Секта

Но не стоит думать, что к своей безопасности этот человек относился совсем наплевательски. Один охранник у него всё же был, да такой, что легко заменит собой кучу электронных приборов. Пёс. Огромных размеров алабай светло-серого цвета. Насколько я понял, пёс добродушный, его даже на цепь не сажали, просто бегал по двору, да сопровождал хозяина в поездках на природу. Но даже такой пёс имеет чёткое представление о линии охраны, а значит, когда через забор перелезет посторонний человек, да ещё с недобрыми намерениями (а собаки и это как-то умеют определить), немедленно поднимет шум, а может и попытаться загрызть непрошенного гостя своими силами.

Собаку было жалко, такой я человек. Но иначе я поступить не мог. Пса плохо дрессировали, а может, даже вообще не дрессировали. Иначе бы он знал, что брать еду у чужих людей нельзя. А я уже ставил опыт, перекидывал через забор куски мяса до того, как его покормит хозяин. Каждый раз охранник их смачно поедал. Съест и теперь, тем более что завтрак у него только в десять. Я не знал эффективного снотворного, действующего на собак. Поэтому применил то, что было под рукой. Увы, но пёс долго не протянет.

Заросли кустарника позволили мне приблизиться вплотную к стене ограждения. Ближайшая камера направлена вдоль этой стены в противоположную сторону. Не знаю, под каким углом она видит местность, но назад точно не снимает. Прижавшись спиной к кирпичной кладке, а некоторое время потоптался, создавая шум, который хозяева не услышат, но точно услышит собака. Опять же, слабый шум снаружи — не повод поднимать лай.

Через полминуты послышался тяжёлый топот собачьих лап, а я, пользуясь моментом, перекинул через забор большой пласт свежего мяса, заряженного таблетками. Доза там убойная, только бы запах его не насторожил.

Обошлось, несколько секунд продолжалось громкое чавканье, потом удовлетворённое урчание, а после этого я стал ждать. С утра на посёлок наползал небольшой туман, скрывающий местность где-то на уровне пояса. Хорошо, мне на пользу. Что там у нас?

Таблетки подействовали нескоро, просидеть в кустах пришлось почти час. Если я ни в чём не ошибся, у пса сейчас развивается отёк лёгких, от которого он просто задохнётся. Плохая смерть, но так нужно. Пёс тихо скулил и, как я понял, катался по земле.

— Элвис, — раздался удивлённый женский голос. — Что с тобой? Тебе плохо?

Ну и имечко придумали для пса. Пора! Рука моя сжала короткую деревянную дубинку, обмотанную несколькими слоями ткани. Не убить, а только оглушить, хотя, если не рассчитаю удар, сломается шея.

— За Лену, за Пашку, за Настю, за Серёгу! — шёпотом повторил я привычную мантру, ещё крепче сжимая орудие.

Постоянные тренировки не прошли даром, стену я натуральным образом перепрыгнул, ухватился рукой за стальной прут наверху, оттолкнулся от земли, после чего перелетел на другую сторону, приземляясь прямо за спиной у высокой блондинки в зелёном шёлковом халате, что присела на корточки над умирающим псом.

В тот момент, когда мои подошвы коснулись газона, дубинка обрушилась на затылок блондинки. Удар сильный, мог и убить, но проверять некогда. Рывком метнулся в дом, благо, дверь открыта. При этом показал спину камере, ну и пусть, не так страшно, тёмный силуэт ничего не даст следователям.

Внутри просторно, даже очень, длинный коридор с многочисленными отворотами. Надеюсь, не встречу здесь приходящую домработницу, у неё должен быть выходной по графику.

В одной из комнат играла негромкая музыка. Точно, он там. К счастью, пол был отделан каким-то дорогим покрытием, имитирующим дерево, но мягким, как ковёр, что не давало шума при беге, да и обувь у меня была мягкая, и вес небольшой. Что-то он всё же услышал, поскольку в момент моего появления начал вставать с кресла. Ну, да, мягкое кресло, горящий камин, стакан с виски, ещё дымящаяся трубка на подставке. Все радости сибарита оптом. А неподалёку играет проигрыватель, с виду современный, вот только в нём крутится настоящая виниловая пластинка. Ему такое в самый раз, лет ему под шестьдесят, застал ещё такие. Вот только выглядит он далеко не на шестьдесят, худой, спортивный, и ни проблеска седины в волосах.

Я успел, кресло стояло спинкой к входу в комнату, разделяло нас метра четыре, но, пока он вставал, я преодолел это расстояние одним прыжком, оказавшись вплотную к нему. Очки я снял, а потому встретился с ним взглядом. Он просто не ожидал нападения, а потому начал открывать рот, чтобы выяснить, что за небритый хмырь заявился в его дом.

Но продемонстрировать командный голос ему было уже не суждено. Стилет уже был в руке, клинок, кончик которого остротой напоминал иглу, вошёл ему в живот снизу вверх. Я не учился специально ножевому бою, но хорошо знаю анатомию. Пришлось изучить подробно. Двадцать три сантиметра острой стали пронзили ему кишечник, желудок и диафрагму, достав кончиком до лёгкого. А ведь это не просто укол, режущие грани рассекали органы на ленты.

Он замер, оцепенев от болевого шока, глаза становились всё больше, изо рта вырвался хрип, а в уголке губ появилась капля крови. Я потянул за рукоятку, снова разрезая органы, потом вогнал клинок уже под другим углом, чувствуя, как вытекает кровь, пропитывая тканевую перчатку. И третий раз, но, вместо того чтобы окончательно его добить, это вызвало обратный эффект. Он внезапно ожил и сильным ударом отшвырнул меня к противоположной стене. Я больно ударился спиной, но оружие, к счастью, не выронил.

Что за чёрт? Снова эта непонятная живучесть и сила. Домашний халат и пижама были пропитаны кровью от живота до мягких тапочек, а он, словно и не было никаких ранений, бросился на меня, пытаясь ухватить рукой за запястье.

Силой я ему уступал, хотя непонятно было, откуда сила у этого человека, никаких признаков мускулатуры я не увидел, тощий мужик, да к тому же ещё и немолодой. А вот в реакции я имел преимущество. Схватить запястье у него не получилось, рука сомкнулась прямо на отточенных гранях клинка.

Зато вторая рука схватила меня за лицо и крепко сжала стальными пальцами. Настолько крепко, что ещё немного, и мой глаз покинет глазницу, кожа под его пальцами сразу начала лопаться.

Спасли меня борцовские навыки, хорошо исполненная подножка свалила его с ног, увлекая следом и меня. Я рванул стилет из его руки, попутно разрезав ему пальцы, а следующим движением вогнал ему в глаз. Клинок прошёл насквозь, пробив затылок и воткнувшись в пол. А он был ещё жив, губы его что-то шептали, но слов разобрать я не мог. Наконец, тело его несколько раз конвульсивно дёрнулось и затихло. Проверять пульс в перчатках смысла не было, поэтому я приложил ухо к груди. Тишина, сердце не бьётся. Мёртв.

Едва оторвавшись, а почувствовал, как с кончика носа капнула тёмная капля. Кровь, моя кровь, он таки разодрал мне кожу на лице, кровь впитывалась в ковёр. Плохо, очень плохо. В попытке скрыть свой след, я повернул тело на бок и проследил, чтобы его кровь стекла поверх моей, теперь меньше шансов, что обнаружат мой генетический след. Пара капель на полстакана. Прижав к лицу платок, а отправился на выход. Часть пути пришлось проделать спиной вперёд, так, чтобы камера видела только спину. Я остановился рядом с женщиной, что лежала без сознания над остывающим телом собаки, проверил пульс, теперь уже голой рукой. Пульс, хоть и слабый был. А мне пора.

Уходить я буду в другую сторону, не туда, откуда пришёл. А значит, попаду в объектив. Задержавшись на стене, я дотянулся рукой и сорвал камеру с кронштейна. Готово, пусть теперь снимает землю.

Туман почти рассеялся, но это неважно мне он уже не нужен. Теперь надо быстро и не разгибаясь пересечь заросли кустарника. Теперь осталось спрыгнуть в неглубокий овраг и по нему добраться до машины. Кровь продолжала течь из ран на лице, я специально поворачивал голову, чтобы она впитывалась в капюшон. Ещё немного, километра два, если бегом, то это минут пять-шесть.

Машина стояла в кустах, открыв дверь, я огляделся, выискивая случайных прохожих среди редких деревьев и вездесущего кустарника. Никого вокруг. Снова утерев кровь с лица, уже рукавом, я стал стаскивать одежду. Костюм, штаны, кеды, перчатки, — всё это отправилось в большой пакет для мусора. Туда же полетела дубинка. Стилет я положил в отдельный пакет. То, что было надето снизу, осталось чистым, в отличие от верхней одежды. Рукава и капюшон олимпийки пропитались насквозь моей и чужой кровью. Зато рубашка с коротким рукавом не пострадала, а если где-то и была капелька крови, на тёмной ткани это почти незаметно.