Мои бывшие

— Ты не скучала, Яна.

— Мы просто разговаривали.

— Просто?

— Мирон, – вздохнула я.

Уже хотела объяснить ему, рассказать, но… они ведь друзья с Русланом. И я не имею права их ссорить. Наверное, у Руса просто помутнение, я слышала, что у мужчин перед свадьбой бывает – их пугает, что это навсегда, и остальные женщины отныне недоступны.

Да, он просто волнуется перед свадьбой, вот и творит глупости. И меня на них толкает. Вот только я не должна этого позволять.

— Идем, – я взяла Мирона за руку, и потянула к лестнице.

— И куда мы?

— Наверх. Хочу побыть с тобой наедине. Ты ведь хочешь устроить мне скандал из-за разговора с Русланом, да? Как раньше? Так пусть это будет наедине.

— Я никогда не устраивал тебе скандалов.

— Ты давил. И сейчас давишь. Ревнуешь к каждому столбу. Я не могу скрыться за десятком покрывал от макушки до пят, сидеть дома, и ни с кем не общаться.

— Я бы именно этого и хотел, – бросил Мирон, когда мы поднялись на второй этаж, и пошли по пустому коридору – одноклассники сюда не добрались, выбрав первый этаж местом тусовки. — Хотел бы, чтобы ты ходила в парандже, и была только моей. Слишком долго я был вообще без тебя.

Наверное, буря миновала. Мирон разговаривает, не психует, не садится на свой байк и не сбегает от разговора. И это хорошо.

Мы вошли в комнату, оказавшуюся кабинетом – традиционным по стилю, старомодным даже. Массивный дубовый стол, деревянные резные шкафы с книгами, изящное пресс-папье в виде листа болотного вида, а на нем шкатулка с жемчугом. Из современного только стул и ноутбук на столе.

— Тебе нравится Руслан? – огорошил меня Мирон.

— Что? Боже, не начинай!

— Просто ответь – нравится? Хочешь его? – он резко обхватил мою талию рукой. — Может, любишь? – притиснул к себе, агрессивно вдавливая в свое тело. — Мне позвать его к нам?

— Он просто друг, – ахнула я.

— Врешь, – припечатал. И уже тише, интимным шепотом мне на ухо повторил: — Врешь, любовь моя. Но ты все равно моя. Ты все эти годы была моей, даже если была с кем-то другим. И всегда будешь моей.

Мирон отпустил меня – испуганную его короткой вспышкой, опьяневшей от коктейля и от манящей близости, и подтолкнул к столу.

— Мир, что ты творишь? – шепотом спросила я.

Он поднял меня за талию, и усадил на стол.

— А как ты думаешь? – голос его подрагивает в предвкушении, зрачки расширены, я вижу как Мирона трясет от возбуждения и от ярости, и не понимаю, что эту ярость вызвало – не простой ведь разговор с Русом? — Я слишком соскучился. Хочу почувствовать тебя.

— Но…

— Сейчас, Яна. Я хочу тебя именно сейчас, – он положил горячие, сильные ладони мне на колени, сжал платье, и резко потянул его наверх – так резко, что оно затрещало. И вот, буквально несколько секунд, и я сижу на столе в платье, задранном до талии. — А ты хочешь меня?

Мирон положил ладонь на мою промежность, и самодовольно оскалился:

— Хочешь.

Глава 22

Глава 22

Наверное, я знала, что это случится сегодня. Знала, что не утерпим – ни Мирон, ни я сама.

До сих пор не верится, что вот он – Мирон. Что протяну руку, и почувствую его. Что он рядом. Эти годы разлуки кажутся сном, а ведь еще сегодня днем я была уверена, что мы лишь кивнем друг другу, как давние знакомые. Максимум – перемолвимся парой слов. Не более.

Но все оказалось гораздо слаще.

Мирон снова мой, а я – снова его. Он рядом, максимально близко, так близко, что жар, идущий от его тела, греет меня, электризует кожу, горячит кровь в венах. Все мое существо в нетерпении получить то, чего я была лишена так долго.

Так непростительно долго.

— Шире ноги, малышка, – скомандовал Мирон.

Я подчинилась. Как не смутилась – не знаю. Но как выгляжу со стороны – представить могу: платье задрано до талии, я сижу, раскрасневшаяся и одурманенная, без белья, а между моих ног мужчина.

Ласкает меня – влажную, чувственную.

— Мирон, – простонала я.

— Ш-ш-ш…

Он так медленно обводит клитор пальцем, равномерно, не ускоряясь ни на секунду. Размазывает влагу, ласкает, это и мучительно, и восхитительно – неторопливость и власть.

— Дверь…

— Плевать, – он произнес это, жадно вглядываясь в мое лицо, и легонько ударил пальцем по клитору.

Я ахнула. Затрясло еще сильнее, мне нужно больше, а Мирон, издеваясь или наказывая, или просто играя, продолжил свои неторопливые ласки, которые я бедрами пытаюсь ускорить. Поймать ритм, направить его, чтобы получить близкую разрядку.

— Сиди смирно. Слушайся, – прошептал. — Ты ведь будешь покорной?

Мирон оставил мой клитор, и скользнул в меня двумя пальцами. Глубоко, так глубоко, что я простонала – громко и бесстыдно.

— Черт… тугая какая, – к двум пальцам добавился третий, и Мирон начал творить внутри меня нечто невообразимое.

Медленные движения задевают что-то чувствительное в глубине меня, заставляя вскрикивать в голос – уже плевать, что услышат. Я двигаю бедрами навстречу мужским пальцам, чтобы снова испытать то острое чувство, от которого в глазах темнеет, и вся я кажусь себе оголенным нервом, на который подуй – загорится.

А затем Мирон ускоряется, буквально таранит пальцами. Он как безумный, сам стонет мне в унисон, ловит мои вскрики – целуя, кусая меня, отстраняется, и вглядывается требовательно, чтобы снова впиться в губы грубым поцелуем. И пальцы, его пальцы… влаги так много, движения настолько быстрые, что тело мое изгибается в оргазмическом экстазе.

Он длится, и длится – так непривычно долго. Это не простая разрядка, это чистый кайф, умноженный на два. Я не хочу, чтобы Мирон покидал меня, но он отстранился, а затем… затем я почувствовала его жадный язык, и губы, целующие меня взасос.

Внизу. В клитор.

Жадно, отнюдь не нежно. И все это так волнующе-порочно – то, что Мирон полностью одет, а я почти голая; то, что мы в кабинете, дверь которого открыта, и любой вошедший увидит нас; то, что Мирон вылизывает меня, целует между ног, и стонет, ловя мой кайф – все это заставляет меня снова вскрикнуть от болезненно-сладкого экстаза, в котором боли и наслаждения поровну.

— Офигенно вкусная, – услышала я голос Мирона – он пробился до моего сознания, плывущего в неге удовольствия.

Не помню – сама ли я опустилась на колени, или Мирон так распорядился, но обнаружила я себя на коленях.

Перед ним.

— Хочу, чтобы ты мне отсосала, – его руки немного дрожат, когда Мирон быстро расстегивает брюки.

Под ними боксеры – их он просто стянул, открывая мне вид на перевозбужденный член. Головка блестит от влаги – раздувшаяся, бордовая, и я сглотнула слюну, ставшую вязкой. А затем просто приблизила свое лицо к его паху, и обхватила головку члена губами.

— Без нежностей, – прохрипел Мирон, и буквально насадил мою голову на себя.

Волосы стянуты его рукой, во рту солоноватый ствол, и я снова плыву – так хочу доставить Мирону то, что он доставил мне.

Отодвинулась от него, зафиксировала глубину проникновения, и снова вобрала в себя его член. Как же это кайфово – ощущать такую власть над мужчиной, чувствовать, как он дрожит, как пытается сдержать агрессивную похоть, чтобы не навредить, не быть излишне грубым…

Ласкаю языком ствол члена. Действую жестко, агрессивно – почти заглатываю его, вбирая как можно глубже. В горло, сглатываю, сдавливая его в себе – по лицу уже слезы текут, но мне плевать.

Как и Мирону.

Забылся, отпустил себя, и просто врубается в мой рот.

— Малышка, ты чудо, – сдавленно произнес Мирон, подавая бедрами мне навстречу.

У меня вырывается стон, и от вибраций в моем рту, Мирон зашипел. Мне дико неудобно – колени устали, челюсть тоже, рот широко открыт – природа щедро одарила Мирона. А еще мне великолепно.

И я с упоением позволяю ему ускориться, грубо вдалбливаться в мое податливое нутро. Горло уже болит, Мирон стягивает мои волосы все сильнее, он весь – напряженная пружина, и все здесь пропитано сексом.