Второй шанс

Девочка уставилась на меня огромными глазами, заглядывая прямо в душу. Ещё пару секунд она хмурилась, выискивая что-то в моём взгляде, а потом её лицо просветлело, и девочка снова кивнула.

— Вы отвезёте меня домой?

Я выдохнул. Маша доверилась мне, а это самое важное. Теперь главное не облажаться…

— Нет. Думаю, сегодня тебе придётся остаться в моей квартире. Она огромная, и из окна видны красивые небоскрёбы.

Девочка снова нахмурилась.

— Как только мы приедем ко мне, позвоним доктору твоей мамы, и ты сама у него всё спросишь, хорошо?

— Лучше вы, — ответила Маша, снова нахмурившись. — А потом расскажете мне. А когда мама поправится?

Хотел бы я знать. Чёртов фельдшер со скорой должен был позвонить пять минут назад… Пока я даже не знаю, насколько серьёзны травмы.

Конечно, душа протестует и требует мчать в больницу, но я не могу. Не везти же туда Машу?

Звонок телефона прозвучал довольно тихо, заглушаемый традиционными звуками школьного фойе после уроков, и я расслышал его не сразу.

Неизвестный номер.

— Маша, тебе нужна помощь с одеждой? — кивнул на вещи, которые девочка всё ещё прижимала к себе.

Ребёнок мотнул головой, и я продолжил:

— Тогда одевайся вот здесь, — кивнул на скамейку у окна, — а я подожду тебя.

Маша молча двинулась к скамье, и я быстро принял вызов, отойдя к белой колонне.

— Здравствуйте ещё раз, — суетливо заговорил мужской голос, — мы на месте. Предварительно закрытая черепно-мозговая и переломы рёбер. Точнее станет известно после диагностики. Врач уже принял.

Я оперся рукой о колонну, прикрыв глаза. Снова ни черта не ясно. Черепно-мозговые травмы бывают разными…

— Фамилия лечащего врача, — прохрипел в трубку.

— Лукин, — последовал незамедлительный ответ.

Я сбросил вызов и набрал номер из быстрого доступа.

— Лукин. Ты на месте?

— Паркуюсь, — ответил Сергей.

— Думаю, я не должен объяснять, что от тебя требуется?

— Конечно, нет, Игорь Сергеевич. Вы подъедете?

Снова прикрыл глаза, выругавшись про себя. Конечно, я должен.

— Нет, сегодня я не приеду. Не тащить же ребёнка в больницу. И оставлять с незнакомыми людьми в такой ситуации нельзя.

Бросил взгляд на Машу. Она неторопливо застёгивала липучки на чёрных лакированных ботинках, и её лица не было видно из-за тучи рыжих локонов. Сердце защемило. Плачет?

— Не раньше, чем завтра утром. Жду звонка.

И я отключился.

Маша уже застегнула куртку и стояла у скамейки, прожигая меня взглядом своей матери.

— Ну что? Поехали?

Вечером девочка сидела на тёплом полу в моей гостиной.

Обнимая огромного зайца одной рукой, второй она ела кукурузные палочки и смеялась над какими-то глупыми мультиками.

Знаю, что так нельзя, но воображение напрочь отказывалось работать. Думаю, я поступал бы также и со своей Машей, если бы на тот момент у меня были деньги. Сначала девочка отказывалась и стеснялась что-то покупать, но глаза горели. В итоге Маша выбрала этого зайца, набор для творчества, пару раскрасок, которыми была занята полдня, и несколько упаковок какой-то сладкой гадости. Других способов поднять ребёнку настроение я не придумал.

Я взял детскую зубную пасту, несколько щёток в форме зайцев и фей и попросил Машу выбрать для себя пижаму.

Поужинав, мы сделали уроки и договорились, что после мультиков пойдём спать.

Всё оказалось не так страшно. Маша — очень хороший ребёнок, с ней легко. И я быстро вспомнил потерянные навыки. Это даже приятно. Попытаться восполнить пробелы…

— Ну что? Умываться и спать?

Я поднялся с дивана, устало проведя рукой по волосам, и Маша послушно встала с пола и выключила телевизор.

В комнате моей дочери девочке понравилось. Особенно порадовала её огромная кровать и пушистый плед.

— Дядя Игорь, — прошептала из-под одеяла, — обычно я сплю с мамой… Или с бабушкой. Может, вы посидите со мной немножко?

Я грустно улыбнулся. Конечно. Детей надо укладывать спать… Не помню, до какого возраста, но Маше сейчас очень непросто.

— Почитать тебе?

Синие глаза заискрились, и я понял, что попал в точку. Открыв на смартфоне сказку, начал читать с выражением.

Маша уснула минут через пять.

Немного стащив одеяло с детского лица, чтобы ребёнку легче дышалось, вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой.

Завтра утром отвезу Машу в школу, а заберут её уже бабушка с дедушкой.

А я сразу поеду в больницу. Сам поговорю с врачом.

Алиса будет оставаться в палате интенсивной терапии несколько дней, но, по словам Сергея, доктор утверждает, что это, скорее меры предосторожности. Алиса отделалась лёгкими травмами, только в больнице всё равно проведёт не меньше двух недель.

Сейчас её обкалывают обезболивающими и снотворными, и девушка практически не бывает в сознании.

И у меня есть пара дней перед тем, как мы снова поговорим. Хотя уже совершенно точно знаю, что именно скажу Алисе.

Но я подожду. Теперь это не имеет значения.

ГЛАВА 48

Я периодически просыпалась, но практически сразу снова погружалась в небытие. Плохо понимала, где нахожусь. Не чувствовала тела, только постоянную жажду.

Стоило лишь открыть глаза, прибегала женщина в голубом халате, давала мне попить через трубочку, за что я была безмерно благодарна, крутила что-то на пищащих приборах, и по вене на руке разливался холодок.

Я снова проваливалась в сон.

Я совершенно потерялась во времени. Помнила, что Игорь сказал о Маше. О том, что всё будет хорошо. Но, не понимая, как долго нахожусь в больнице, начала переживать.

И в одно из моих коротких пробуждений милая молодая медсестра тихонько сказала, перед тем, как отправить меня по ту сторону реальности:

— Игорь Сергеевич просил передать, что с вашей дочерью всё в порядке. Сейчас она с вашими родителями. Им сообщили сразу после того, как приземлился самолёт. Завтра вы сможете им позвонить.

Испытав невероятное облегчение, я снова закрыла глаза, погружаясь в спокойный принудительный сон.

На этот раз я просыпалась медленно. Тело ныло, но я радовалась, что, наконец, могу его чувствовать.

Правда, пришла и боль.

Сильно ныли бока, и голова побаливала. Я простонала, и, почувствовав шевеление справа от себя, резко распахнула веки.

Игорь стоял у окна, и мне пришлось зажмуриться из-за яркого света, который, после многочасовой кромешной темноты, буквально резал по глазам.

Суржевский, заметив мои страдания, закрыл жалюзи и спросил:

— Лучше?

— Да, — вышло очень хрипло. Я прочистила горло и продолжила: — Спасибо.

Мужчина не ответил. Он сделал один шаг по направлению к кровати и замер, всматриваясь в моё лицо. Он не улыбался, не хмурился, его лицо снова не выражало ни единой эмоции. Зачем он здесь?

— Сколько времени? — спросила. Вопросов у меня было очень много. — Долго я была без сознания? Как Маша? Её ведь не пускали ко мне?

Игорь ответил не сразу. Он ещё раз пробежался холодным взглядом по моему лицу, словно фитиль, поджигая бледную кожу, и только потом сказал:

— Выглядишь не очень, красная шапочка. Как самочувствие?

Я слегка усмехнулась честности Суржевского и ответила правду:

— Бывало и лучше. Честно говоря, не отказалась бы от небольшой дозы обезболивающего. Только без снотворного… Я выспалась на пару лет вперёд.

— Прямо под твоей правой рукой пульт. Нажми на синюю кнопку.

Нащупав пальцами необходимый предмет, поднесла его к лицу и нажала на круглую клавишу.

Через минуту в палату буквально влетела медсестра.

— Проснулась, спящая красавица? — спросила женщина, улыбаясь. — Как чувствуешь себя? Голова болит?

— Введите Алисе Александровне обезболивающее, — прогремел голос Суржевского.

— Конечно, — ответила медсестра и вышла из палаты.

Игорь не сказал ни слова. Я тоже молчала, не зная, как реагировать на его присутствие.