Жертвуя малым

Мазнув по мне взглядом, смесок поклонился старшему мусорщику.

— Таг’и домг (благодарю за помощь), — сказал смесок, а старик, нахмурившись, сплюнул ему под ноги.

— Тууп’куп бумыг дорранрат Дзонни (я делаю это не ради тебя, Светлый), — отвечал он, и отступил от смеска на положенное расстояние. Его напарники, утратив к нам интерес, направились к бочке, послужившей нам убежищем, чтобы запечатать ее обратно.

А Соль подошел ко мне, как ни в чем не бывало, взял за руку и потянул к краю платформы. Наша дрезина находилась на железнодорожной насыпи, вдоль которой по обеим сторонам тянулся глухой забор, и поведение смеска недвусмысленно указывало на то, что он собирается сойти здесь.

— С ума сошел! — уперлась я, когда он, дергая меня за собой, сделал движение спрыгнуть вниз. — Я не слезу!

— Надо, — сказал мне Соль и, развернувшись, подхватил за плечи и под коленками.

Не успела я и глазом моргнуть на такое хамство, как он, держа меня на руках, соскочил с дрезины.

Я с отчаянием оглянулась на плебеев. Двое из них подошли к поршням, источнику движущей силы машины, и взялись за рычаги. Остальные обступили бочки, приготовившись следить, чтобы ни одна из них не упала. Никто из этих полулюдей в нашу сторону не смотрел.

Соль легко спустился вниз по насыпи, и остановился в двух шагах от забора. Продолжая держать меня на весу, как нечто незначительное, он развернулся и раскрыл ладонь в прощальном жесте. Плебеи качнули поршни, раздался лязг, скрежет, и огромная неуклюжая дрезина нехотя подвинулась на рельсах. Сквозь резкие стоны огромного механизма раздался хрипловатый, отчетливый голос артельного:

— Они там бродят, за границей Круга не-спящих. И атаман О'Брайан, и ныр-Туарег, и молодой Дано… — он помолчал, стоя на краю платформы, как капитан на носу корабля. Темные глаза его, вопреки всем правилам, с прищуром смотрели прямо смеску в лицо. — Ты отвяжешь их души, Светлый?

Забыв страх и негодование, я покосилась на Соля. О чем идет речь, неужели..?

— Конечно, данг, — отвечал тот мягко. — Таков долг, — он поклонился, заставив меня вцепиться ему в плечи. — Ничтожная благодарность за их великое и благородное деяние.

Старик, не дрогнув ни единым мускулом, кивнул и отвернулся. Дрезина, кряхтя, медленно глотала железнодорожное полотно, и уползала от нас, как старая усталая черепаха. Когда она уменьшилась до размеров коробки, а плебеи на ней стали напоминать крохотных игрушечных человечков, Соль опустил меня на землю.

— Не следует ли тебе объясниться? — спросила я.

— Да, ты права, — не глядя на меня, Соль кивнул. — Нужно было попасть в Лисью слободу, и вот, зашибись, до нее рукой подать. За способ доставки прости и не вини исконных людей, они были вынуждены поступить именно так, а не иначе.

— Что все это значит? — с недоумением спросила я, когда он замолчал.

Но расширять реплику смесок не намеревался, а вместо этого неспешно зашагал вдоль забора, как будто приглядываясь к нему. Мне не осталось ничего иного, как последовать за ним.

Забор был высоким, составленным из монолитных каменных плит, скрепленных раствором. Он казался непроходимым, и о том, что в нем есть лазейка, я узнала лишь тогда, когда Соль указал мне на нее. На стыке двух плит был проделан лаз, занавешенный тканью серого цвета, точь-в-точь такого же, как у стены. Под тканью обнаружилась доска, заменившая собой камень. Я думаю, даже дорожная инспекция, окажись она здесь ненароком с проверкой, не догадалась бы, что перед ней подделка.

— Не боишься, что я сообщу, куда следует, о том, что здесь увидела? — злорадно спросила я, наблюдая, как Соль отодвигает с лаза доску.

Он поглядел на меня без выражения и знаком показал, чтобы я втиснулась в лаз.

— Примешься болтать, — добавил, пока я с сомнением примеряла свои размеры к размерам лаза, — пожалеешь.

Я хмыкнула, но мне стало не по себе. Мы находились в дикой местности, за пределами Саракиса, а я ни слова хорошего об этих краях не слышала. И я даже не знала, кто таков Соль, на самом-то деле! По меньшей мере, подозрительный тип, преступник и вор.

— Пока помолчу, — буркнула я, осознав все обстоятельства. — Но, знаешь, не думаю, что смогу протиснуться сквозь это… — я указала на лаз, и перевела взгляд на Соля. Одной рукой он держал доску-обманку, другой придерживал надо мной навес из маскирующей ткани.

— Сквозь этот лаз способен пройти крепкий мужчина, — возразил смесок. — Ты тоже способна, несмотря на некоторые мясистости, — его бесстрастный взгляд скользнул по моей фигуре, заставив невольно смутиться.

— Платье запачкается, — добавила я новый аргумент, но Соль только головой покачал.

— Не поздно грязи испугалась? Вообще-то, если хочешь, можешь остаться здесь, — и он слегка качнул доску, намекая, чтоб я освободила дорогу. — Вечерняя бригада исконных людей, возможно, заберет тебя обратно.

— Ха-ха, прекрасный повод избавиться от меня! — я деланно рассмеялась. — Не дождешься! — я развернулась к лазу лицом и, перевесив сумку с живота на плечо, втиснулась между крошащимися плитами. От тесноты сделалось не по себе, я зажмурилась. Привстав от усердия на цыпочки, я по-крабьи засеменила вдоль плиты, шаря по ней вытянутой рукой. Наконец, пальцы нащупали занозистую деревянную поверхность. Я повернула голову, и в полумраке увидела другую доску, сестру той, что держал приподнятой Соль на входе. Я толкнула ее. Со скрежетом доска поддалась и сдвинулась в сторону. Я устремилась в узкий проход, запуталась в ткани, и, отбиваясь от нее, вывалилась из лаза по другую сторону забора.

Я рухнула на колени в жухлую траву, росшую вдоль стены, и блаженно привалилась спиной к нагретой плите. Вознесла молитву Кобыле, и стала дожидаться Соля, который почему-то замешкался с выходом.

«Застрял», — с ленивым злорадством подумала я, наблюдая вытянутое и узкое облако в прозрачном небе над головой. Было странно знать, что находишься снаружи города, на нечистой его стороне, и все же обнаружить здесь такое же высокое небо, и солнце, набухающее теплом, и мягкую бледную, как старческие волосы, траву с лохматыми головками первых одуванчиков. Далеко впереди высилась громада свалки и мусорного завода, по левую руку можно было разглядеть сортировочную станцию, куда направились плебеи, а по правую — стену Внутреннего города, еще более высокую, нежели та, у подножия которой сидела я. Пока я на глазок прикидывала, какое расстояние отсюда до Вторых западных ворот, из пролаза выбрался Соль. Выглядел он уже отнюдь не так щеголевато, как утром: одежда в пыли и грязных пятнах, шляпа набекрень, коса растрепана. В вытянутой руке он держал торбу. С поклажей на плече, разумеется, в узкий лаз ему было бы не попасть.

Парень вышагнул на траву рядом со мной, небрежно отряхнулся, ловко задвинул доску и, вернув маскирующую ткань на место, разровнял складки. Приложил козырек ладони ко лбу и стал глядеть в сторону завода по переработке мусора. За ним, этим заводом, если я правильно помнила карту, на расстоянии пары-тройки километров располагалась плебейская рабочая слобода, а далее рудник и штольни, частично уже заброшенные. Затем горы становились выше, леса на их склонах непролазнее и, кроме редких исследователей и отшельников, никто другой на западных склонах Срединных гор не жил.

Наш путь, объяснил мне Соль, лежит мимо завода и свалки мусора, раскинувшейся возле него. Мы должны преодолеть его незамеченными, поэтому нам придется сделать крюк и двигаться через полосу чахлого леса, оставшегося после вырубок. «И никакой отсебятины, — добавил смесок веско. — Здесь можно встретить патруль с собаками или кое-что похуже».

Соль изрек все это, а потом пошел, с места в карьер, мне ничего другого не осталось, как встать и последовать за ним.

Ходьба развеяла сонливость, а свежий ветерок немного сбил помойный запах сгнивших яблок с нас обоих. Я шла за споро шагавшим Солем и удивлялась себе, впервые оказавшейся по эту сторону городских стен. Если бы еще вчера кто-нибудь сказал мне, что такое возможно, я подняла бы его на смех. Однако сейчас мне было не до шуток. За считанную стражу я очутилась вне пределов известного мне мира, и спутником моим был человек, о котором я не знала ничего, кроме имени и того, что он был соучастником преступления. Уж чего, чего, а такого развития событий я, соглашаясь встать под патронаж донны, и помыслить бы не смогла!