Высокое напряжение

Я остановилась. Просто стояла и смотрела на него. Повернувшись к Январской, Лев что-то прошептал той на ухо, а затем, кивнув своим собеседникам, направился ко мне.

Я стояла и не могла слова вымолвить. Все происходящее вокруг — какой-то сюрреализм. А может, я сошла с ума? Как может мой Богатов так поступать?

— Я… я ждала тебя в аэропорту, — заговорила первой, прочистив горло. — Почему ты не приехал? Если поменялись планы, почему не сказал?

Молчит. Смотрит на меня так, словно ему плевать, и разговор со мной ему в тягость. Его взгляд такой ледяной, что меня начинает знобить. Зубы бьют друг о друга чечетку. Крепко обняв свои плечи, смотрю на него в ожидании ответа.

— Я передумал, — пожимает плечами, смотря куда-то поверх моего плеча.

— Прости, что?

Вздыхает устало.

— Передумал лететь. Понял, что игра слишком затянулась, Тата.

— Игра? — ей богу, я сейчас с ума сойду. Что он такое несет? Какая игра?

С его губ слетает нервный смех. Обернувшись, смотрит на стоящую поодаль Январскую. Та тоже глаз с нас не сводит.

— Не думала же ты, что я стану в самом деле связываться с такой, как ты? — сунув руки в карманы брюк, смотрит на меня высокомерно. Стоит тут весь из себя самоуверенный, говорит со мной с таким нежеланием… будто я нищая, просящая у него подаяния.

— С такой, как я? — мой голос срывается. Требуется пара секунд, чтобы прогнать мешающий в горле ком. Нет, не время раскисать. Если уж рвать, то по живому. И выносить все стойко, без слез и истерик. До такого я точно не опущусь, не дам ему насладиться своей слабостью.

— Если уж начал, договаривай и называй все своими именами.

Молчит. Лишь уголок губ слегка приподнимается в ленивой улыбке. Он будто чужой мне. Словно и не мой Лев. Нет, этого холодного и жестокого мужчину я не знаю. На такого Богатова я никогда даже не посмотрела бы.

— Да ладно тебе, — смеется, почесывая подбородок. — Там, в Италии, все было круто. Я утер нос Фернандо, слишком давно бесил меня этот зазнавшийся кусок дерьма. Но и бонусом была ты. Все было здорово, Тата, но я понял, что устал. Да и пора строить свою жизнь, — обернувшись, подзывает к себе Январскую, а та, словно ручная собачонка, тут же подбегает к хозяину, ластясь у его ног.

Я будто не понимаю его слова. Все слышала, каждое из них, но мозг отказывается их принимать. Стою неподвижно, смотрю на них, а внутри — ничего. Тишина, и пульсация в груди. Я знаю, скоро рванет. У меня в запасе считанные минуты, и нужно уходить отсюда как можно скорее, чтобы не дать им увидеть свою боль.

— Ой, Тата, привет, — протягивает довольно Лена, прижимаясь к Богатову. — Смотри, какое кольцо мне подарил Лев. У нас свадьба через месяц, — протягивает мне ладонь с огромным сияющим камнем на кольце.

— Если решишь уволиться, я пойму, — говорит Лев, не дождавшись от меня ответа. — С меня хорошие отступные. Сможешь слетать сама на Бали, или подругу возьмёшь, — усмехается, прижимая к себе Январскую.

— Лева, пойдём, губернатор сейчас будет тост говорить, — шепчет ему на ухо дама. Кивнув мне, он разворачивается и, будто ни в чем не бывало, уходит с ней, оставляя меня одну. С растоптанным сердцем и растерзанной гордостью стоять и смотреть на их спины.

***

Мне казалось, я выплакала все, что могла. Голова гудела, глаза опухли, но все это такая ерунда по сравнению с тем, как болело в груди. Мне было трудно дышать от бушующей внутри агонии.

— Тата, ну, пожалуйста, хотя бы бульончика выпей, ты же совсем ничего не ешь три дня! Разве так можно издеваться над собой? — причитает подруга, сидя над душой. Зарываюсь головой в подушки, желая только одного — чтобы Дана наконец-то оставила меня одну, чтобы больше никто не напоминал мне, какое я жалкое существо.

Не хочу ничего. Просто лежать и подыхать, осознавая собственную никчемность. Никогда бы не подумала, что когда-то стану столь зависимой от человека, от мужчины. Впервые в жизни доверилась, а мои мечты так грязно и беспощадно растоптали.

Всегда считала себя сильной, только ни черта это не так. Богатов показал мне, что я слабая и глупая.

— Гетман, я не знаю, что с тобой делать. Честное слово, врача пора вызывать, — продолжает шантажировать меня Дана. Но я ничего не отвечаю. Не хочу.

— Подумаешь, мужик бросил. Тоже мне, конец жизни! Скажи спасибо, что так быстро свое лицо показал! А если бы вместе жили, да детей завести успели, вот тогда бы трагедия…

— Какие дети, о чем ты? — меня начинает мутить. Данкин голос звучит так же противно, как и крик банши. Сползаю с постели, направляясь в ванную. Все, что угодно, только не слушать ее причитания.

Я понимаю, подруга хочет мне помочь, но меня злят ее слова о Богатове. Она выставляет его сволочью и монстром, а я… я до сих пор не верю. Пусть дура, пусть глупая. Но не верю я до конца, что так просто он мог поступить со мной.

Доплетаюсь до ванной, борясь с головокружением. Чувствую, как начинает тошнить. Приседаю у унитаза, едва успев поднять крышку, извергаю скудное содержание желудка. Теперь боль не только в груди — скручивает все тело. Приподнимаюсь к раковине, умываюсь холодной водой, стараясь прийти в себя. Тошнота отступает, и теперь я снова могу дышать.

Смотрю на себя в зеркало. На кого я стала похожа? Под глазами круги, лицо опухло, на голове — непонятно что. Сбрасываю с себя одежду, переступая порожек душевой. Включаю воду и несколько минут просто отмокаю. И тут же мысли к нему возвращаются. К тому, как Левсмотрел на меня, когда купал, словно маленькую девочку, как смотрел на меня… Снова затапливает боль. Согнувшись пополам, опираюсь ладонями о стенки душевой. Пытаюсь переждать приступ. А когда чуть-чуть отпускает, вдыхаю глубоко, набирая полную грудную клетку воздуха.

Нет, я так больше не могу. Все эти метания и сомнения. Весь этот бред не может быть правдой! Ни за что!

Вытираюсь полотенцем и, переодевшись, выхожу к подруге. Увидев меня в проеме дверей, Данка замирает с чайником в руках.

— Я еду к нему. Хочу поговорить, — с этими словами разворачиваюсь и ухожу в коридор. Взяв с комода сумочку, рыщу в ней в поисках денег и телефона. Гаджет практически сел. Подумываю над тем, чтобы зарядить немного, но нет. Останусь в квартире и могу передумать. Не хочу терять настрой.

— Погоди! Как это — к нему едешь? Ты совсем спятила?! — взывает подруга, спеша следом за мной. Приседаю на пуф, обуваю кроссовки. А когда поднимаюсь, Данка, как на амбразуру, бросается на входную дверь.

— Я не могу поверить в то, что Лев так просто бросил меня! Должна быть какая-то причина, понимаешь? Я знаю его, своего Льва. И я видела того Богатова, что стоял передо мной. Это были два разных человека.

— Я не знаю, что творится в голове у этого мужчины. Но если он сказал тебе такие слова, вряд ли там были чувства. Не тешь себя надеждами, любящий мужчина никогда не поступит так со своей девушкой. Что бы ни случилось. Прилюдно опозорить ее, заявить о расставании! У него даже не хватило совести с тобой расстаться по-хорошему! — рычит Дана, а меня так злят ее слова.

— Я не понимаю его, — голос надорван, чувствую, как по щекам текут слезы. — Все было хорошо… неужели все слова, все поступки были ложью?

Смотрю на подругу, желая хоть на один вопрос получить ответ. Но разве Данка чем-нибудь в силах помочь? Сжимаю виски до боли, стараясь унять набирающую обороты истерику.

— Нет, этого не может быть! Все происходящее очень странно! Это просто не может быть правдой. Он любит меня, я уверена.

— И что ты намерена делать?

— Пойду к нему. Пусть он, глядямне в глаза, скажет, что не любит. Только тогда я сдамся, — в глазах подруги читается жалость. Она думает, что я чокнулась. Пусть так. Но я испытаю еще один шанс, дам ему возможность объясниться. Приближаюсь к Дане вплотную, но подруга и не думает отступать.

— Мне безразлично, что он сказал. Я не верю в это и не собираюсь верить!

***

Неотрывно жму на кнопку звонка. Он дома, я уверена. И слышит. Но почему-то не идет открывать. Злюсь на себя, на него, в какой-то момент немного пасую, но все же остаюсь на месте. Раз пришла, доведу дело до конца. Кто бы что ни говорил, я буду бороться за него, даже если он сам против.