Бремя победителя

Время для завершения активации: 5 минут.

— Ну давай, умник, объясни, что вся эта ахинея означает? — обратился Ролдан к Виллису.

— Понятия не имею, — растерянно развел руками тот.

— Самый главный локс сказал, что будет влияние на мозг. Ты плохо слушал? — вмешался Перк.

— А твоего мнения я не спрашивал, узкоглазая макака, — парировал Ролдан.

Тем временем пришло новое сообщение:

Внимание! Сформирована новая цель.

Я раскрыл вкладку «Цели» и ткнул в новую запись:

Самый опасный враг

Выполнение: 0 %

Награда: 20000 ед. энергоресурса за уничтожение одной пси-иллюзии

Описание: Ваш разум всегда был помощником и лучшим другом в любом деле. По сути, вы — это и есть ваш разум. Но иногда этот лучший друг может отказать вам в подчинении, и кем тогда он станет? Недругом или самым опасным врагом?.. Вот и проверим…

— И снова это нехитрое описание, из которого ни черта не понятно, — фыркнул Ролдан, видимо, тоже заглянув в нейроинтерфейс.

— Да чего тебе опять непонятно?.. Поджарят нам мозги, вот и все, — произнес азиат.

Айрекс тем временем покинул платформу и неспешным шагом пошел обследовать локацию. Декс и Коупленд последовали его примеру. Ролдан с Перком принялись о чем-то спорить, Виллис же стоял без движения, взгляд его был пустым, как космическая бездна. Похоже, он что-то изучал или проверял в нейроинтерфейсе.

Я же тоже сошел с платформы и придирчиво огляделся. Куполообразная поверхность ничем примечательным не выделялась. Тогда я достал камень Эффо, сжал в ладони, решив, провести пси-сканирование пространства. Четвертый ранг «Повышенного пси-потенциала» давал колоссальные возможности. Вкупе со способностями «Временное расширение» и «Телепатия» я уже приравнивался к псионику третьего уровня, а при обычных условиях люди к этому приходят только спустя годы тяжелых и упорных тренировок и то при наличии высоких входных данных. Мне же на развитие потребовалось всего двадцать дней.

В очередной раз подумав о том, что технология нейроимплантации имеет огромный потенциал, я «поднялся» ввысь, и почти сразу же «уперся» в устойчивый пси-барьер. Купол, как оказалось, выглядел непробиваемым не только на физическом уровне.

— У меня только один вопрос: если мы будем видеть какие-то там иллюзии, то как об этом узнают гребаные локсы? Как зрители увидят то, что видим мы? — услышал я отдаленный голос Декса.

— Я полагаю, если нейроинтерфейсы как-то синхронизируются с мозгом, то это значит, что они фиксируют и все его процессы. Иллюзии — это ведь, прежде всего, процессы в мозге, — сбивчиво объяснил Виллис.

— То есть если я сейчас себе нафантазирую сцену групповой любви, то всю эту прелесть увидит вся Империя? — усмехнулся Ролдан.

— Гипотетически — да.

— Это восхитительно, мать вашу!

— Главное, побольше женщин себе навоображай и желательно людей, а то, боюсь, психологической травмы ни тебе, ни им не избежать, — посоветовал Перк.

Я завершил пси-сканирование, толку от него все равно не было. И тут в нейроинтерфейсе всплыло:

Внимание! Активация протокола «Фантомия» завершена.

Внимание! Производится синхронизация систем.

А вот и то, о чем предполагал Виллис… Синхронизация системы.

Визуально и психически ничего не изменилось. Вокруг — тот же купол и разбредшиеся по локации заключенные. Но потом я ощутил в голове резкий импульс и почувствовал пси-вспышку. Не увидел, а именно почувствовал.

И началось…

Мир растянулся и начал удаляться от меня, словно я упал в какой-то бездонный колодец. Белый свет заполонил пространство, а в ушах густо загудело.

Глаз я не закрывал, а лишь прищурился, но ощущение было таким, словно я только что проснулся. Помещение со сферическим потолком пропало. Я находился в своем доме, стоял посреди гостиной. За окнами уже стемнело, ненавязчивый мягкий свет падал со старомодной люстры с потолка, которую я год назад приобрел на аукционе раритета.

Жена аккуратно прикрыла дверь и запорхнула в гостиную. Тяжело выдохнула и медленно двинулась ко мне. Взгляд уперся в пол, и поднимать его она не спешила.

— Уснули, наконец, — произнесла она безэмоциональным голосом. — Они тоже переживают. Чувствуют, что скоро произойдет что-то нехорошее.

Эрика подошла ко мне и припала к груди, сомкнув руки. Я обнял ее и стиснул в крепких объятиях. Постояли так с полминуты в тишине. Потом я отпустил ее. Жена подняла на меня взгляд, и я внутренне содрогнулся — столько боли в ее необыкновенно голубых глазах я никогда не видел. Она молчала, но весь ее вид молил меня отказаться от принятого недавно решения.

— У меня нет выбора, — сказал я.

— Выбор есть всегда, ты же знаешь, Шой. Ты всегда так говорил, — прозвучал ласковый голос Эрики, но меня он резал как стеклом по венам.

Я вздохнул. В глубине сознания что-то колыхнулось. По-моему в какой-то другой жизни или параллельной реальности я уже переживал подобное. Я как будто увидел давний сон.

— Если я не начну выплачивать долги, то они заберут все, что у нас осталось. А в армии всем новобранцам дают аванс на полгода вперед. Не успею я уйти, а вы уже получите деньги. На первое время должно хватить, — произнес я почти скороговоркой, и чувство дежавю захватило меня с головой. Это уже было. Я стоял посреди гостиной и объяснял жене, что мой уход на войну неизбежен. Я думал, что только так мы сможем выбраться из той ямы, в которую попали.

— Нет, — она покачала головой, и по ее правой щеке покатилась слеза. — Нет, Шой, я тебе не позволю. Я никогда не перечила тебе, не оспаривала твои решения, но сейчас я пересилю себя.

А вот этого я уже не помнил.

— Послушай…

— Нет, это ты послушай, — перебила она меня, приложив палец к моим губам. — Я смотрела статистику, шанс на то, что ты вернешься, очень мал. Империя сильнее нас, она уже одерживают победу за победой. Еще немного, и совет Федерации признает, что вся их затея провалилась. Люди гибнут тысячами каждый день, а они отправляют на эту кровавую бойню все новых и новых. Ты не солдат, у тебя нет ни военного, ни какого-нибудь специального образования. Ты пойдешь обычным рядовым, а рядовые — это разменная монета.

Я снова вздохнул. Спорить с Эрикой не имело смысла — она была права во всем. Да и если быть до конца откровенным, меня тоже не покидало чувство, что мой уход на войну окажется билетом в один конец.

— А по поводу долгов — не переживай. Продадим дом, переедем в город и купим расширенную жилую ячейку. Остатком денег перекроем долги.

— А как же наша мечта? Этот дом…

— Времена сейчас такие, что не до мечты. Первое время потеснимся вчетвером, а потом ты что-нибудь придумаешь. Да и какой смысл в мечте, если ты… не вернешься?

Я молчал. В словах жены был немалый резон. Ее энтузиазм придал мне сил, и я вдруг понял, что мое решение пойти на войну была до абсурда ошибочным. Я бы погиб там или попал бы в плен, что, наверное, еще страшнее. Ходили слухи, что имперцы относятся к пленным как к скоту и часто отправляют в малоосвоенные отдаленные миры в качестве бесплатной рабочей силы.

— Я не отпущу тебя. — Она обняла меня и прижалась так крепко, что мне стало тяжело дышать.

— Все будет хорошо, — сказал как можно тверже я и, нежно взяв ее за подбородок, повернул к себе. Улыбнулся. Искренне. В душе запели птицы и засияло солнце, впервые за долгие недели выглянув из-за мрачных туч уныния. — Ты убедила меня. Я остаюсь.

Мы поцеловались. Сначала нежно и отрывисто, словно боясь повредить друг другу. Но нежность быстро переросла в бурю страстей, от которой все тело покрылось мурашками, а сознание словно окунулось в океан наркотического экстаза.

И тут я внезапно осознал всю катастрофичность того решения, которому чуть было не последовал. Если бы ни Эрика, ни ее смелость взять ситуацию в свои руки, то все бы пошло прахом. Я бы ушел на войну и не вернулся. Разумеется, ей бы выплатили какие-то деньги, а потом бы и посмертную сумму после моей гибели, но от долгов бы ее это не спасло. Рано или поздно дом все равно бы забрали, и ей пришлось бы искать что-то попроще. Но дальше бы она жила уже без меня.