Страница 5 из 15
Отсюда могут быть сформулированы выше обозначенные ключевые аспекты исследования закономерностей исторических процессов:
• троический;
• христологический;
• экклезиологический (обусловленный связью богословия истории с тематикой Церкви, которая есть «стержень истории»);
• и, наконец, космологический, представляющий собственно историю мира, взятую в его неистребимом взаимном отношении с Церковью, Христом и всей Святой Троицей.
1.2.4. Аспекты исторических процессов
Сама общая логика иерархической организации богословского знания как такового – Святая Троица, Христос, Церковь, мир (такова эта последовательность) – подтверждает эти ключевые перспективы в структуре богословия истории как науки.
Остановимся кратко на каждом из этих аспектов.
1.2.4.1. Троический аспект истории
Если история линейна, то, значит, и закономерна, – примерно так рассуждали богословы Древней Церкви. А если история закономерна, то, значит, имеется источник (или источники) этой закономерности. Уже в III в. церковные учителя озаботились поиском этих закономерностей и этих источников, полагая среди таких источников, прежде всего, жизнь Святой Троицы и, во вторую очередь, внутреннее устроение человека. Ещё один фактор – область свободы человеческой, область непредсказуемого – представлял наибольшую трудность для понимания, однако и он, как показали дальнейшие события, был также способен занять своё место в общей картине законосообразных путей истории[26].
На то, что вся история эпохальна и связана с образом Откровения Святой Троицы, указывали ещё сщмч. Ириней Лионский в конце II в. и Тертуллиан в начале III в. Ориген указывая на эту эпохальность пути истории, интерпретирует её одновременно в категориях троического и человеческого бытия: «телесное», наиболее внешнее дело Отца, «душевное» дело Сына, «духовное» – Святого Духа. В последующем оригенизме, у Евагрия, эта схема, вероятно, отчасти реверсируется: сознательное усилие одного духа человеческого в начале исторического процесса сопрягается им с делом Отца, тогда как конечная полнота самоотдачи плоти – с делом Духа Святого[27]. Обе интерпретации могут служить богословскими комментариями в том числе на ставший к V–VII вв. традиционным святоотеческий ряд личной истории отдельного человека: πράξις, θεωρία, θέωσις.
Блж. Августин выделяет три ключевых стадии – личного труда (созидательности), локального общения и универсальной полноты, – сопровождающие исторический процесс развития отношений Бога и человека; в его изображении мы видим уже несколько иную интерпретацию троического аспекта истории – интерпретацию восхождения от единичного к универсуму, от личного к кафоличному. Единая модель становится применимой как для личной, так и для всеобщей истории. Представители малоазийского богословия представляют этот же путь истории следующим символическим рядом: тень образа, образ, тайна.
Эти три ступени иначе проявляют себя внутри исторического пути самой Церкви Христовой. Так, свт. Иларион Киевский прилагает ряд «тень образа, образ, тайна» к домостроительной миссии Церкви в мире. Выделение трёх эпох в жизни Церкви (к чему, по крайней мере, косвенно отсылает нас историософская теория «трёх Римов») также отсылает нас к троическому аспекту истории: созидательный труд Древней Церкви, Церкви немногих, как отображение дела Отца; созерцательное и «логосное» торжество и расцвет всех сторон жизни Церкви времени Вселенских Соборов как преимущественное отображение Откровения Сына; наконец, выход за пределы всего своего, преодоление истории в истории через троицеподобное осуществление внутренней полноты заложенных в Церковь смыслов, когда по образу внутритроической жизни «единица… подвигается в двойственность (и) останавливается на троичности»[28], как отображение всезаключающего дела Святого Духа.
В негативном смысле (в смысле постепенной утраты ранее приобретённого) троический аспект также может быть обнаружен в истории.
1.2.4.2. Христологический аспект истории
Осуществление этого троического аспекта истории мы находим, прежде всего, в земной истории Самого Христа, Который, хотя и есть один из трёх Лиц Святой Троицы, но в своём человечестве, т. е. будучи человеком, представляет (как и каждый из нас и даже прежде того) образ и подобие всей Троицы, а значит, Его земная история по преимуществу и, можно сказать, в наиболее чистом виде должна выражать троический аспект истории.
Лишь затем, т. е. учитывая триадологический аспект, мы обратимся к тому, что земная история Христа Спасителя, Его общественного служения оказывается историческим первообразом для собственно истории Церкви, повторяющей её в основных закономерностях в собственных исторически-ипостасных формах.
Наиболее христологическое из Евангелий, Евангелие от Мар-ка, вполне отчётливо представляет закономерную последовательность этой истории:
1. от совершения добрых дел, исцелений страждущего человека, сопровождаемых приобретением немногих учеников (Мк 1:14–8:30),
2. через преподание полноты учения народу, сопровождаемое видимым торжеством (Мк 8:31–11:11),
3. к восхождению на Крест; Его Жертве и последующему Воскресению (Мк 11:12–16:20).
Вышеобозначенный процесс церковной истории являет в себе отображение не только троического, но и христологического аспекта истории. Начальный труд, торжество и, наконец, кенозис Церкви Христовой представляют собой три исторические стадии неизменно святого и христоподобного пути Кафолической Церкви, неизменно открывающей себя миру, и по мере этого открытия, на его предельных (можно сказать, «нетварных» по своему характеру) величинах встречающей, как и некогда Христос, нарастающее отторжение и противление этого мира.
Этот же самый путь Христов становится и парадигмою исторического пути всякого церковного члена и всякой локальной общности (церковного бытия), с той лишь разницей, что в таких ограниченных ипостасных формах он принимает характер очищения от греха, тогда как во всецелой Церкви, как и в Самом Христе, он имеет характер безгрешного исторического развития.
1.2.4.3. Экклезиологический и космологический аспекты истории: Священная История и история мира
Если внеисторическое бытие Святой Троицы выступает вневременным прообразом земного пути Христа по человечеству, а последний, в свою очередь, универсальной, уже исторической, парадигмой последующей жизни Церкви Христовой, то последняя, взятая во всей полноте своего исторического опыта, оказывается своего рода оригиналом и прототипом для опыта жизни и истории мира, хотя последний и представляет собой формат искажения этого оригинала.
От замысла Бога о мире и вплоть до эсхатологического окончания его истории Церковь (сперва вызревающая в своих исторических прообразах, а затем и Церковь Христова) выступает неизменным стержнем истории, на который нанизываются все прочие исторические процессы.
Святой опыт церковной жизни – Предание – по мере претерпевания своего роста служит оригиналом для накопления анти-предания как искажённого опыта мира. Причём рост антипредания с определённого исторического момента приобретает экспоненциальный характер и сопровождается апостасией мира и его отходом от Церкви. Откровение ап. Иоанна Богослова свидетельствует о том, что совершенствование Церкви означает, вместе с тем, упадок мира (ср.: «Мир стареет и ветшает, тогда как Церковь постоянно молодеет… В определённый момент, когда Церковь достигнет полноты своего роста, предустановленного волею Божией, внешний мир, истощив свои жизненные силы, умрёт»[29]).
26
Решающий вклад в эту область внесёт прп. Максим Исповедник.
27
Согласное единение некоторых сил (сил души), т. е. на локальное в рамках всего состава согласие и общение представляют середину этого процесса.
28
Григорий Богослов, свт. Слово 29, о богословии третье, о Боге Сыне первое // Его же. Творения… Т. 1. С. 352.
29
Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви // Его же. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. Сергиев Посад, 2013. С. 269.