Страница 17 из 19
Участники процессии пошли курить, и Владимир без особого желания за компанию посидел вместе со всеми. Молчаливым и кратким оказался этот перекур, потому что всем тягостно было сознавать, что каждого может ожидать подобная малопонятная перспектива.
Ему хотелось спать, он шёл узким коридором, а ноги сами собой привели его к телевизионной комнате. И он подумал – вдруг сможет чем-нибудь подсобить медицинскому персоналу и тому, кто лежал рядом с теннисным столом на чистой серой казённой простыне, постеленной на жидкий казённый поизносившийся полосатый матрас. Может, нужно будет сделать что-либо простое – передать, принести или позвать кого-либо.
Женщина в меховой жилетке стояла на коленях рядом с матрасом, обоими прямыми руками опиралась на область сердца товарища по проблеме и время от времени делала сильные ритмичные нажатия на левую нижнюю часть грудной клетки. Надавливала она энергично, используя всю массу своего хрупкого тела.
Виталий Даниилович расположился по другую сторону матраса. Он держал запястье правой руки лежащего на матрасе пациента и специфически приговаривал:
– Хорошо, давай, Рита, есть!
Неожиданно Владимира точно током дёрнуло – всего-то две ночи назад он сам лежал на спине в просторной кровати на седьмом этаже. Отличалась ситуация тем, что в телевизионной комнате отделения ГНД на его глазах разыгрывался трагический финал, полный пессимизма. Здесь, под высоким потолком, испещрённым трещинами, витала зловещая опасность. И вдруг в его ушах зазвучали и мелодия, и слова: «Когда оно придёт твоё мгновение?».
Пациент лежал без каких-либо движений; сердце его самостоятельно работать отказывалось.
Место Риты занял Виталий Даниилович и продолжил делать наружный массаж сердца, а она сместилась ближе к голове распростёртого мужчины и нагнулась к его лицу. Она зажимала его нос большим и указательным пальцами правой руки, в то время как левая её рука держала подбородок и открывала рот запрокинутой головы тяжелобольного человека. Глубоко вздохнув, она делала резкий энергичный выдох в ещё тёплые губы пациента. И естественно, и странно было видеть, как грудная клетка и живот мужчины приподнимаются и расширяются, из-за того что в его лёгкие поступал воздух, выдыхаемый миниатюрной Ритой. В это время дежурный врач сдавливал периодически грудную клетку, что способствовало выдоху мужчины, и Владимир подсчитал, что на одну искусственную вентиляцию лёгких приходится пять надавливаний наружного массажа сердца.
Эпизодически дежурный врач прекращал надавливания и проверял пульс на запястье и шее пациента. Манипуляции многократно повторялись, Рита сняла жилетку, но реальный положительный результат отсутствовал.
И где-то близко уже находилась строгая коварная старуха в белом балахоне с белой острой косой, и её холодное присутствие уже чувствовалось. Может быть, она, подстерегая жертву, заглядывала в тёмное высокое зарешеченное окно и катастрофически приближалась гораздо быстрее действий медицинских лекарств и ухищрений.
Скорая приехала, когда часы Владимира показывали 2:30. Рита поднялась с колен и, опустив тонкие руки, встала рядом с Владимиром у теннисного стола, передвинутого вплотную к левой стене.
Доктор скорой помощи поставил потёртый старомодный саквояж на сколоченную из свежих строганных досок длинную самодельную скамью. Вся светло-жёлтая скамья оказалась усеяна более темными овальными кружками.
«От сучков хвой ной древесины должен исходить аромат смолы», – почему-то пришла Владимиру мысль, но ощущался лишь настырный аптечный запах медикаментов.
Короткий ультрамариновый халат врача скорой помощи скорее походил на удлинённый пиджак и имел четыре кармана, отороченных голубой каймой. Скорее всего, эта фирменная спецодежда спроектирована или даже создана за рубежом. На левом нагрудном кармане висела табличка, откуда следовало, что фамилия врача Розенштейн, а зовут его Аркадий Яковлевич. Его чуть расклешённые тёмно-синие брюки несли чётко выраженные острые стрелки. Тёмно-коричневые ботинки с толстыми шнурками выглядели очень даже основательно и солидно.
Выслушивая дежурного коллегу, врач скорой помощи осматривал распростёртое на матраце тело. Он поскрёб правой рукой затылок, на котором собрались остатки пепельных волос, а передняя часть его черепа была лысой абсолютно, напоминая бильярдный шар и по форме, и по цвету.
Медик сделал внутривенно два укола с кратким перерывом и сам начал делать наружный массаж сердца и искусственное дыхание. Его движения отличались плавностью и грациозностью и говорили о высоком профессионализме. Распахнутый халат на его ладном теле сидел плотно, а под халатом виднелась светло-коричневая хлопчатобумажная футболка. И отчётливо играли рельефные мышцы, говоря о хорошем физическом развитии натренированного тела. Рита вновь включилась в работу, заняла место рядом с врачом и продолжала искусственную вентиляцию лёгких распростёртого мужчины. Виталий Даниилович подошёл к ним, опустился на пол и принялся внимательно наблюдать за пульсом, помогая обеими руками. Временами по указанию Розенштейна дежурный врач вставлял иглу шприца в бледную вену правой руки пациента и вводил препарат, который должен бы способствовать реанимации.
Рита всячески старалась помочь врачу скорой помощи, они вдвоём понимали друг друга с полуслова и работали как натренированный тандем, будто всю жизнь вместе занимались регулярным откачиванием кого-либо, и приятно было видеть их гармоничную, пластичную, отточенную, мастерскую работу. Беспощадно относясь к себе, они стремились оживить бездыханное тело, стремились вдохнуть в него жизнь, которая безвозвратно удалялась.
Все целенаправленные профессиональные усилия оказались тщетны.
И врач скорой помощи вынужден был констатировать смерть. Он закрыл саквояж и попрощался со всеми.
Часы Владимира показывали 4:30, когда через приоткрытую форточку послышалось, как, нарушая ночную уличную тишину, чуть слышно заурчал автомобильный двигатель, и микроавтобус «скорой помощи» стремительно увёз Аркадия Яковлевича от ГНД.
Дежурный врач спустился к себе в кабинет, а Рита ещё пыталась сделать искусственное дыхание и массаж сердца пациенту, тело которого уже постепенно остывало.
Ещё время отсчитало минут десять, пока, возможно, кто-то надеялся на чудо.
Наконец Елена Анатольевна мягко распорядилась:
– Хватит его беспокоить. Рита, послушай, достаточно! Пойми, пожалуйста, он уже уснул навечно.
Идите, Володя, позовите больных, чтобы помогли поднять его на стол, а то внизу оставлять плохо.
– Мы его и вчетвером подымем, – предложил Владимир.
– Сможем ли? – засомневалась Елена Анатольевна.
– Надо думать, сможем, ведь теперь он легче, – ответил Владимир.
Однажды телеканал «365» поведал ему, что иностранцами проводились эксперименты с людьми, которым вот-вот предстояло отправиться в мир лучший. Результаты настоящих исследований бесспорно подтвердили гипотезу, что сразу после наступления смерти тело умершего человека облегчается граммов на сорок. Делая окончательные надлежащие выводы, зарубежные учёные объяснили данный эффект отделением и уходом от бренных останков энергетической оболочки, какую популярная литература часто называет биологическим полем.
Последние слова Владимира вряд ли кто понял правильно, но обе медсестры взялись за углы матраса у изголовья, Рита поднимала у стоп, а Владимир подхватил матрас за края средней части. Бездыханное тело, одетое только в чёрные семейные трусы, положили вместе с матрасом на середину теннисного стола и прикрыли тонким шерстяным одеялом и простыней с кровати краткосрочного пациента.
Шаг Риты вдруг сделался замедленным, как бы приторможённым, её плечи понуро опустились, тонкие руки обвисли плетьми, наклонённое вперёд лицо побледнело, и крупные слёзы безудержно одна за другой начали капать из её прикрытых глаз на истоптанный линолеум пола. Только теперь она осознала, что всё бесповоротно закончилось, поэтому она нагнулась, подобрала меховую жилетку и, всхлипывая, пошла в свою палату безо всякой попытки унять горькие слёзы отчаяния.