был Пятьдесят четвертый, вряд ли она встретится с ним после этого. Гермиона не хочет, чтобы он знал, кто она такая.

Ее сердце замирает от предвкушения, когда в дверь тихонько стучат. Она отодвигает засов, распахивает дверь и отступает назад, чтобы впустить гостя. Сердце колотится в горле, кожу покалывает, когда она пропускает его.

Пятьдесят четвертый высокий и жилистый, не изобилует мускулами, но и не совсем тощий. Его лицо, как и ее, размыто и неоднозначно, и она не может определить точный оттенок его волос. Как будто каждый раз, когда она долго смотрит на него, мысли отвлекаются на что-то другое. Это же, должно быть, происходит и с ним.

— Привет, — мягко говорит она, — проходи.

— Спасибо, — отвечает он.

Даже если она знает его, волшебный Лондон — достаточно большое сообщество. В конце концов, она может никогда не встретиться с ним на улице. Даже услышав где-то его голос, в дальнейшем она никогда его не узнает.

— Спасибо, что пришел, — доброжелательно говорит она.

— Всегда пожалуйста, — он входит в дом, отряхивает дорогое пальто и оглядывается по сторонам. Он поворачивается к ней лицом, оглядывая ее тело с головы до ног. Под покровом кожи тут же разжигается тепло, а на лице появляется предательский румянец из-за столь пристального внимания. — Значит, ты — мои девяносто шесть процентов.

В заявлении слышна насмешка, он относится так же скептически по отношению к результатам, как и она. Эта мысль успокаивает нервы. Часть ее беспокоилась, что он захочет узнать, кто она такая. Что он может хотеть от нее большего, чем просто ночную интрижку.

— Видимо, да, — с тихим смешком говорит она. — Хотя я не уверена, что до конца верю во все это.

Он мгновение молча оценивает ее.

— Для ясности, значит, ты не хочешь знать, кто я.

— Нет, — она покачала головой, желая не делать ситуацию более двусмысленной. — Только один вечер. Ты тоже не хочешь знать?

— Нет, если ты не хочешь.

— Хорошо, — она с облегчением вздохнула. — Я… никогда этого не делала.

Пятьдесят четвертый издает низкий смешок, который проникает прямо в ее сердце. Она обнаружила, что, несмотря на нервозность, не может дождаться, когда приступит к делу.

— Это прекрасно, — говорит он. — Заверяю тебя, я тоже никогда таким не занимался.

Гермиона испускает тихий вздох, делая шаг ближе.

— Могу я предложить тебе что-нибудь поесть или выпить?

Она видит намек на теплоту в отдельных вспышках его личины, не в состоянии сосредоточиться более чем на одной черте одновременно. В сознании не получается собрать его образ воедино.

— Все в порядке, — мурлычет он, одной рукой нащупывая узел галстука, а другой обхватывая ее бедро. Его ладонь большая, а хватка напористая. — Ты выглядишь достаточно отлично, чтобы полакомиться тобой.

Желание беспрепятственно проникает в нее, и Гермиона обхватывает рукой его шею и притягивает к себе. Вдох срывается из ее рта, легким ветерком касаясь его губ:

— Угощайся, — а затем увлекает его губы в поцелуй.

Когда она решила анонимно заняться сексом с незнакомцем, совершенно не ожидала такого накала. Когда он целует ее в ответ, проникая языком между губ, она жаждет забраться на него, почувствовать его внутри себя.

Чувствовать все.

И не чувствовать ничего.

— И, — пробормотал он между поцелуями, проводя ртом по ее скуле, а ладонью скользя к ягодицам, — это только на эту ночь.

Гермиона замирает, напрягается, гадая, не собирается ли он уйти.

— Да, — шепчет она. — Только на эту ночь.

Если бы ее это действительно волновало, то она могла бы искренне заинтересоваться его личностью, узнать поближе, понять, есть ли у них что-то общее. Из-за чего-то ведь этот пресловутый тест связал же их. Ей стало интересно, задумается ли она об этом позже. Подумает ли он.

Но в свете ситуации с Оливером она не особенно благосклонна к мыслям о романтике, отношениях или обязательствах. Она хочет только этого, нуждается в огне, бурлящем в ее венах, в возбуждении, скопившемся между ног.

И конечно, если один человек на свете способен заставить ее чувствовать себя потрясающе сексуально, то это должен быть человек, с которым она почти полностью совместима.

Человек, который, будь она менее измученной и более идеалистичной, мог бы стать чем-то сродни родственной душе.

Его губы встречаются с ее шеей, когда Гермиона снимает с него рубашку, обнажая гладкую кожу его груди и живота. Она опускает руки вниз, чтобы ослабить пряжку его ремня, ободренная обстоятельствами. Даже если завтра они пройдут мимо друг друга на улице, он не узнает, кто она.

Не будет знать ни ее репутации, ни того, что она делала в прошлом, ни того, кто ее друзья, ни других вещей, которые люди используют для того, чтобы сделать вид, что они ее знают.

— Тогда нам придется извлечь из этого максимальную пользу, — он снова дышит ей в кожу. Дрожь пробегает по ее позвоночнику, когда он ведет ее на кухню, опуская на край стола.

Дыхание застревает в горле, сердце бешено колотится в груди, и она поднимает взгляд на него. В его глазах сверкает что-то сродни жару, но цвет переливается разными оттенками, не задерживаясь надолго, чтобы она не могла определить его настоящий оттенок глаз.